Тигриные глаза - Конран Ширли (бесплатные полные книги txt) 📗
Лео стиснул руку сидящей рядом с ним Дженни и неуверенно произнес:
— И чтобы картины Дженни тоже имели такой же успех. Дженни, лучшая подруга Плам, смутилась. Откинув со лба густую прядь русых волос, она покраснела и потупила взор.
Бриз поспешил сгладить неловкость ситуации и произнес:
— За предстоящий год, пусть он принесет каждому из нас то, чего мы хотим.
— Я уже получила то, что хотела, — промурлыкала Сюзанна и протянула руку так, чтобы всем был виден искусно обработанный бриллиант, сверкавший при свечах всеми цветами радуги. — Двадцать каратов и ни единого изъяна: это рождественский подарок. — Кончиками своих перламутрово-розовых пальчиков она послала воздушный поцелуй мужу. Гости еще раз взглянули на сияющий магическим светом камень и стали уныло прикидывать в уме, сколько бы он мог стоить.
За спиной у Сюзанны вдруг возникла женщина в жакете, усеянном золотыми блестками, и с лукавой улыбкой протянула ей меню.
— Не возражаете? Вы ведь Сюзанна Марш, не так ли? Можно получить ваш автограф? Вы мой идеал, а что будет, когда я расскажу своим девочкам…
Улыбающаяся Сюзанна начертала свое имя и, подняв глаза, проговорила сладким голосом:
— Вам следовало бы попросить автограф у моей подруги. Это Плам Рассел — знаменитый мастер абстрактной живописи Взгляд у женщины в блестках стал непонимающим.
Плам залилась краской стыда, унижения и гнева Сюзанна била точно: она хорошо знала, что довольно известное в художественных кругах и изредка мелькавшее на страницах некоторых газет имя Плам ровным счетом ничего не значило для обычного англичанина, не говоря уже об американцах.
Дженни, сидевшая напротив Плам, сочувственно произнесла одними губами:
— Стерва.
Бриз наклонился к Сюзанне и, похлопав ее по той руке, на которой сверкал величественный бриллиант, игриво улыбнулся.
— Если Плам одержит победу на выставке в Венеции, ее имя навсегда станет частью истории искусства. У нее будет прочная слава, а не эфемерная известность какой-нибудь телевизионной ведущей… — Он замолчал, подзывая официанта.
Плам пришли на память слова Оскара Уайльда, что «джентльмен бывает груб с женщиной только помимо своей воли», и она одобрительно взглянула на мужа. Он в самом деле не мог не вызывать восхищения. Высокий, стройный и мускулистый, одетый со вкусом — свои костюмы он заказывал только на Сэвил-роуд, а рубашки, галстуки и даже нижнее белье неизменно приобретал на Джермин-стрит, — он всегда держался совершенно свободно.
— Давайте смотреть правде в глаза, — твердо сказала Плам. — Мне ни за что не победить в Венеции. Да меня бы и Британский совет не выдвинул, если бы не итальянцы.
Италия, устроительница этого знаменитого праздника живописи, избрала в качестве основной его темы на 1992 год «Мир глазами женщины», и Британская ассоциация искусств, только однажды за последние сто лет выдвигавшая женщину, после долгих раздумий вновь решилась на такое.
— И тем не менее из всех женщин они отдали предпочтение тебе, — подчеркнул Бриз. Его неизменный оптимизм торгового агента только усиливал беспокойство Плам — ведь у нее был всего один год, чтобы создать нечто новое и подходящее для выставки.
— Если Плам победит, цена ее картины мгновенно подскочит раза в четыре, — задумчиво проговорил Виктор и наклонился в Бризу. — Мне бы хотелось быть первым, кто выставит ее работы в Нью-Йорке по завершении выставки в Венеции.
Бриз одобрительно кивнул. Картинные галереи хотели сегодня от молодых художников натуралистической и откровенной живописи, а не абстрактного импрессионизма. Плам была одной из немногих, чьи работы не отвечали этому требованию. И как только стало известно о ее выдвижении, Бриз развернул осторожно рекламную кампанию. Обычно он сам занимался этим, но на сей раз ему пришлось нанять пресс-секретаря, который скоро пришел в отчаяние от нежелания Плам встречаться с прессой. Когда она все же шла на это, безотчетный страх делал ее совершенно бессловесной перед микрофонами и камерами. Но современный художник не может достичь общественного признания, если он прячется на чердаке, избегает прессы и объясняет свое затворничество тем, что работает.
Бриз знал, что за внешней настороженностью и подозрительностью Плам кроются самые обыкновенные робость и застенчивость. Когда какой-нибудь интеллектуал брал у нее интервью по поводу ее картин, она совершенно забывала про свой огромный житейский опыт и не менее обширные познания. Единственным серьезным критиком, которого она не страшилась, был добродушный и похожий на медведя Роберт Хьюз. Робела она и в обществе удачливых художников, где от нее можно было услышать только сбивчивые банальные слова.
Это раздражало Бриза. Он сетовал, что Плам разговаривает с журналистами так, словно индекс интеллекта у нее вдвое меньше размера обуви, а словарь состоит только из односложных слов. Ну что за идиотское поведение!
— У тебя даже голос меняется, — как-то заметил ей Бриз. — Если на тебя не нападает столбняк, то речь у тебя звучит расплывчато и совершенно неуверенно. Но ты ведь можешь выражать свои мысли вполне свободно, когда не думаешь об этом. Ты можешь быть такой же раскрепощенной, как и во время работы над картиной.
— Но когда я рисую, я ни о чем не думаю, кроме картины.
— Вот именно. Тебя не сковывают глупые детские мысли о неполноценности.
— Я стараюсь, дорогой, честное слово. Но если бы мне было дано говорить, я бы говорила, а не рисовала. Если бы мне нравилось появляться на телеэкране, я была бы актрисой. Когда же у меня берут интервью, я чувствую себя, как заяц в свете автомобильных фар, у которого от страха случается паралич мозга. Мне начинает казаться, что они хотят загнать меня.
— Они лишь недоумевают и удивляются, как такая маленькая и застенчивая женщина смогла сотворить такие впечатляющие картины.
— Я знаю. Однажды я собираюсь заявить: «Сознаюсь. Я их не рисовала. Я присвоила их. Их сотворила кучка несовершеннолетних карликов, которых я держу на цепи у себя в подвале. Вы довольны?"
— Может быть, психиатр… — неуверенно произнес Бриз. Плам отказалась встретиться с врачом.
В туалетной комнате русского ресторана, наблюдая за Сюзанной, которая, перед тем как вымыть руки, сняла свое кольцо с огромным бриллиантом, Плам позавидовала ее уверенной манере держаться. Но более всего в Сюзанне раздражала ее неизменная безмятежность, и слегка захмелевшая Плам решила сделать попытку потревожить ее покой.
— Неужели тебе не страшно носить такое кольцо, Сюзанна? Ты не боишься, что даже здесь, в центре города, какой-нибудь бандит отхватит его вместе с пальцем?
— Нет, конечно. Когда я выхожу, я просто поворачиваю кольцо так, чтобы камень находился у меня в ладони. — Плам встретила в зеркале довольный и уверенный взгляд Сюзанны. — А в такую погоду я, конечно же, надеваю перчатки. Но, как бы то ни было, в новом году я решила ничего не бояться. А ты что-нибудь решила ради Нового года?
— Да, конечно! — радостно отозвалась Плам. — Я решила не заниматься больше оральным сексом.
Сюзанна смотрела на нее в зеркале так, словно не могла поверить своим ушам.
— Нам всем вбили в голову, — завелась Плам, — что если не делаешь этого, то ты в сексе не тигрица, а самая обыкновенная неудачница.
Стоявшая рядом Дженни кивнула с серьезным видом, соглашаясь с ее словами.
— Во всех романах нам внушают, что женщины, которые не занимаются этим, теряют своих мужей.
— Думаю, нам лучше вернуться к мужчинам, — ледяным тоном проговорила Сюзанна и вылетела из туалета.
Плам рассмеялась, встретив в зеркале широкую и добродушную улыбку Дженни, которая даже в полночь давала почувствовать, что солнце все еще светит. Дженни была настоящей подругой, готовой немедленно прийти на помощь, согреть и проникнуться сочувствием.
В золотистых глазах Дженни все еще горели озорные огоньки, когда она принялась приглаживать свои густые и непокорные пряди.
