Плененная во тьме (ЛП) - Робертс Дженнифер (читаем полную версию книг бесплатно .txt) 📗
С момента их первой встречи, она успела пройти длинный путь, и была уже не той застенчивой девочкой, за которой он следил на улицах Лос-Анджелеса.
Что-то внутри Калеба подсказывало ему, что то, что он сделал - было неправильным, но даже сейчас он не мог со всей уверенностью сказать, что не повторил бы этого снова, представься ему такая возможность. Или что он не хотел сделать этого еще раз.
В ней было нечто такое, к чему Калебу хотелось прикасаться и пробовать. Что-то, на что ему хотелось заявить свои права.
Это был первый раз, когда девушка предложила ему что-то добровольно, и он был не в силах отказать. По спине пробежала неожиданная дрожь и его член мгновенно затвердел. Пока его разум сомневался в том, что ему было нужно, его тело, очевидно, этим не страдало.
Закрыв глаза, он попытался представить то, что должна была чувствовать она, стоя в нескольких шагах от него с завязанными глазами, и слегка подрагивая. Он ощутил холодный кафель под своими босыми ногами, аромат горящих свечей в воздухе и легкий вкус пота на своих губах. Ему хотелось попробовать еепот.
Он был готов на все, лишь бы отвлечься от стихийного бедствия, произошедшего за кухонным столом. Было большой ошибкой задавать ей все эти вопросы. На самом деле, ему не особо хотелось знать на них ответы. Тем более, что ему всегда претили эти разговоры о матерях.
Он сказал, что его мать умерла. И судя по всему, так оно и было. То есть, она была мертва во всех значимых для него отношениях.
Страсть Калеба тут же охладилась, вспомнив жалостливое выражение лица своей пленницы. На хрен эту жалость. Она ему была не нужна. Ему вообще ничего и ни от кого не было нужно, тем более от нее.
Лжец.
Теоретически, у Калеба была мать, правда, где именно она могла быть, он не знал, и со слов девушки, она все еще могла скучать по нему. Почему он не мог вспомнить ее? Где-то очень отдаленно, он чувствовал, что когда-то... любил ее? Теперь же, когда он думал о ней, он не испытывал совершенно никаких чувств. Это... сбивало с толку. Вырываясь из своих угнетающих и запутанных мыслей, Калеб перевел внимание на девушку.
Улыбнувшись самому себе, он посмотрел на нее, стоящую во всем великолепии огромной, старинной ванной комнаты. В некоторых странах, размер этого пространства мог бы служить ему целым домом.
Она стояла в нескольких метрах от него, уязвимая, с завязанными глазами. Но это был ее выбор.
Ее изящная и дрожащая фигурка вновь разожгла его успокоившуюся эрекцию. Она даже понятия не имела, какой эффект на него производила; его маленькая невинная пленница. Ее высохшие волосы, после их совместно принятой ванны, были совершенно непослушными. Они были такими же неукротимыми, как и сама девушка, и почти такими же притягательными.
Прежде чем войти в его комнату, она стала чересчур застенчивой. И он подозревал причину. Ведь ранее он излил в нее свое удовольствие, а после она плотно поела и даже выпила. Не нужно быть гением, чтобы понять, почему она вдруг стала избегать его комнаты, в то время, как совсем недавно, сама так старательно пыталась получить от него приглашение.
Пьяной она была очень хорошенькой. Но ведь она всегда была хорошенькой, не только в хмельном состоянии. И, в конце концов, она пошла с ним. Доверившись его обещанию в том, что он позаботится о ней.
Она резко вдохнула, услышав, как он передвинул стол, и ему вдруг стало интересно, что в ее понимании это могло бы значить.
Он чуть было не застонал, когда увидел, как ее напрягшиеся соски вжались в ткань сорочки, всем своим видом умоляя его взять их в рот и сосать до тех пор, пока ее тело не взорвется в безжалостных конвульсиях.
Он вздохнул. Что, черт возьми, с ним происходит? После отъезда из Тегерана он пресытился женщинами, воплощая с ними все свои фантазии. У него было слишком много любовниц, но ни одна из них не оказывала на него такого влияния, как ОНА.
Если первым уроком для каждой рабыни было принять то, что ее желания не имели никакого значения, то первым уроком для каждого Хозяина было научиться не быть рабом своих желаний. Логика была крайне проста - повелевая рабыней, ты повелеваешь собой.
За три с лишним недели Калебу стало проще склонять его пленницу к своей воле, заставляя ее отзываться на то, на что она, несомненно, отзовется. При этом, чем больше покорялось ее тело, тем меньше покорялся ее разум. И чем меньше он знал ее мысли, тем больше ему хотелось проникнуть в нее всеми возможными способами.
Но на каждом шагу его блокировали, отказывали, отвергали, и это доводило его буквально до бешенства. Его агрессия по отношению к ней возрастала, в то время как динамика ее подчинения оставалась прежней. Это начинало беспокоить Калеба на уровне, которого он никак не мог объяснить.
На самом деле, он должен был быть доволен и спокоен. Владэк не сможет владеть и частью ее. В своем сознании она останется целой и нетронутой, чего нельзя будет сказать о ее теле. Отчего-то мысль о том, что Владэк будет прикасаться к ней взбесила его.
- Сними сорочку, - спокойно, но твердо сказал Калеб.
Он улыбнулся, получая удовольствие от того, как она слегка подпрыгнула, услышав его голос.
Заерзав и переминаясь с ноги на ногу, она пыталась понять, что же ей делать со своими руками.
- Эм...? - замешкалась она.
Ее голос почти потерялся в огромном пространстве ванной комнаты.
Как можно тише, Калеб направился к ней, желая насладиться очевидным напряжением, охватившим ее нежное тело. Он, действительно, был свихнувшимся ублюдком.
Часто и тяжело дыша, она резко втянула в себя воздух, когда почувствовала, как Калеб положил свою руку ей на живот, мягко прижимая ее спину к своей широкой груди. Она была теплой, восхитительно теплой.
- Боишься, что я сделаю тебе больно, Котенок? - прошептал он ей на ухо, - зря, пока я в этом не заинтересован, во всяком случае, сейчас. Я обещал не делать тебе больно, и я не сделаю, но только до тех пор, пока ты будешь держать свое обещание, выполнить все, что я попрошу.
Ее дыхание стало затрудненным и неровным, и ему вдруг больше всего на свете захотелось поцеловать ее в нижнюю губу, которую она сейчас так безжалостно использовала в качестве жвачки.
Вместо этого, он сделал шаг назад и повторил, - Сними сорочку.
Сделав глубокий, судорожный вдох, девушка набиралась смелости. Калеб понял, что с его стороны было хитро и умно позволить ей выпить стопку текилы после ужина. И он был удивлен тем, что она сравнительно твердо держалась на ногах, учитывая тот факт, что на ее глазах была повязка.
Дрожащими руками она стянула лямку сначала с правого плеча, потом с левого, и спустила сорочку до талии, открывая его взору свою прекрасную грудь. С трудом удерживая себя на месте, Калебу пришлось сосредоточиться на своем дыхании.
Затем, она попыталась спустить сорочку вниз, но ее округлые бедра не позволили ей этого сделать. Он подумал, что это было чертовски наивно и сексуально.
Устав от попыток спустить ткань по бедрам, что выглядело бы куда скромнее, она, наконец-то, решила снять ее через голову, отчего ее грудь колыхнулась, заставив Калеба закачаться на месте.
Его член, наверное, никогда не был таким твердым. Схватившись за него, он поправил его, отыскав положение, в котором ему было не так мучительно больно.
- Остановись, - хрипло произнес он.
- Просто оставь, как есть.
Подойдя к ней, он без особых усилий поднял ее на руки и положил на заранее подготовленный стол. Она, похоже, не знала, что делать со своими руками, поэтому Калеб совсем не удивился, когда она накрыла ими свою обнаженную грудь. Он хотел было убрать ее руки, чтобы исправить ее поведение, но решил не лишать ее этой соблазнительной скромности.
Ее мягкие, тихие всхлипывания, еле различимые на фоне шума набирающейся в ванну воды, подсказали ему, что за этой меховой повязкой скрывалось море слез. Теплых, соленых, вкусных слез, которые ему внезапно захотелось ощутить на своих губах.
