Отравленная жизнь - Малышева Анна Витальевна (чтение книг TXT) 📗
Саша решила устроить так, чтобы при очередном визите заказчицы в квартире находился кто-то еще.
«Назначу встречу на вечер, когда Федор будет дома, или попрошу приехать родителей. Уж при посторонних-то она не посмеет меня убить!»
Дома она прежде всего развернула купленную картину и внимательно ее рассмотрела. Сашу немного удивляло то, что следователь ничего не сказал ей насчет этой покупки. Альбине было приказано сдать все купленные картины до окончания следствия.
"Почему же мою картину не велели принести? – Девушка рассматривала портрет. – Неужели мне доверяют? Вряд ли. Хотя, конечно, Альбина личность более подозрительная. Она торгует картинами, а я нет. Ей они были нужны в большом количестве, для перепродажи. А я купила один портрет, для себя.
У нее были мотивы украсть. В сущности, она так и сделала! Заплатить такую смехотворную цену за семь картин – это почти воровство!"
Сегодня портрет казался ей еще интересней. Ведь Саша уже знала – это та самая девушка, в которую был влюблен молодой художник. Та самая, которая через два года даже встретиться с ним не захотела.
Из-за которой, возможно, он и спился, назло которой женился, из-за которой вся его жизнь пошла вкривь и вкось. Мать Корзухина сказала, что в этой девушке есть что-то большее, чем просто красота.
И Саша была с ней согласна. В шестнадцать лет эта девушка красавицей еще не была. Но возможно, потом… Потом…
– Боже, какая я дура, – прошептала Саша, глядя на портрет. Девушка на картине смеялась, будто соглашаясь с ее словами. – Это же она и есть!
Она попыталась вспомнить лицо заказчицы. Конечно, со времени написания портрета прошло двадцать два года, целая жизнь! Женщина очень изменилась. Сейчас ей было тридцать восемь, как и предположила Саша. Лицо приобрело определенные, даже резковатые черты. Дразнящая и лучезарная улыбка исчезла, взгляд черных глаз стал твердым, тускловатым и непроницаемым. Бриллианты, соболя, умело наложенная косметика – как далеко она ушла от своего белого полотняного сарафана и тонкой цепочки на шее! Но это была она, заказчица, воровка и, возможно, убийца!
Эта догадка совсем подкосила Сашу. Она тупо глядела на портрет, пытаясь понять хоть что-то.
«Мать Ивана говорила, что дача принадлежала этой девушке. Значит, заказчица должна знать, что находится в левом углу, под темным пятном. Мне ее не обмануть…» Потом мысли приняли другое направление, и Саша задумалась, зачем понадобилась женщине эта картина. Двадцать лет назад она оттолкнула художника, который ее написал, и две недели назад пошла на то, чтобы украсть эту картину у нищей жены этого художника? Почему она не купила свой портрет, тот самый, на который сейчас глядела Саша? Не заметила портрета? Он ее не интересовал? Для нее был важнее общий вид деревенского дома?
Она так ушла в свои мысли, что чуть не проворонила телефонный звонок. Саша едва успела добежать до кухни и схватить трубку. Она думала, что абонент уже отключился, но услышала чуть севший женский голос, который назвал ее имя и попросил ее к телефону.
– Я вас слушаю, – сказала Саша и тут же сообразила, кто это звонит. Голос был слишком характерный. – Люся, это вы?!
– Ага. – Женщина сипло вздохнула. – Я совсем простужена, не могу громко говорить… Саша, я насчет ваших вчерашних вопросов о дне рождения на даче.
– Неужели удалось что-то узнать?
– Удалось, – подтвердила Люся. – Конечно, я сама не вспомнила, но позвонила старым подружкам, и они мне все подробно рассказали.
Люся сообщила, где находился тот дачный поселок. Саша даже записывать не стала – с первых же слов Люси она убедилась, что дом находится совсем не в той стороне. А когда Люся дошла до описания самого дома: «Первый этаж каменный, второй – деревянный, то есть это скорее даже мансарда…» – Саша ее прервала:
– Большое спасибо, мне вполне достаточно.
– Да? – удивилась Люся. – Ну ладно. Да, я тут еще кое-что нашла.
И сообщила, что после ухода Саши она все время думала об Иване, так что даже с ужином опоздала. И, второпях чистя картошку, Люся вдруг сообразила, что последний раз ремонт в квартире делали еще до того, как Иван ушел в армию. Она имела в виду, конечно, ремонт общих помещений – кухни, ванной, коридора. В комнатах жильцы сами делали ремонт. А вот в прихожей с тех пор обои не переклеивались, дверные косяки не красились…
Саша все еще не понимала, почему Люся об этом рассказывает, когда услышала:
– Я это все к чему говорю? На стене, где раньше висел телефон, сохранились записанные номера.
Карандашные, конечно, стерлись, а вот те, которые ручкой писали, остались. И на косяке ванной тоже.
Такое частенько случалось. Потому что не всегда находился под рукой листок бумаги, а записать чей-то телефон было нужно. Особенно если разговор был важный. А такие разговоры всегда велись в ванной комнате, чтобы никто не слышал.
– Я сама сколько телефонов нацарапала на косяке! – смущенно призналась Люся. – Конечно, из-за этого взрослые ругались, но нам было наплевать, конечно, в молодости мы никого и ничего не боялись. Иван тоже кое-что записывал. Я вчера эти номера переписала. Все стены с лупой облазила, а муж фонариком светил, там свет плохой. Кое-какие телефоны я опознала – они мои, я даже вспомнила чьи. А есть штук пять незнакомых, думаю, это Иван нацарапал. Вам они не нужны? Может, найдете его друзей. Нормальных друзей, а не здешних алкашей.
Они-то его давно забыли, все мозги пропили.
Саша сказала, что, конечно, ей очень нужны эти телефоны. И Люся с готовностью их продиктовала.
Три номера были без комментариев, под одним значилось имя «Денис», а под другим – «Лариса».
– Как? – переспросила Саша, записав этот номер. – Лариса? А девушку, с которой он дружил до армии, звали не Ларисой?
Люся призадумалась и сказала, что она с этой девушкой была не знакома. Лучше спросить у Ивановых родителей. Может, и Лариса, кто знает? Саша поблагодарила Люсю и попрощалась. Люся заливисто закашлялась и повесила трубку.
«Что толку от этих номеров? – Саша просмотрела номера телефонов. – Зачем они мне?» Она представила ситуацию, что звонит некоей Ларисе и натыкается в ее лице на свою заказчицу и что сообщает, как именно ее нашла. Реакция заказчицы? Сашу даже передернуло. "Если у нее в самом деле богатый муж…
Наймет какую-нибудь сволочь, чтобы избить меня или убить. А может, и сама не побрезгует мною заняться. Уж она-то не допустит, чтобы ее обвинили в воровстве или в убийстве! Получается, что я все это раскопала! О Господи!"
Все поиски правды вдруг показались ей такими жалкими и сомнительными. А надвигающаяся опасность – такой реальной! Осталось всего четыре дня, чтобы придать картине первоначальный вид! Это спасло бы Сашу от расплаты по договору. А расплата была неизбежной.
– Надо работать, – сказала она себе. – Надо делать хоть что-то! Скопирую хотя бы фотографию, пока руки не опустились… А уж там…
Она подошла к мольберту, очистила старый холст и достала коробку с гуашевыми красками. Саша почти не пользовалась ими, и поэтому работа мало-помалу поглотила все ее внимание. Копируя картину по фотографии, она так увлеклась, что забыла даже о том, чего ради этим занимается. Работа доставляла ей удовольствие. Она работала весь день, до самого вечера, и только пару раз оторвалась от холста, чтобы выпить чаю. Делала пару глотков и снова возвращалась к мольберту.
В седьмом часу вечера копия была готова. Вся, за исключением нижнего левого угла. Как он ей осточертел! Саша закрыла глаза и быстро помолилась, чтобы случилось чудо, чтобы ей хоть привиделось, что должно быть в том углу! Открыла глаза, взглянула на картину и вздохнула:
– Все это хорошо, Сашенька, и копируешь ты неплохо… Но чудес не бывает, и десять тысяч долларов тебе взять негде. Придется сдавать заказчицу милиции. Туда ей и дорога!
В тот же день в половине восьмого вечера в подъезд, где располагалась квартира Корзухиных, вошел мужчина в легоньком, не по сезону, плаще.
