Леди в наручниках - Голдсмит Оливия (читаем полную версию книг бесплатно TXT) 📗
Моральную сторону проблемы Гвен охарактеризовала прямо и резко:
«Кроме практических, гуманных и экономических соображений, обоснованных выше, следует принять во внимание политические и этические аспекты данного предложения. Эксплуатация несчастных, лишенных свободы женщин может рассматриваться как одна из форм рабского труда. По моему мнению, заключенные Дженнингс — и любой другой тюрьмы — не могут и не должны расцениваться в качестве источника дохода. Пусть они лишены права голосовать, но мы не должны лишать их остальных прав человека.
Новый век принес новые социальные проблемы, связанные с тюрьмами. Без сомнения, рост численности заключенных в женских тюрьмах создает серьезные трудности и увеличивает бремя налогоплательщиков. Но превращать это в возможность получения прибыли — ложный путь. В центре нашего внимания должны оказаться бесчисленные проблемы этих женщин. Любой другой подход приведет к катастрофе».
Сейчас Гвен испытывала пьяную гордость за свой доклад и свою работу в Дженнингс. Ей захотелось немедленно действовать, и она решила прогуляться в жилой отсек. Камеры заперли уже больше часа назад, значит, она никого не встретит, а главное, никто не подойдет близко и не почувствует запах джина. На всякий случай, Гвен все-таки зашла в туалет, чтобы почистить зубы и сполоснуть лицо холодной водой, затем надела пиджак и, расправив плечи, направилась к камерам.
После отбоя у заключенных было всего несколько минут, чтобы занять свои места, затем решетки закрывались и охранники проводили перекличку. После этого полчаса давалось, чтобы приготовиться ко сну, и свет выключался. Тюрьма погружалась во мрак, были слышны только приглушенные звуки, нарушающие предписанную тишину: храп, стоны и всхлипывания. Плакали здесь каждую ночь. И будут плакать еще больше, если «ДРУ Интернэшнл» захватит ее тюрьму…
А может, ей лучше уйти на пенсию, пока ее об этом не попросили? Каждое совещание с людьми из «ДРУ Интернэшнл» проходило хуже, чем предыдущее. Все ее возражения они принимали со снисходительной усмешкой. Да она и сама слышала в своем голосе истерические нотки вместо уверенности в своих аргументах.
Неожиданно Гвен зацепилась каблуком за неровность на бетонном полу, потеряла равновесие и упала. В последний момент ей удалось выставить вперед руку, чтобы не разбить лицо, но удар получился сильный. Гвен ударилась виском и потеряла сознание, не успев даже позвать на помощь.
Она очнулась, почувствовав, что чьи-то сильные руки поднимают ее.
— Что с вами, Хардинг? — спросила Мовита Уотсон. Голова у Гвен кружилась, но говорить она все-таки могла.
— Со мной все в порядке, а ты почему не в камере?
— Была в медпункте, у меня месячные, — ответила Мовита.
Гвен потрогала голову и нащупала вздувшуюся шишку, а вокруг нее что-то липкое, наверное, кровь.
— Кажется, я упала, — пробормотала она.
— Держитесь за меня, все будет нормально, — сказала Мовита.
Гвен тяжело оперлась на нее и, только поднявшись, заметила рядом растерянного Роджера Кемри.
— Я и так в порядке, — солгала она. — Спасибо, все нормально.
Гвен сама не понимала, правду ли говорит. Хотя сильно болела голова и дрожали ноги, но, видимо, джин сильно смягчил удар.
— Я отведу вас в контору, — предложила Мовита. — Все будет хорошо, мы справимся сами, — сказала она Кемри. — Идите.
— Правда, миссис Хардинг? Я могу идти?
— Идите.
Все-таки ей повезло, что это оказался Кемри, а не Дуг Славите или этот садист Бирд, которые еще до рассвета раззвонили бы о ее падении на всю тюрьму. Кемри — хороший парень, он будет молчать. Хотя зависеть от него было стыдно.
Опираясь на Мовиту, Гвен медленно шла к кабинету. С каждым шагом боль все сильнее отдавалась в голове. У двери Гвен вынула из кармана ключи, но Мовита забрала их у нее и сама открыла дверь. Вопиющее нарушение режима! Как, впрочем, и то, что она одна ходила в медпункт после закрытия камер. Мовита включила свет левой рукой, правой продолжая поддерживать Гвен, а затем усадила начальницу в кресло.
— Сидите здесь, — сказала Мовита. — А я принесу лед, мы приложим его к шишке.
Гвен прислушалась к удаляющимся шагам Уотсон. Она хорошо представляла, что происходит в ее хозяйстве, и знала, как ценится в тюрьме лед. Мовите потребуется время, чтобы добыть его. Значит, она успеет. Гвен достала бутылку и сделала глоток. Небольшой. Ей это было необходимо.
Когда Мовита вернулась со льдом, Гвен лежала головой на столе. Она не чувствовала боли, но не могла двинуться. Последний глоток доконал ее.
— Извини, — сказала она Мовите. — Я плохо себя чувствую.
Мовита бережно подняла ее голову и приложила к виску лед.
— Я приготовлю вам кофе, — сказала она. — Подождите минутку.
Теперь под головой Гвен лежал лед. Сначала он приятно холодил, затем место ушиба начало ужасно болеть. Но поднять голову Гвен была просто не в силах, хотя мысли ее оставались ясными. Если Мовита готовит кофе, значит, она поняла, что Гвен выпила. «Но ведь она должна понимать, как я тяжело работаю и какой стресс я переживаю, — думала Гвен. — Я борюсь за всех, и за нее тоже!»
Когда Мовита вернулась, Гвен заговорила.
— У нас тут все просто ужасно, — объяснила она Уотсон. — Поэтому я… так плохо себя чувствую.
— Мне очень жаль, — спокойно ответила Мовита, расчищая место на столе, чтобы поставить кофе.
— Да нет же, ты ничего не поняла! Это кое-что новое. Скоро в Дженнингс может случиться нечто действительно ужасное.
— Не волнуйтесь, миссис Хардинг, — терпеливо, словно успокаивая маленького ребенка, сказала Мовита. — Пока я здесь, ничего страшного не случится.
Гвен попыталась поднять голову.
— Я не пьяная! — раздраженно проговорила она. — Я совершенно серьезно…
Мовита поднесла чашку с кофе к губам Гвен.
— Запах тоже помогает, — сказала она. — Просто вдыхайте аромат, а потом попробуем отпить глоточек.
— Дженнингс могут приватизировать! — выпалила Гвен. — Штат продаст нас всех с потрохами!
«Господи, что я делаю?! — мелькнуло в голове. — Я же не должна была никому говорить об этом…»
Мовита перестала суетиться и в первый раз посмотрела прямо ей в глаза.
— Приватизировать? Что это значит?
С огромным усилием Гвен все-таки удалось поднять голову. Какое облегчение поговорить об этом с Мовитой!
— Есть такая компания, «ДРУ Интернэшнл». Те самые чужаки, которые приходили сюда. Они хотят купить Дженнингс.
«Проклятье, — подумала Гвен, — я совсем пьяная». Она знала, что не должна продолжать, но какая-то не зависящая от нее сила заставляла ее говорить.
— И условия после этого будут гораздо хуже. Это просто чудовищно. — Глаза Гвен наполнились слезами, губы дрожали. — Я этого не вынесу…
И она снова опустила голову на лед.
— Это уже точно? — спросила Мовита.
— Пока нет, но у нас мало шансов. Они будут управлять тюрьмой, как заводом. Вы будете механизмами, а я — смазкой.
— Господи боже! — пробормотала Мовита, опускаясь на стул рядом с Хардинг. — Господи боже…
15
ШЕР МАКИННЕРИ
Шер раздраженно потрясла головой. Ее длинные черные волосы рассыпались по плечам.
— Каждый раз, когда здесь наступает день посещений, вы, безответные суки, напоминаете мне охотничью собаку отца, — сказала она.
Флойд Макиннери любил пинать свою собаку, чтобы на ее примере порассуждать о психологии.
— Видите? — спрашивал он своих таких же пьяных собутыльников. — Я пинаю Бетти, а она подползает ко мне на брюхе и лижет руку, значит, еще хочет.
Он хохотал, выпивал еще и громко, со вкусом рыгал. Затем с садистским удовольствием изо всей силы пинал собаку сапогом в живот. Жалобно скуля, Бетти отлетала на десять шагов, а Флойд кричал ей:
— Ну, иди сюда, сука!
И Бетти снова подползала к нему, насторожив уши и спрятав хвост между ног, словно надеялась, что на этот раз все закончится лучше. Но чаще всего Флойд пинал ее снова. Иногда он предлагал это сделать кому-нибудь из друзей.
