Парусиновый саван - Вильямс Чарльз (читать книги онлайн полностью .TXT) 📗

Почти через год геологи, занимавшиеся разведкой урановых месторождений, нашли его охотничью куртку милях в шести-семи от его машины. Ну, надеюсь, теперь вы удовлетворены?

— Да, — ответил я. — Но не вполне. Вы читали утреннюю газету?

Патриция отрицательно покачала головой:

— Я еще не вынимала ее из почтового ящика.

— Позвольте, я ее принесу, — предложил я. — Вам нужно кое-что там прочесть. Я сходил за газетой и принес ее.

— Я — капитан Роджерс, о котором здесь пишут. Человек, который подписал письмо к Пауле Стаффорд именем Брайан, тот, кто пришел ко мне на “Топаз” и назвался Уэнделлом Бэкстером.

Патриция внимательно прочла все, что было написано о Бэкстере. Затем решительно отложила газету в сторону.

— Полнейший абсурд! — заявила она. — С тех пор прошло два с половиной года. К тому же у моего отца никогда не было двадцати трех тысяч долларов. И не было причин называться Брайаном или как-либо иначе.

— Послушайте, — возразил я, — спустя месяц после того, как ваш отец пропал в пустыне, в Майами приехал человек, как две капли воды похожий на него. Он нанял большой дом на одном из островов, купил за сорок тысяч долларов спортивную рыболовную лодку и дал ей новое имя — “Принцесса Пэт”…

Патриция смотрела на меня широко раскрытыми глазами.

Я продолжал, не обращая внимания на ее реакцию:

— Зажил он в новом доме, словно индийский раджа. Никто не знал, откуда берутся его доходы. Так продолжалось до 7 апреля нынешнего года, когда он вдруг исчез. Пропал без вести при взрыве парусника “Принцесса Пэт”. Лодка сгорела до ватерлинии и затонула. Случилось это в двадцати милях от побережья Флориды, на траверзе Форт-Лодердейла. Но и на этот раз тело его не было найдено.

Звали его Брайан Харди. Он-то и послал вам книгу “Музыка ветров” с просьбой дать автограф. Прошло около двух месяцев, и 31 мая Брайан Харди поднялся на борт моего кеча в Кристобале, назвавшись Уэнделлом Бэкстером. Не думайте, будто я строю догадки или пытаюсь подтасовать факты. Я видел фотографию Харди и утверждаю, что это один и тот же человек. Поэтому я говорю со всей определенностью, что Харди был вашим отцом. У вас есть его фотография или хотя бы любительский снимок?

Патриция как-то отрешенно покачала головой:

— Здесь ничего нет. Фотографии есть дома, в Санта-Барбаре.

— Вы готовы согласиться, что речь идет о вашем отце?

— Не знаю, что ответить. Во всем этом я не вижу никакого смысла. Зачем ему было так поступать?

— Кто-то его преследовал, он спасался, — пояснил я. — Так было в Аризоне, потом — в Майами и, наконец, в Панаме.

— Но от кого он спасался?

— Не знаю, — признался я. — Надеялся, что, может быть, вы знаете. Но вот что мне хотелось бы установить поточнее: страдал ли ваш отец сердечными приступами?

— Нет, — сказала Патриция. — Я об этом никогда не слыхала.

— А в вашей семье были у кого-нибудь проблемы с сердцем, скажем, коронарная недостаточность?

Девушка отрицательно покачала головой:

— Не думаю.

Я закурил сигарету и задумчиво посмотрел на голубовато-зеленоватые тени в воде, в том месте, где были рифы. Все складывалось отлично. У моей собеседницы не должно было остаться никаких сомнений в том, что на борту “Топаза” Бэкстер умер в третий раз. Эта кончина была вполне реальной и драматичной. Не было только тела, чтобы доказать факт его смерти. Так что мне по-прежнему оставалось убеждать всех и каждого, что на этот раз он умер в самом деле. Я с горечью подумал, что, если бы Бэкстер умер от бубонной чумы во время публичного выступления на съезде Американской медицинской ассоциации, его кремировали бы и выставили урну с прахом в витрине универмага “Мейсиз”, в его смерть все равно никто не поверил бы.

Он, мол, все равно воскреснет, ребята. Дайте только срок…

— А вам говорит что-нибудь фамилия Слиделл? — спросил я Патрицию.

— Нет, — ответила она. — Никогда ее не слышала.

Я был убежден, что она говорила правду.

— А вы не знаете, откуда у вашего отца такие деньги?

Девушка, растопырив пальцы, пригладила волосы на голове и поднялась с места.

— Нет… Мистер Роджерс, я не вижу никакого смысла в том, что вы говорите. Этот человек не мог быть моим отцом.

— Но в душе вы допускаете, что это он, верно?

— Боюсь, что так, — ответила она, кивнув.

— Вы упомянули, что он работал в каком-то банке…

— Да, он работал в отделении кредитов банка “Дроверс нэшнел”.

— А недостачи у него случались? У Патриции снова сделалось такое лицо, будто она вот-вот вспылит. Но она лишь устало проговорила:

— Нет. Не в этот раз.

— Не в этот раз? Она махнула рукой:

— Похоже, вы попали в эту переделку из-за него… Что ж, думаю, вы имеете право знать все. Был случай, когда он позаимствовал деньги, правда, в другом банке. Возможно, это каким-то образом повлияло на его дальнейшее поведение. Подождите, я сейчас приму душ и переоденусь… А потом я вам расскажу.

Глава 10

Патриция стряхнула рукой песок со своих голых ног и открыла дверь с веранды в кухню. Кухня была в ярком цветном кафеле и белой эмали. Я последовал за девушкой через арку в просторную комнату, служившую столовой и гостиной.

— Садитесь, пожалуйста, — пригласила она. — Я недолго…

И ушла куда-то по коридору.

Я закурил сигарету и осмотрелся. Здесь было очень приятно. Приглушенный свет после слепящего блеска белого кораллового песка на берегу успокаивал зрение. Такой эффект создавали шторы на окнах из какого-то не слишком плотного материала темно-зеленого цвета. В тон им были зеленоватые стены и ничем не застланный цементный пол с вкраплениями местного камня. Слева в стену был вделан кондиционер, работавший почти бесшумно. Над ним висела какая-то лицензия большого формата. Между кондиционером и окном располагался музыкальный центр светлого дерева. В дальнем конце находился обеденный стол из бамбука со стеклянной столешницей, а возле него — скамья. Ближе к середине комнаты стояли длинная кушетка и два кресла с подлокотниками. Рядом — кофейный столик из тикового дерева. На кушетке и креслах, тоже из бамбука, лежали яркие подушки. Противоположную стену, рядом со входом, занимали книжные полки. Справа от них находился массивный стол с телефоном, портативной пишущей машинкой, несколькими пачками бумаги и двумя фотоаппаратами — “Роллифлексом” и какой-то 35-миллиметровой камерой. Я подошел к столу и увидел также несколько кюветок с цветными слайдами и фотографиями, сделанными на островах Кис. Большая их часть размером восемь на десять дюймов, цветные и черно-белые. Я подумал, что это, вероятно, работы Патриции. Потом вспомнил про книгу “Музыка ветров”. Да, она, несомненно, была фотохудожником.

До меня доносился приглушенный шум льющейся воды. Патриция действительно не заставила себя долго ждать. Она появилась в симпатичном голубом платье и сандалиях на босу ногу. Коротко подстриженные волосы не нуждались в специальном уходе. Здесь, в доме, они казались чуточку темнее, чем на солнце. Патриция Рейган, несомненно, была очень привлекательна. Заметно было, что она вновь обрела присутствие духа и даже улыбалась.

— Извините, что заставила вас ждать.

— Ничего страшного, — заверил я ее. Мы сели и закурили.

— Как вы меня разыскали? — спросила она.

— Ваша соседка по комнате в Санта-Барбаре сказала мне, что вы работаете здесь над статьями для журналов.

— К сожалению, это не совсем так, — призналась Патриция. — Статей мне никто не заказывал. Ведь я еще не профессионал. Просто один издатель обещал взглянуть на статью об островах Кис. Мне удалось договориться с хозяевами этого дома — мистером и миссис Холланд, — что я поживу здесь, пока они путешествуют по Европе. Они были нашими соседями, когда мы жили в Массачусетсе. Заодно я делаю здесь цветные слайды и занимаюсь подводной съемкой возле рифов.

— Но это не такое уж безопасное занятие — нырять в одиночку! — заметил я.