Имя – Смерть - Малышева Анна Витальевна (читать книги полностью без сокращений бесплатно .TXT) 📗
Иван погасил свет и лег в постель. Он вымотался после всей сегодняшней беготни, прыжков с балкона, вышибания дверей и метаний в метро. Но ему не спалось. Ноги гудели, глаза щипало, рот сводило судорогой при каждом зевке. Но уснуть никак не удавалось. Его беспокоило пустое место рядом, в постели. Танька была все-таки живым человеком. К ней можно было прижаться, ощутить ее тепло, вдохнуть ее сладковатый запах, поболтать – хотя бы о пустяках. Он почти пожалел, что позволил ей уйти.
Она ведь сломалась – уже возле лифта готова была вернуться и просить прощения. Но он ведь знал – завтра повторится то же самое, только с каждым днем все будет хуже и хуже. Ох, как хорошо он все это знал…
…В паспорте у него не было никакой соответствующей отметки, но все же он был когда-то женат. Давно – когда только вернулся из армии. Это было в восемьдесят восьмом году, девять лет назад.
Ее звали Наташа. Он безумно ею гордился – ведь она была почти балерина! Почти – потому что не закончила балетного училища из-за серьезной травмы колена. Разрыв мениска или еще какая-то чепуха. Танцевать в балете Наташа больше не могла. Но сохранила все остальное – прямую спину, задранный подбородок, легкую походку, мускулистые руки и ноги, выносливость, изящество, силу. Иван был просто покорен. Таких девушек он не встречал – он только в кино их видел, в некоторых американских фильмах. Ему очень нравилась Николь Кидман, и он тогда мечтал встретить девушку, похожую на нее.
Потом он увидел фильм «Чужой» и резко сменил кумира – хрупкая, но несгибаемая Сигурни Уивер покорила его еще больше. Но эти богини существовали где-то в заэкранном мире, куда вход ему был прочно закрыт. А вот Наташка была рядом. Правда, он считал, что даже несостоявшаяся карьера балерины поднимает ее над простыми смертными. Ему нравилось так считать.
Встретились они, как ни странно, с помощью матери. Мать тогда очень много хлопотала 6 нем.
Пыталась устроить его на работу, пыталась контролировать его приходы и уходы, его окружение, его девушек. Наташа была дочерью ее старой подруги – вместе работали. Как-то мать пригласила в гости эту свою подругу… А с ней пришла и Наташа, которая вряд ли подозревала, что ее пытаются с кем-то свести. Подруга тоже не подозревала – а то бы никогда не привела свое сокровище.
Ивану тогда исполнилось двадцать. Он очень возмужал после армии и выглядел взрослым сильным мужчиной. Работу нашел себе сам – устроился охранять шикарный ночной супермаркет – один из первых в Москве. Его взяли охотно – за него замолвил слово старый друг, Косой, который работал там же. Косой тоже остепенился. Собирался жениться. На пустырь они больше не ходили…
В тот день, когда привели Наташу, Иван все порывался сбежать из дому. Не хотелось ему сидеть за столом с чинной физиономией и колупать ложечкой торт. Правда, от торта бы он не отказался, но съел бы его в одиночестве. Он вообще стал с трудом выносить шумные компании. Не по душе они ему были. Но мать настаивала:
– Один раз пойди мне навстречу, а потом делай что хочешь!
Он пошел навстречу и остался. Наташа сидела за столом с каменной спиной и ничего не ела. Пила только чай без сахара. Мать как-то не сообразила, что девушка поддерживает фигуру. Подруга матери все время рассматривала Ивана, как редкостного жучка, заползшего к ней в ванную. Будто решала – убить его или оставить, посмотреть, что жучок будет делать? «Жучок», то есть Иван, от смущения объелся тортом до дурноты и потом сидел тихо, не произнося ни слова. Стоит ли говорить, что он влюбился?
У Наташи были черные короткие кудри, точеный тонкий нос и губы точно такие же, как у Сигурни Уивер – их почти и не видно на лице. Конечно, кому что нравится… Но Ивану нравилось!
– Ваня, покажи Наташеньке альбом, – Сказала вдруг мать.
– Что? – не понял он.
– Наш семейный альбом. Где ты маленький. – Тут мать обратилась к подруге:
– Знаешь, он был такой смешной! Уши были оттопыренные, потом это само прошло…
Этого он уже не смог стерпеть. Встал, да так, что стол закачался, и молча вышел. Уже на лестнице он услышал стук каблучков. Обернулся. За ним, шла Наташа. Она усмехалась:
– Пошли, а? Я тоже рада оттуда вырваться. И что нас заставили сидеть?
Он был ей страшно благодарен. Они вышли из подъезда, Иван достал сигареты, протянул ей:
– Куришь?
Девушка его мечты должна была курить. Наташа взяла сигарету, стрельнула кругом глазами:
– Только отойдем немного. А то мать будет с балкона смотреть.
– Пошли, тут есть одно место…
Так он снова попал на пустырь. Давно он тут не был. Он молча шел, пиная высокую траву, Наташа поспевала за ним на каблуках. Вот знакомые кусты – тут он потерял невинность в Галкиных объятиях.
Кусты разрослись – целый лес. А вот место, где они жгли костры. Земля тут до сих пор чернее, чем вокруг. Зола глубоко впиталась. Он остановился, Наташа налетела на него сзади:
– – Ты куда это бежишь? Нас давно не видно с балкона!..
Они закурили. Оба молчали – как будто пришли сюда только затем, чтобы подымить сигаретами. В том году была теплая осень, удивительно теплая. Уже конец сентября, а почти жарко – градусов под двадцать тепла. Ни одного дождя еще не было, и вся трава сгорела, пожухла. Пустырь был рыжий, по нему гулял мягкий теплый ветер, в отдалении шумели золотые деревья. Наташа запрокинула голову и вдруг сказала:
– Ты только погляди! Что там? Орел?
Иван тоже посмотрел в небо. А какое синее было небо, какое далекое, чистое – как же он не заметил, что в этот день над Москвой было необыкновенное небо? Он всматривался, но ничего не увидел.
– Где ты увидела орла? – спросил он.
– Да вон! – Тонкая рука потянулась в небо. – Над нами!
– Здесь не может быть орла, – возразил он. – Может, ласточка? Их тут много.
– Не может быть, чтобы ласточка, – не согласилась она и бросила сигарету. – Как тут хорошо!
– Да, здесь тихо.
– А почему мы сюда пришли? – Она стояла так близко от него, что он спокойно мог ее поцеловать.
Она бы не возразила – он видел.
– Да мы тут пацанами играли, – застенчиво ответил он. – В войну, в казаки-разбойники, да во все… Теперь той компании уже нет.
– Ясно. Мне тоже одиноко, – вздохнула она.
Эта девчонка как-то сразу его поняла. – Как-то не вижу смысла в жизни. Мать говорит – учись, работай. А мне нужен только балет. Ты понимаешь?
Он кивнул. Ему не хотелось, чтобы она говорила о балете – их это слишком отдаляло. И в то же время он уже гордился ею. Балет!. Надо же такое придумать! Она продолжала:
– Когда у меня была эта травма… Ах, да ты не знаешь. – Она наклонилась и коснулась своего правого колена. – Вот тут. Я больше не могла танцевать. А травма случилась оттого, что я перезанималась, потеряла контроль, ну и… Упала с партнера.
Он меня поднял и не удержал. Я не правильно держалась. И упала… На колено. – Она помолчала. – Могло быть и хуже, – вздохнула она. – Если на спину или головой приложиться об паркет. Там же ковриков не постелено. Мне еще повезло. Знаешь, когда мне сказали, что я больше танцевать не буду – я решила умереть. Купила димедрол в аптеке. Наглоталась его с чаем. Уснула. Ну, меня откачали.
Мать за мной следила, спохватилась, что я так крепко сплю… Сейчас хочет выдать меня замуж.
– А мне мать тоже все говорит – женись… – некстати сказал он.
Наташа рассмеялась:
– А ты женись!
– На тебе бы я женился. – Он тоже улыбался, но получалось плохо – щека задергалась от волнения, улыбка вышла кривая и глупая.
Наташа все еще смеялась:
– Пошли скажем нашим мамам, что мы женимся?! Они же упадут!
– А может, благословят? – возразил он. – Слушай, а как ты время проводишь? Может, сходим куда-нибудь вечером?
– А куда?
– Ну, в кафе.
– На дискотеку пойдешь? – Она все еще улыбалась, щурилась, отворачивалась от пыли – ветер подул ей прямо в глаза. – Ух, как тут продувает…
Насквозь… Пойдем куда-нибудь, потанцуем?
