Мужчинам не понять, или Танцующая в одиночестве - Шилова Юлия Витальевна (книги бесплатно без регистрации txt) 📗
Поставив пустую чашку на крыльцо, я посмотрела на окна дома и увидела в одном из окон только что проснувшегося хозяина. Он стоял в белоснежном махровом халате и не сводил с меня своих наблюдательных глаз. Не придумав ничего лучшего, я кивнула ему и получила в ответ точно такой же кивок. Вытянув руку, я стала ловить капли дождя, падающие в мою ладонь с козырька, и украдкой посматривать на хозяина. Когда в окне стало пусто, я почувствовала себя значительно лучше и зашла в дом. День тянулся медленно. Пока не закончился дождь, я просто не находила себе места и не переставая щелкала пультом телевизора. Когда же наконец появилось долгожданное солнышко, я вышла и стала обследовать территорию. Постоянно заезжали дорогие машины, из них выходили какие-то мужчины, вероятно, встречались с хозяином. Зайдя за дом, я увидела собачью будку с щенками и несказанно этому обрадовалась.
– Ой вы мои хорошие… Ой вы мои красивые…
Я наклонилась, взяла одного из них и поцеловала в пушистую мордочку.
– Песик понравился? Их тут полно. Сука месяц назад ощенилась.
Подняв голову, я увидела незнакомого парня, державшего в руках пакет молока и открытую банку мясных консервов.
– Это ваши щенки?
– Общаковые. Я им пожрать принес. Хочешь щенка, забирай!
– А мне некуда… Я здесь в гостях.
– А ты кто? – Парень смотрел на меня с нескрываемым интересом.
– Я девушка.
– Вижу, что не парень. Каким ветром тебя сюда занесло?
– Мне Евгений Александрович разрешил пожить в гостевом доме.
– Ты ему кто? Родственница?
– Знакомая, – немного смутилась я.
– Любовница, что ли?
– Нет! – Я почувствовала, как мои щеки запылали.
– Чо покраснела, как школьница? Я же тебе ничего грубого не сказал, я просто задал вопрос.
– А я просто тебе на него ответила.
– Любовницей нынче быть модно, особенно такого влиятельного человека, как Костыль.
– А кто такой Костыль?
– Это тот человек, который разрешил тебе пожить в гостевом домике.
– Но ведь его Евгением Александровичем зовут.
– А фамилия у него Костылев. Значит, кличка у него Костыль. Его в нормальных кругах все так зовут.
– А в нормальных кругах – это в каких?
– В криминальных.
– Понятно. По-твоему, нормальные круги – это криминальные?
– А то нет… Ладно, надо щенков покормить. Я им молока принес.
Парень наклонился к собачьей миске и стал лить молоко. Я хотела было уйти, но вдруг замерла, не имея сил сделать даже шага. У молодого человека были носки желто-розового цвета. Точно такие, как у одного из тех троих, расстрелявших гостей Сергея на дне рождения. Такие носки я видела второй раз в жизни. Один раз, когда лежала под кроватью и слушала автоматные очереди, а второй раз – сейчас, на этом парне. «Конечно, это совпадение, – пронеслось у меня в голове. – Обычное совпадение. Сразу видно, они фабричного производства, значит, могут быть еще у кого-то, и этот парень не имеет никакого отношения к тому, что произошло той страшной ночью в Коломне».
– Ну вот. Готово.
Парень кинул пакет из-под молока в стоящее неподалеку мусорное ведро, следом за ним полетела и пустая консервная банка.
– Все с этими щенками играются, а покормить никто не хочет. Ахают, охают, а домой никто не берет.
– Это ты про кого, кто это – все?
– Пацаны, кто ж еще.
– А зачем их домой брать, если им и тут неплохо. Свежий воздух… Собака должна во дворе жить.
– «Свежий воздух, свежий воздух», – недовольным голосом пробурчал парень. – А когда они повырастают, как в одну будку поместятся?! Каким макаром?! Будет целая куча здоровых псов. Куда их девать? Ладно, если бы породистыми были, а то так, дворняги!
– А где их мать?
– «Где, где»… По кобелям наверно пошла.
– А почему они в одну будку должны поместиться? Хозяин им не в состоянии еще пару будок купить?
– Тогда здесь весь двор будет будками заставлен.
Я вновь посмотрела на носки цвета радуги и беспокойно спросила:
– Носки у тебя такие козырные, где взял? – Тетка моя мне их из Парижа привезла.
– Так уж и из Парижа?
– А то откуда. Она когда на отдых улетала, я попросил прикупить мне какую-нибудь интересную вещицу, вот она мне эти носки и привезла. Говорит, на выставке их купила. Они от какого-то навороченного модельера и чуть ли не в единственном экземпляре. А что, тебе мои носки приглянулись?
– Расцветка больно веселенькая.
– Ты знаешь, я их когда в первый раз увидел, даже плеваться стал. Они мне совсем не понравились. Подумал, что в таких носках буду выглядеть как конченный дурак. Я тетке их обратно отдал и сказал, что она совсем головой поехала, что я не пидор, чтобы в таких носках ходить. Оскорбился даже. А она у меня знаешь дамочка такая навороченная, разодетая. Во все последние новинки врубается, несмотря на то что уже в возрасте. Короче, убедила меня, что носки мне очень даже к лицу и что таких вторых я хрен где найду. Мол, такие вещи носит только продвинутая молодежь, которая в ногу вместе со временем шпарит. Короче, я к ним так нормально пригляделся, а затем просто по-настоящему втрескался. Они ведь и в самом деле продвинутые.
– Кто?
– Носки.
– Ты считаешь, что они тебе к лицу?
– Конечно. Глаза у меня голубые и носки голубые.
– Какие же голубые, они желто-розовые… Чудной ты.
– Я таких вторых так и не встретил. Черт-те сколько ношу, а на них даже дырки нет. Пацаны уже тоже привыкли, а то сначала наезжать на меня стали, что я в этих носках, как настоящий петух. Я им за петуха чуть в бубен не накатил.
– Ты уверен, что таких вторых носков нет? – тихо переспросила я парня.
– Не знаю. Тетка так говорит, но, по крайней мере, я не видел.
– Ты в них и на работу наверно ходишь?
– Я в них везде хожу и даже сплю. Шутка. – Молодой человек неприятно засмеялся.
– А где ты работаешь?
Он изменился в лице, от былой приветливости не осталось и следа.
– Тебе зачем?
– Да просто… Я не знала, что ты так болезненно среагируешь.
– Ни чо я не среагировал. А излишнее любопытство сразу пресекаю.
– Если это тайна, то не стоит ее раскрывать.
– Я работаю грузчиком в магазине. Чо, не похож? – Молодой человек вновь неприятно засмеялся.
– В таких носках?
– Да хотя бы в таких носках.
– Никогда не видела грузчика в носках из Парижа, сделанных по индивидуальному заказу.
– Тогда посмотри на меня.
Немного помолчав, я собралась с силами и выпалила:
– А я, между прочим, такие носки видела.
– Где? – опешил парень.
– Видела…
– Не может быть.
– А я тебе говорю, что может. Значит, может.
– Ты хочешь сказать, что тетка меня надула?!
– Конечно, надула. Где это видано, чтобы носки по индивидуальному заказу делали. Носки не костюм, и нечего выдумывать.
Молодой человек прищурил глаза и злобно спросил:
– Послушай, а ты чего такая наглая?
– Я не наглая. Я просто не люблю людей, которые врут.
– Да кто врет-то? Я, что ли?
– Хотя бы и ты.
Развернувшись на сто восемьдесят градусов, я пошла в сторону гостевого дома, показывая, что разговор окончен и никакого продолжения не будет. Парень выражал свои возмущения самыми нецензурными словами, но я их не слышала, потому что не хотела слышать. Меня захватили воспоминания о той страшной ночи. Если бы сейчас со мной был Сергей, я бы рассказала ему о своих опасениях, и он бы хоть немного меня успокоил, но его не было, а значит, и успокаивать меня было некому. Меня одолевали самые плохие предчувствия.
Я вновь села на крыльцо гостевого дома и посмотрела на хозяйский дом совсем другими глазами. Теперь он показался мне мрачным, серым и совсем неуютным. Более того, он показался мне каким-то странным. Даже очень странным. Казалось бы, мне не сделали тут ничего плохого и, по-моему, до меня тут вообще не было никому дела. Бездельничай, ешь, благо полный холодильник еды, пей, смотри телевизор, сколько тебе угодно… Но предчувствие чего-то плохого не покидало меня. Сергей сказал, что полностью доверяет хозяину этого дома и что хозяин доверил Сергею самое ценное, что у него есть, – свои деньги. Значит, людям, которые работают на хозяина, незачем расстреливать день рождения, на котором находился Сергей. В этом нет никакого смысла. Я не имею права даже думать об этом. Этот человек дал мне кров над головой и пообещал мне помочь разобраться со своими проблемами, а я смею думать про него подобное… Но ведь хозяин, Костыль, как назвал его парень, из криминального мира… И все же это еще ничего не значит. Это совершенно ничего не значит.
