Триумф смерти (Ореол смерти, Последняя жертва) - Робертс Нора (лучшие бесплатные книги txt) 📗
– Со мной все в порядке!
Заметив, как встрепенулась Ева, Мира сказала спокойно:
– Вы, как всегда, слишком много трудитесь. Но это беда всех хороших работников. Я прочитала ваши рапорты, ваши допросы свидетелей и ваши замечания по их поводу. И вот какой психологический портрет я составила. – Она протянула Еве дискету.
– Вы уже все сделали?! – В Еве боролись удивление, благодарность и непонятное раздражение. – Надо было просто переслать информацию на мой компьютер, это сэкономило бы кучу времени…
– Я могла сделать и так, но мне хотелось обсудить это с вами лично. Ева, вы имеете дело с кем-то очень опасным.
– Я об этом догадалась, доктор. Он перерезал глотки двум женщинам.
– Пока что двум, – сказала Мира тихо. – Боюсь, будет новая жертва. И скоро.
Ева вздрогнула: доктор Мира как будто прочла ее мысли.
– Почему?
– Все очень понятно. И просто. Дело удалось, а это всегда приносит удовлетворение. И внимание публики привлечено. Тот, кто совершил эти убийства, может сидеть дома и смотреть представление: репортажи, статьи, горе родственников, похороны, расследование… – Она с удовольствием отпила чай. – У вас, очевидно, есть своя теория, Ева. Я хочу сначала выслушать вас.
– У меня несколько теорий, доктор, и я не знаю, на какой остановиться. Давайте лучше рассуждать вместе.
Мира улыбнулась – спокойно и понимающе.
– Ну что ж… Прежде всего следует определить, что общего между этими двумя женщинами, кроме того, что обе они – известные личности. У них были совершенно разные круги общения. И очень мало общих знакомых, даже случайных. Они не посещали одни и те же магазины, косметические салоны, спортивные клубы. Общее только одно – слава, признание и сила, которую они дают.
– Чему убийца и завидовал.
– Скорее всего, именно так. Это его бесило, и он хотел, убив их, почувствовать на себе отблеск их славы. Оба убийства – жестокие и в то же время совершены очень аккуратно. Нет никаких повреждений ни на лице, ни на теле. Только перерезано горло. Спереди. То есть – лицом к лицу. Надо еще учесть, что нож – очень личное оружие, он – как продолжение руки. Это не револьвер, бьющий с расстояния, и не яд, наносящий опосредованный удар. Убийца хотел сделать это своей рукой, увидеть кровь, насладиться ее запахом. Он, очевидно, очень ценит то, что контролировал ситуацию, что действовал по плану.
– Значит, вы не думаете, что убийства были заказными?
– Такая возможность есть всегда, Ева. Но, по-моему, убийца хотел быть именно непосредственным исполнителем. И потом – эти сувениры, которые он прихватил на память…
– Зонтик Тауэрс?
– И правая туфля Меткалф. Как вам удалось скрыть это от прессы?
– С трудом. – Ева вспомнила Морса и его команду, примчавшихся на место преступления. – Наемнику действительно сувениры ни к чему. И это на случайность не похоже: оба убийства слишком хорошо спланированы.
– Согласна. Мы имеем дело с человеком рациональным и очень амбициозным. А когда убийца доволен своей работой, это значит, что он пойдет на новое преступление.
– Или она, – вставила Ева. – Если дело в зависти, то убийцей может оказаться и женщина. Не исключено, что ей не удалось стать в жизни тем, кем она хотела. А обеим жертвам – удалось. Они были красивыми, удачливыми, знаменитыми, сильными. А убивают часто слабые.
– Да, довольно часто. Пока что у нас недостаточно данных, чтобы с уверенностью определить пол убийцы. Мы знаем одно: жертвами выбираются те, кто завоевал известность.
– И что мне делать со всем этим, доктор Мира? Установить аппаратуру наблюдения за всеми знаменитыми женщинами? В том числе и за вами?
– Странно, а я как раз подумала о вас…
– Обо мне?! – Ева, взявшая было со стола чашку, поставила ее обратно. – Но это же смешно!
– Не думаю. Вы тоже стали знаменитостью, Ева. Особенно после дела Дебласс. Вас уважают коллеги, о вас пишут в газетах… Но главное, – продолжила она, не дав Еве себя перебить, – у вас есть нечто общее с обеими жертвами. Все вы имели некие отношения с Рорком.
Ева почувствовала, что бледнеет. Увы, настолько контролировать себя она не могла, но приложила все усилия, чтобы хотя бы голос не дрожал.
– Связи с Тауэрс у Рорка были сугубо деловые, причем весьма незначительные. А интимные отношения с Меткалф прекратились довольно давно.
– И все же вы стараетесь защитить его – даже передо мной…
– Я его не защищаю! – резко сказала Ева. – Я просто констатирую факты. Рорк сам в состоянии себя защитить.
– Без сомнения. Он человек сильный и умный. Но тем не менее вы о нем беспокоитесь…
– Вы считаете Рорка возможным убийцей?
– Никоим образом. Хотя если бы я составляла его психологический портрет, то почти наверняка обнаружила бы в нем потенциального убийцу. – Доктор Мира подумала, что с удовольствием бы покопалась в мозгу Рорка. – Но его мотив был бы весьма определенным. Сильная любовь или сильная ненависть. Сомневаюсь, чтобы что-нибудь еще могло толкнуть его на убийство. Не волнуйтесь, Ева, – тихо добавила Мира. – Вы любите не убийцу.
– Я никого не люблю. И мы здесь не для того, чтобы обсуждать мои чувства.
– Разумеется, нет. Но уверяю вас: состояние души следователя всегда очень важно. И, если мне потребуется дать оценку вашему состоянию, мне придется сказать, что вы крайне измучены, очень обеспокоены и эмоционально нестабильны.
Ева взяла дискету и встала.
– Слава богу, что у вас не потребуют оценки моего состояния. Я абсолютно пригодна к работе.
– В этом я не сомневаюсь. Но какой ценой вам это дается?!
– Если бы я была не в силах работать, это обошлось бы мне дороже. Я собираюсь найти того, кто убил этих женщин! И я хочу, чтобы какой-нибудь хороший прокурор – вроде прокурора Тауэрс – был обвинителем на процессе. – Ева сунула дискету в сумку. – Кстати, у обеих жертв есть еще нечто общее – то, что вы, доктор Мира, упустили. – Ева смотрела на Миру холодно и сурово. – Семья! У обеих есть семьи, с которыми они были тесно связаны. У меня этот фактор отсутствует, так что вряд ли я стану следующей жертвой.
– Возможно. А вы думаете иногда о своей семье, Ева?
– Только не начинайте опять играть со мной в ваши игры.
– Вы сами об этом заговорили, – заметила Мира. – А поскольку обычно вы следите за тем, о чем говорите со мной, единственный вывод, который я могу сделать, – это то, что вы думаете о семье.
– У меня нет семьи! – отрезала Ева. – И думаю я об убийствах. А если вы хотите доложить майору Уитни, что я не способна исполнять свои обязанности, что ж, это ваше право.
– Когда же вы наконец поверите, что мне можно доверять?! – Впервые Ева услышала в ее обычно спокойном голосе нотки раздражения. – Почему вы не хотите понять, что я искренне к вам расположена? Да-да, расположена! – повторила Мира, заметив Евин удивленный взгляд. – И понимаю вас лучше, чем вам кажется.
– Мне не нужно от вас понимания! – Ева не могла скрыть волнения. – Я сейчас не на тестировании и не на психотерапевтическом сеансе!
– Поэтому и запись не ведется. – Мира отставила чашку, а Ева засунула руки в карманы. – Вы что, думаете, только вам одной в детстве пришлось пережить унижения и издевательства? Что только вам пришлось учиться преодолевать страх?
Что-то в голосе Миры заставило Еву насторожиться. Вернее – она просто удивилась.
– Мне не надо ничего преодолевать. И я не понимаю…
– Мой отчим насиловал меня с двенадцатилетнего возраста, – спокойно сказала Мира. – Три года. Три года я жила, не зная, когда это случится в следующий раз. И никто не хотел меня выслушать.
Ева почувствовала, как на нее накатывает приступ тошноты, и стиснула руки.
– Я не хочу ничего об этом знать! Зачем вы мне рассказываете?
– Потому что я смотрю вам в глаза и вижу себя. Но у вас есть человек, который готов вас выслушать.
Ева облизнула пересохшие губы.
– А почему это прекратилось?
– Потому что я наконец набралась смелости, пошла в Центр по защите подростков, рассказала обо всем психологу, прошла медицинское и психологическое обследование. Это казалось мне ужасным и унизительным, но альтернатива была еще страшнее.
