Черно-белый танец - Литвиновы Анна и Сергей (читать книги без регистрации полные .TXT) 📗
От «доченьки» Настя опешила так, что и правда – о судах забыла. Спросила робко:
– Ты на меня… больше не сердишься?
– За что, Настя? – воскликнула мама. – За ошибки молодости? Думаешь, у меня их не было? – она подмигнула дочке: – Да сколько угодно! Тоже родила в семнадцать лет. Практически неизвестно от кого…
Насте очень нравилось, что наконец-то они могут поговорить с мамой по душам. Но фраза насчет родов в семнадцать лет ее насторожила.
А мама между тем продолжала:
– Ты, конечно, сейчас начнешь отпираться… Так вот, чтобы силы не тратила – сразу скажу. Евдокия Гавриловна, – Настино сердце упало, – ну, та врач из женской консультации, – моя старая подруга. И ты ведь не будешь обвинять ее в том, что она нарушила клятву Гиппократа?
Настя растерянно молчала. Мама неожиданно взяла ее руку в свою, принялась поглаживать… Как приятно! И как необычно!
– Так она мне специально говорила – про гранатовый сок, про ананасы? Про дорогие витамины? – предположила Настя. – Она, значит, прочитала мою фамилию… поняла, что я – твоя дочка… А ты ей, наверно, до этого рассказывала, что я из дома ушла… Значит, она меня специально обрабатывала – чтобы я поскорее домой вернулась?
– Ну… она же правду сказала. Беременным действительно нужен особый уход… А витамины я тебе уже достала. Вот. Пей по инструкции, по три таблетки в день. Кстати, Женя знает?
– Нет. Скажу, как поженимся, – пожала плечами Настя. – Прецедент же у нас с ним был – так что должен поверить.
– А я, – подхватила мама, – с Евдокией Гавриловной договорюсь. Она тебе справку выдаст – с соответствующими сроками. Чтобы Женя уж окончательно успокоился. Только ты ее специально ему не демонстрируй – просто брось на столе, вроде как случайно…
«Ну и интриганка! – думала Настя о матери – теперь уже с восхищением. – Все предусматривает, все рассчитывает, всех заставляет плясать под свою дудку! Да с такими задатками она лет через десять министром станет!»
– А почему ты на свадьбу однокурсников звать не хочешь? – перевела разговор мама.
Настя потупилась, честно призналась:
– Боюсь…
– Что осуждать будут? – с ходу поняла маман.
– Да… Сеньку на факультете любили. И про роман наш – знали. И тут вдруг, я так быстро…
– Понимаю. Принимаю. – поспешно согласилась мать. И снова улыбнулась: – Ну, нам же лучше. Банкет дешевле обойдется.
…Настя звонила адвокату до последнего. А в предсвадебный день поехала в его контору. Отмела уверения секретарши, что начальник сегодня не появится, и до восьми вечера сидела в приемной на жестком стуле… Но адвокат в контору так и не пришел, и Настя шла домой и повторяла про себя: «Сенька, ты простишь меня за эту свадьбу… Сенька, ты поймешь… Это ведь я не ради себя делаю. А ради сына твоего – чтобы он не в нищете рос!»
Свадьба прошла размытым калейдоскопом лиц, улыбок, букетов. Настя изображала счастливую невесту, а Женя, кажется, и вправду был счастлив. Настя подслушала, как он гордо сказал Ирине Егоровне:
– Укротил я твою… строптивую кобылку!
«Ладно-ладно, кобылку нашли, – злорадно думала Настя. – Вот отпустят Сеньку – тогда я вам так взбрыкну!»
Она оставила счастливых гостей веселиться и плясать под ресторанный ВИА и выскользнула в холл. Карманов в свадебном платье не было, двухкопеечную монетку для телефона пришлось просить у швейцара.
В этот раз адвокат ответил ей лично.
– О, Настенька, наконец-то вы мне позвонили…
Будто она не охотилась за ним который день кряду!
– Ну, что я вам могу сказать. Суд состоялся. Сегодня. И Арсения вашего мы отстояли.
– Ой… – руки задрожали, едва удерживая тяжелую трубку.
– Прокурор, разумеется, просил высшую меру. Судьи, кажется, были на его стороне. Но – обошлось, обошлось, Настя!
– Что значит – обошлась? – дрожащим голосом спросила она. – Вы хотите сказать, что его отпустили?!
– Ну конечно же нет, – раздраженно проговорил адвокат. – Я же сказал вам – прокурор высшую меру просил. Но, слава богу, удалось обойтись десяткой. И в общем режиме, Настя, в общем режиме – а это, я скажу вам, не сравнить со «строгачем» или «особым». А там – примерное поведение, амнистии, помилования. Лет через семь выйдет. Еще молодой – но уже закаленный…
…Настя не помнила, как дошла до банкетного зала. И потом, вспоминая тот день, поражалась: как же ей удалось? Ничем себя не выдать, улыбаться, и послушно выполнять команду «горько», и даже великосветски беседовать по-английски с будущей (то есть, уже с настоящей) свекровью.
Мама смотрела на нее настороженно – кажется, она тоже знала о том, что суд уже состоялся. А Настя думала – в бессильной злобе, скрытой под маской счастливой невесты: «Ах ты, ехидна! Ненавижу! Обошла меня, обмишурила! Да ты с самого начала знала, что все будет именно так! Что Сеню – посадят, и посадят надолго. И этого адвокатишку специально нашла, и специально его проинструктировала! Да вы с ним просто надо мной издевались!»
Настя снова покинула банкетный зал.
В этот раз отправилась на второй этаж, в тот самый бар, где она когда-то так бесславно накачалась коктейлями. И откуда ее спас Сенька Челышев.
Бармен радостно приветствовал красавицу-невесту. «Устала от банкета? Пришла отдохнуть? Ну, отдыхай, я только рад!»
Он тут же спроворил ей «коктейль от заведения» – тот самый «шампань-коблер». И Настя, вопреки запретам врачей, сделала пару глотков.
«Пью за тебя, Сеня. И – обещаю тебе. Пусть я замужем за другим, но я тебя не забуду. И не отступлюсь от тебя, никогда! Я по всем инстанциям пойду, всех закидаю жалобами и апелляциями. В прокуратуру, в ЦК, в КГБ буду писать. Буду требовать пересмотра дела, буду настаивать на доследовании… Да я до самого Горбачева дойду! Лично!… Слышишь меня, а, Сень? Веришь мне, любимый?»
Часть третья
Рок-н-ролл на рассвете
Глава 7
Казалось, Настя никогда не привыкнет.
Не привыкнет к тому, что бабушки с дедом больше нет. Не привыкнет к своему мужу, Эжену. К его утреннему халату и небрежному «Доброе утро, цыпочка». Не привыкнет к тому, что Эжен ласково-фамильярно зовет ее мать «тещенькой». Не привыкнет, что у нее теперь есть сын. Сын Арсения. И он называет Эжена «папика»…
И, главное, она не могла привыкнуть к тому, что рядом с ней больше нет Сени…
Новая Настина жизнь была, безусловно, комфортной. Она хорошо одевалась. Муж регулярно выводил ее в свет. (Так и говорил: «В этом месяце в Большом театре опять премьера. Придется идти».)
Хозяйство и детские болезни не утомляли ее – помогали домработница и няня. Настя отлично выглядела – спасибо косметологу и парикмахерше из «Чародейки». Настя научилась вкусно готовить и легко находила общий язык с маленьким сыном. Словом, жена-картинка. Идеальная молодая мамаша из советской великосветской семьи. А то, что в душе у нее черным-черно, никто ведь не узнает!
В обществе Эжена и мамы Настя чувствовала себя ребенком. Любимым, желанным – но ребенком. Цыпочкой. Дочуркой. Дурочкой.
Дочурку красиво одевали, баловали и оберегали от хлопот. Взамен просили немного: быть милой и – забыть Сеню. Забыть навсегда. Будто и не было такого Арсения Челышева, будто и не жил он в их квартире, и не учился с ней на одном факультете…
«Я не забуду его никогда», – думала Настя.
Но вслух имя Сени никогда не произносила.
«Может быть, он пишет мне письма».
Может быть. Только ей их никогда не покажут. Ей даже письмо от школьной подружки, уехавшей на Сахалин, отдали уже вскрытым…
И Насте просто повезло, что бабушка Арсения отправила ей послание – заказным письмом. Обратный адрес: «Южнороссийск, Челышева Татьяна Дмитриевна»…
Почтальон пришел, когда дома осталась она одна. Мама была на работе, а муж находился в одной из своих загадочных командировок – поездок, из которых он привозил кучу заграничных подарков: шмоток, золота, ликеров, виски, сигар. После каждой такой поездки Евгений ударялся в трех-четырехдневный тяжелый запой, и на эти дни Настя оставляла его одного. Сбегала из квартиры на дачу (если жила в квартире), или с дачи на квартиру (когда проживали на даче).
