Смерть зверя с тонкой кожей - Александер Патрик (серия книг .txt) 📗
– Я могла бы остаться у моей кузины. Уверена, она не станет возражать.
– Разве ты не хорошо здесь?
– Очень.
– Тогда?…
– Послушай. Вот ты. Пожалел меня, пустил к себе, заботишься. А что сделала я? Немедленно забралась в твою постель.
– Какой кошмар! Всё, что мне оставалось делать – закрыть глаза и думать об Англии.
– Фрэнк, пожалуйста! Мне кажется…я могу скомпроментировать тебя. Или ты станешь думать, что компроментируешь меня.
– О, разумеется. Ты определённо компроментируешь меня. А я тебя. И я предлагаю продолжать компроментировать друг друга теми же темпами. Как можно дольше. Я нахожу это занятие одним из самых приятных. Кроме того…
Он запнулся и откашлялся.
– Кроме того…ты нравишься мне.
Она улыбнулась:
– Было бы ужаснее, если бы ещё и не нравилась.
– Господи, я наверное наговорил массу лишенего? Это всё шампанское. Выпьем ещё?
Когда Элис с Эбботтом вернулись, он был основательно пьян. Впрочем, внешне это не сказывалось никак. Чёткая, чуть напряжённая речь, уверенные движения. Разве что недоставало той кошачьей пластики.
Они лежали в темноте, крепко обнявшись.
– Не думаю, что этой ночью у меня что-нибудь получится. Пьянный очень.
– Разве это важно? Мне достаточно лежать рядом с тобой, чувствовать тебя.
Она улыбнулась в темноту. Да, а ещё просыпаться среди ночи, зная, что он рядом, чувствовать его, каждое его движение. Этого было достаточно – и даже больше. Если бы только он остался. Если только… «Не плачь», – сказала она себе, – «Не сейчас».
– Больше всего, – прошептала она, – мне нравится просыпаться по утрам. И ещё не проснувшись, знать, что счастлива, и не помнить – почему. А потом вдруг вспоминать – оттого, рядом ты. Разве не глупо?
Он уже проваливался в сон, улавливая лишь половину её слов, тонул в водовороте бессвязных призрачных воспоминаний. И, перед тем, как водоворот сомкнулся над ним, успел ещё увидеть подброшенного в воздух бродягу, с широко раскинутыми в сторону руками – как у распятого.
По вечерам на улицы выбирались торговцы фруктами. С веранды Дженни он видел огоньки свечей на их лотках, светлячками уходящие в темноту.
Как-то они с Дженни вышли в ночь. Прошли опустевшим кварталом рынка и попали в торговый центр – в гул голосов, взрывы хохота, толпы людей в дрожащем свете свечей. Мужчины в основном были в футболках с изображением Нджалы, женщины – в дешёвых хлопковых платьях, которые украшал только неторопливый танец покачивающихся бёдер.
Пересекли площадь Нджалы с её современными отелями и кафе, где выходили на вечерний променад (или на охоту) туристы, матросы и дорогие проститутки.
Эбботт отрастил бороду, а Дженни снабдила его одеждой моряка, так что никто не обращал на него внимания. Она даже нашла ему матросскую фуражку, типа той, что носил загадочный персонаж одного немецкого рассказика («Человек в капитанской фуражке»). Эбботту вспомнилось, что персонаж этот имел обыкновение возникать в критические моменты, наподобие олицетворения нечистой совести.
– Это про меня, – пробормотал он, – я их нечистая совесть.
– Ты – кто?
– Человек в капитанской фуражке.
Они миновали площадь, оставив внизу туристов, проституток и огоньки, и поднялись по лестнице, ведущей в парк Нджалы. Эбботт нашёл нужное дерево и залез на него. Винтовка была на своём месте, завёрнутая в промасленную бумагу.
Вернувшись в бунгало, он извлёк её из чемоданчика, вычистил, осмотрел, собрал. Оружие находилось в превосходном состоянии.
– Зачем тебе ещё одна пушка? – спросила Дженни.
– Не знаю. Может пригодиться. Посмотри, красивая ведь штука?
– Красивая. Но мерзкая.
18.
У Нджалы не было женщины.
Посему до трёх ночи он сидел с Артуром и финансовым советником над данными по добыче нефти и урана. Прорабатывались возможные политические выгоды от снижения цен и возможных политических союзов.
В три сообщили из посольства: получена телеграмма: кузен Нджалы, Джозеф Омату планнирует переворот. Нджала незамедлительно разослал приказы шефу полиции и тем из генералов, которым мог более-менее доверять: Омату с семьёй арестовать и расстрелять на месте. Так же поступить и со всеми известными его сторонниками. В районы, населённые племенем Омату ввести элитные подразделения. Любые волнения и попытки мяжежа пресекать быстро и беспощадно.
Затем Нджала вернулся к теме переговоров. Обсуждение длилось ещё час, потом он заметил, что его советники засыпают на глазах и ничего путного присоветовать не смогут. Нджала всех распустил и пошёл спать. Он устал и сам, но по-прежнему был бодр и немного раздражителен. Хотелось женщину. За какие-то гроши можно купить чёртов вертолёт и слетать в Лондон. Но это будет неблагоразумно. А сейчас от него требуется исключительное благоразумие.
Контролер тоже мысленно находился в Лондоне. Он чувствовал, что физически не может оставаться в Соленте, когда в столице творится чёрт знает что. Кроме того, предполагалось, что времена, когда Британский Истеблишмент мог беззаботно отдыхать за городом в моменты международных кризисов, безвозвратно миновали. Так что вечером субботы он неохотно расстался с приморским пабом, пивом, солёнными морскими шуточками и погнал свой «Бристоль» в Лондон.
Где-то заполночь он позвонил Фрэнку Смиту. Тот был уже в постели.
– Не двигайся, – предложила Джоан, – пусть себе звонит.
– И не собираюсь, – ответил Смит, – ни двигаться, ни давать ему трезвонить.
Он поднял трубку.
– Смит.
– А, Фрэнк, это Контролер. Я беспокоюсь немного. Хотел поговорить.
– Прошу прощения, я занят.
– Занят?
– Занят в постели.
– Пардон? – переспросил Контролер. Тут до него стало доходить, – Ох…Ох, понимаю…
– Как насчёт завтра? В офисе. Скажем, в десять.
– Э-э, прекрасно, – смущённо пробормотал Контролер, – прекрасно. Э-э, Фрэнк, я чрезвычайно сожалею, что, э-э, потревожил тебя.
– Нисколько. Никогда не чувствовал себя настолько хорошо. Спокойной ночи, сэр.
Контролер провёл беспокойную и нервную ночь.
Министр забрал чёрную красотку прямо от театра, и, не упоминая о смерти жены, повёз в Фалхэм. Они сидели в удобных креслах у низкого стеклянного кофейного столика – она обнажённая, он – в полном костюме и, как обычно, пили шампанское. Он чувствовал себя очень смелым и чуточку развратным (дома у него висела репродукция «Завтрака на траве»).
Он рассказал ей позже, уже в постели.
– И как ты теперь?
– Ну… Я очень любил её.
– И мы всё равно будем заниматься этим? Сейчас, этой ночью?
– Несомненно.
– Парень, да ты крут!
– Какая разница – этой ночью, следующей, или через год?
– Да, но разве это не будет немножко…ну…неуважением?
– Не большим, чем, когда она была жива.
Воскресное утро выдалось ясным, солнечным и подозрительно тёплым для начала мая. «Мы ещё поплатимся за это» – предскажут старожилы и их предсказание несомненно сбудется. Как и всякое другое относительно английской погоды – главное, подождать достаточно долго.
Фрэнк Смит встретился с Контролером в десять. Контролер был встревожен.
– Мне это не нравится.
– Что в частности?
– В частности – ничего. Всё не нравится. Мне вообще ничего не нравится.
– Но ведь до сих пор всё идёт нормально. В смысле, Эбботт даже не догадывается о местоположении особняка.
Это было не утверждением, а скорее надеждой.
– И сколько ему понадобится, чтоб это выяснить? Это вам не трёхгрошового перебежчика прятать. Это действующий глава государства. И он не совсем похож на Дюймовочку.
– Решение всех проблем – по-быстрому закруглить переговоры и как можно скорее отправить его домой.
– У тебя всё готово?
– Самолёт в Гэтвике, может вылететь в любой момент.
– Следовательно, всё, что от нас требуется – всего лишь поторопить сукина сына.
