Черные полосы, белая ночь (СИ) - Калько Анастасия Александровна "Кристель" (книги бесплатно без регистрации txt) 📗
- Алтайский, с прополисом, - Белла показала ей баночку, - хорошо согревает и от простуды самое то. Тебе нужно для профилактики. Тебе отрезать хлеба?
- Да, два куска... или три, - Наташа смутилась. - Я не обжора... Просто в прошлый раз я ела вчера утром в Угловке, пирожок и то, что в автомате гордо называлось "кофе черный крепкий"...
- Чем дальше от большого города, тем хуже кофе в автоматах, - Белла подвинула к ней тарелку. - Кронштадтский хлеб очень вкусный, даже в Питере такого нет.
После ужина и чая Наташа совсем ожила. Весь день ее пугали подступающая к горлу тошнота и накатывающая волнами головная боль, и девушка думала, что это сотрясение мозга. Сейчас дурнота прошла. Теперь о пережитом сегодня напоминали только ноющая нога и бок. "Сейчас посмотрим, что там, - подумала Наташа, помешивая в чашке остатки зеленого меда, - и надо бы помыться!".
*
Ребра оказались не сломаны, и Наташа перевела дыхание: повезло! Но почти вся левая половина тела от подмышки до пояса превратилась в сплошной черно-лиловый кровоподтек с воспаленными ссадинами. Плечо распухло от ушиба. Колени были сбиты в кровь, и левая нога от ступни до щиколотки угрожающе раздулась почти вдвое. А ступни были в таком состоянии, что, когда Наташа, охая, стащила обувь, Белла вздрогнула:
- Ты по гвоздям ходила, или по кипятку?
- Забыла купить носки, - Наташа сокрущенно рассматривала стертые разбитые ноги, сидя на бортике ванной. Ее лицо и руки там, где их не прикрывала одежда, после злого июньского солнца и хлесткого северного ветра приобрели стойкий красный оттенок, резко контрастирующий с ровной белизной остального тела.
Белла принесла домашнюю аптечку и покачала головой. Хоть бы Наташа не расхворалась с дороги.
- Где ты ночевала? - спросила она, осторожно промывая и прижигая ссадины и царапины. Наташа, прикусив губу от щиплющей боли, ответила:
- В Малой Вишере, в списанном вагоне...
- Перед сном выпьешь липового чая с малиновым вареньем, - Белла взяла тюбик с мазью от синяков.
- Сестра милосердия, - вполголоса заметила Наташа.
- Не угадала, я учительница. Русалка.
- А я хотела быть модельером, - Наташа неловко пошевелилась и невольно ругнулась от судороги, схватившей тут же ногу. - Давно это было...
Она замолчала. Белла обработала ее травмы и открыла краны в ванне:
- Бери в шкафчиках все что нужно: шампунь, гель, мочалки. Полотенца здесь. Я принесу тебе пижаму и халат.
- Белла, - остановила ее Наташа, - я ведь Навицкая, сбежала при этапировании. Меня собирались судить за особо тяжкое. Я просто хочу прояснить для тебя картину. Ведь и дня не проходит, чтобы меня не осыпали бранью в интернете... Но ты помогаешь мне?
- Потому что я верю тебе, - спокойно ответила Белла. - Ты говоришь, что этого не делала. И я чувствую, что это правда. Да и логическая цепочка, когда я думаю об этом деле, приводит к тому же.
От волнения у Наташи перехватило дыхание; наконец-то ей верят! До сих пор она не знала, как доказать свою невиновность; ее правде никто не верил; и ей оставалось только, как герою Сергея Юрского в старом фильме, отчаянно кричать: "Я этого не делала! Слышите?".
Задернув шторку, Наташа окунулась в теплую воду. Наконец-то нормальная ванна, со шторками, с бежевым кафелем в веселый горошек, а не казенная душевая с красным глазком видеокамеры! Шкафчики с веселенькими аппликациями, аромат миндального шампуня и геля - как давно у нее этого не было! Мочалка была очень мягкой и не травмировала поврежденные места. Ступни в теплой воде пекло, и Наташа еще раз попеняла себе за забывчивость. И ущипнула себя за руку; нет, это ей не снится, она справилась! А теперь нужно попробовать уже с воли доказать свою невиновность, если с этим пока не справляется даже "КУН", и, если она не ошиблась в своих догадках, кто и зачем сыграл с ней такую злую шутку, восстановить статус-кво...
*
Ситуация, происшедшая с Наташей, до боли напоминала фильм "Чучело", только вместо бойкота и обидной клички она получила обвинение в особо тяжком преступлении и 15 месяцев провела в спецблоке следственного изолятора - сначала в Крыму, потом - в Москве, и долго надеялась на то, что недоразумение разъяснится, следователь поймет свою ошибку и выпустит ее; что Аркадий ее не оставит и поможет...
Но зимой она прочитала в газете о помолвке владельца сети аквапарков на ЮБК с дочерью "гостиничного короля" Южнобережья. Кто-то говорил о слиянии капиталов и коммерческой сделке, кто-то расписывал масштабы предстоящего свадебного празднества и стоимость подвенечного платья и колец, кто-то восхищался невестой. Красавица Лиза Антонова до 18 лет воспитывалась в монастырской школе во Франции и внешне напоминала тургеневскую девушку - голубоглазая, с толстой русой косой до пояса и нежным лицом. На шумные тусовки "золотой молодежи" она не ходила, предпочитая коротать свободное время за вышиванием, мольбертом или любимой книгой.
При виде фотографии обрученных на фоне сверкающего отеля, жемчужины антоновской империи, у Наташи перехватило дыхание. Она поняла, что Аркадий не придет к ней на помощь; он забыл о ней. Она спасла его от тяжкого обвинения для этой невесты с приданым и больше не нужна...
Наташа не знала, откуда под ее кроватью взялась пластмассовая крышечка для бритвенного станка, но у нее оказались острые края. Просто чтобы дать выход боли, распирающей ее, Наташа с силой полоснула себя по руке. А потом долго сидела на краю кровати, глядя, как кровь капает на постель и на пол, пока сознание не начало мутиться.
Как сквозь вату она услышала стук двери: "Навицкая, на выход!", а потом вопль: "Ах, ... твою мать!!!". Откуда-то из тумана вынырнула охранница, которая орала кому-то, чтобы привели врача и одновременно пыталась замотать полотенцем Наташину руку.
- На меня смотри! Дура! - орала крепко сбитая блондинка в лицо Наташе. - Глаза открой, ну! Ты что учудила? Спятила, да?! Под статью меня подвести хочешь?! Не спи! Кому говорю? У меня дети маленькие, меня за халатность закроют, а их кто кормить будет?!
Вслед за ней из туманной мглы вынырнул Витя, бледный, перепуганный, повторяя: "Ната, зачем? Что ты наделала?", а где-то вдалеке Коган рокотал о статье за доведение до самоубийства, мере ответственности и реакции мирового сообщества...
В больнице Наташа почти ни с кем не разговаривала, даже с психологом побеседовать отказалась. Боли уже не было, она словно вытекла с кровью, оставив после себя пустоту. "Что стало с моей жизнью? И за что со мной так обошлись? Отбросили за ненадобностью, да еще и навеки заклеймили. Как жить дальше?".
После выписки Наташа объявила голодовку, требуя пересмотра дела и доследования, в противном случае она собиралась идти до конца.
Коган изо всех сил привлекал к этому всеобщее внимание, раздавая интервью о политизированном деле и девушке, доведенной до отчаяния несправедливым обвинением. Игорь Никольский и Виктор Уланов работали в безумном ритме, чтобы снять клеймо с Наташи и каждый день вели с ней беседы, убеждая прекратить голодовку. Виктор делал все, чтобы расшевелить мрачную неразговорчивую женщину, вывести ее из оцепенения, увидеть прежнюю Наташу - энергичную, решительную, с лучистыми синими глазами.
Письма от Беллатрисы из Кронштадта стали приходить в начале весны. Белла пыталась воззвать к здравому смыслу Наташи, отговорить от рокового шага. "Ты ведь никому ничего не докажешь и никого не накажешь, кроме себя! Если тебе кажется, что все черно и безнадежно, ты ошибаешься: надежда есть, пока человек жив. А ТАМ уж точно нет и не будет ничего!". Наташа читала ее письма и думала: разве эта девушка поймет, что это такое, когда тебя ТАК предают? "Может, те, кого ты хочешь проучить, только обрадуются, когда ты сама решишь за них их проблемы!" - раздраженно написала Беллатриса на 75-й день Наташиной голодовки.
Наташа несколько раз прочитала это письмо. И представила себе довольных Аркадия и Лизу, умильно воркующих в комфортабельном гнездышке. Заголовки новостей: "Не выдержав груза вины...", "Бессловесное признание", "Позднее раскаяние"... Буря комментариев в интернете: смайлики, проклятия, злорадство. Мальцев со вздохом облегчения сдаст дело в архив и пойдет вертеть новую дырочку в погонах. Марков выступит перед прессой с триумфальным релизом... И никому не будет интересно, как все было на самом деле!
