Влюбленная в тебя - Гибсон Рэйчел (книги полностью TXT) 📗

– Увидимся, – сказали мальчики и, развернувшись на пятках, исчезли за деревьями.

– Пока… – пробормотала Мэдди. Она накрыла мусорный бак крышкой и вернулась в дом. Вымыла руки и продезинфицировала пол там, где нашла дохлую мышь.

Уже пробило семь, и Мэдди бросила куриную грудку на гриль. Приготовила салат и выпила за ужином два бокала вина. Поев и сунув тарелки в посудомойку, она переоделась, надела синие домашние брюки от «Виктория Сикрет» из серии «Пинк» – собственно, слово это и было написано прямо на заднице. Кроме того, она надела синюю толстовку с капюшоном и забрала волосы в конский хвост.

На письменном столе лежал блокнот с желтыми страницами, и Мэдди, взяв его, включила две лампы и плюхнулась на диван. Потянувшись к пульту телевизора, она вспомнила про Мэг и про их разговор в аптеке. Если Мэг солгала насчет того, будто знала, что стало причиной срыва у Роуз, значит, солжет и насчет всего остального. Того, что невозможно ни доказать, ни опровергнуть.

На телеэкране пошли титры сериала «Детектив Раш», и Мэдди бросила пульт возле себя на диван. Положила ноги на журнальный столик и принялась записывать свои впечатления о Мэг. Затем приступила к составлению списка вопросов, которые намеревалась ей задать. Успела добраться до «Что вы помните про тот вечер, когда погибли ваши родители?», когда в дверь позвонили.

Половина десятого вечера. Посмотрев в дверной глазок, Мэдди увидела Майка. Прошло больше недели с тех пор, как она целовалась с ним в кабинете в баре «Морт», – восемь дней прошло с тех пор, как он расстегнул ее платье и заставил пылать от вожделения. Сегодня на его лице не было улыбки, но ей было все равно. Низ живота словно свело сладкой судорогой.

Чуть помедлив, Мэдди открыла дверь.

– Я только что разговаривал с Мэг, – заявил Майк, подбоченившись. Мужчина-агрессор. Кипящий тестостерон.

– Привет, Майк.

– Кажется, я выразился ясно. Держись подальше от моей сестры.

– А мне кажется, что я тоже выразилась ясно. Я не нуждаюсь в твоих указаниях. – Мэдди внимательно посмотрела на него. Лицо его находилось в тени, и от этого казалось, что голубые глаза сияли еще ярче. «Как жаль, что он настроен командовать», – подумала Мэдди.

Несколько долгих минут они молча смотрели друг на друга. Наконец он сказал:

– Так и будем торчать здесь всю ночь и пялиться друг на друга? Или пригласишь меня войти?

– Возможно. – Конечно, она бы его пригласила. Но ему нечего рассчитывать на радостные улыбки и торжественный прием. – А ты и дальше собираешься грубить?

– Я никогда не бываю грубым.

Мэдди усмехнулась, и он добавил:

– Постараюсь придержать язык.

«Вот как?» – подумала Мэдди. И тут же, не удержавшись, съязвила:

– Чтобы не засовывать его мне в глотку?

– А ты обещаешь не хватать меня за ширинку?

– Болван! – Отвернувшись, Мэдди пошла в гостиную.

На журнальном столике лежал раскрытый блокнот, и Мэдди поспешно закрыла его. Майк вошел в комнату и заявил:

– Я знаю, Мэг сказала, чтобы ты ей позвонила.

Взяв с дивана пульт, Мэдди выключила телевизор.

– Да, сказала.

– Ты не должна этого делать, Мэдди.

Она снова усмехнулась. Как это типично – указывать ей, что делать. Майк стоял посреди ее гостиной – высокий и властный, будто король.

– Я думала, ты уже усвоил, что я не подчиняюсь твоим приказам.

– Мэдди, это не игра. – На нем была черная футболка поло и низко сидевшие на бедрах джинсы «Ливайс». – Ты не знаешь Мэг. Не знаешь, как она живет.

– Тогда почему бы тебе об этом не рассказать?

– И ты напишешь о ней в своей книге?

– Я уже говорила, что пишу не о тебе и не о твоей сестре. – Мэдди присела на валик дивана, водрузив ногу на журнальный столик. – Если честно, Майк, – ты не такой уж интересный персонаж. – Господи, это была такая чудовищная ложь, что просто удивительно, что у нее не отвалился язык.

– Хм… – Он посмотрел на нее сверху вниз.

Мэдди прижала ладонь к груди и проговорила:

– Поверь, я держалась от Мэг подальше, как ты мне и рекомендовал. Но она сама ко мне подошла. Сама я к ней даже не приближалась.

Он коротко кивнул:

– Да, знаю.

– Твоя сестра – взрослая женщина. Постарше тебя. И вполне способна решить сама, говорить со мной или нет.

Подойдя к окну, Майк выглянул на полосу пляжа и открывающуюся за ним озерную гладь. Свет лампы возле дивана падал на его плечо и на висок.

– Она хоть и постарше, но иногда непредсказуема, – проворчал он.

Немного помолчав, Майк обернулся и в упор взглянул на Мэдди. Голос его изменился, когда он спросил:

– Откуда ты знаешь, что кровавые следы моей матери были по всему бару? Это – из полицейского отчета?

Мэдди медленно встала.

– Да.

Он тихо, почти шепотом, спросил:

– Что еще?

– Есть фотографии ее следов.

– О господи… – Майк покачал головой. – Я хотел спросить, что еще было в том отчете.

– Ну… как обычно. Было все от момента прихода в бар до положения тел.

– Как долго мой отец был еще жив?

– Примерно десять минут.

Он скрестил руки на широкой груди. Помолчав еще немного, пробормотал:

– Она могла бы вызвать врачей и спасти его.

– Могла.

Майк по-прежнему стоял у окна, но теперь в его голубых глазах она видела целую бурю чувств.

– Десять минут?! Слишком долго для хорошей жены… Выходит, она все это время наблюдала, как ее муж страдал и истекал кровью?

Мэдди подошла к нему поближе.

– Да.

– Кто вызвал полицию?

– Она и вызвала. Прямо перед тем, как застрелиться.

– Значит, она хотела убедиться, что отец и та официантка наверняка мертвы.

Мэдди поморщилась:

– У официантки было имя.

– Знаю. – Он печально улыбнулся. – В детстве бабушка всегда говорила о ней – «та официантка». Просто привычка.

– Ты ничего этого не знал?

Майк покачал головой:

– Бабушка не говорила о неприятных вещах. Поверь, убийство матерью нашего отца и Элис Джонс – это именно та тема, которая в нашем доме не обсуждались в принципе. – Майк снова выглянул в окно. – И у тебя есть фотографии?

– Да.

– Здесь?

Подумав немного, Мэдди решила говорить правду.

– Да, здесь.

– А что еще?

– Кроме полицейских отчетов и фотографий с места преступления, у меня есть интервью, газетные статьи, схемы и результаты коронерского расследования.

Майк шагнул к двери и вышел на террасу. Высокие сосны отбрасывали на пол террасы черные тени, разгоняя невнятную серую дымку сумерек. Легкий ветерок разносил в ночном воздухе сосновый аромат и играл прядями волос Майка, падавшими ему на лоб.

– Когда мне было примерно лет десять, я пошел в библиотеку. Думал, что смогу посмотреть старые газетные статьи. Но библиотекарша была подругой моей бабушки, и я ушел ни с чем.

– Ты видел какие-нибудь статьи о том вечере?

– Нет.

– Хочешь посмотреть?

Он покачал головой:

– Нет, не хочу. Я мало что помню о своих родителях. И не хочу испортить те немногие воспоминания, что у меня остались.

У нее самой тоже осталось мало воспоминаний о маме. Впрочем, благодаря дневникам, некоторые из них воскресли.

Майк невесело рассмеялся и добавил:

– Пока тебя не принесло в наш город, я не знал, что мать смотрела, как умирал отец. Я даже не догадывался, что она настолько его ненавидела.

– Может быть, никакой ненависти не было. И любовь, и ненависть – очень сильные чувства. Сплошь и рядом люди убивают тех, кого любят. Я не понимаю этого, но знаю, что так бывает.

– Это не любовь. Это что-то другое. – Он подошел к темному краю террасы и вцепился руками в деревянные перила. Далеко за озером, над горами вставала луна, отражавшаяся в неподвижной водной глади точно в зеркале. – Пока ты тут не появилась, все оставалось в прошлом, как в могиле. А ты начала докапываться и расспрашивать, и теперь все здесь только и говорят что об этом деле. Точно так же было тогда, когда я был ребенком.