Эксклюзивное интервью - Браун Сандра (читаем книги онлайн бесплатно без регистрации TXT) 📗
Родители Дэвида давно умерли, не было у него и родственников. Впрочем, отец Ванессы в одном лице заменил ему всех родных сразу. Клетус Армбрюстер был сенатором верхней палаты от штата Миссисипи. Невозможно даже вспомнить, как давно он занимал этот пост, пережив многих американских президентов.
Втроем они образовали фотогеничный триумвират, не уступающий по известности королевским семьям. Со времен президентства Кеннеди общественность всего мира давно уже не окружала президентскую семью таким пристальным вниманием. Их обожали. Что бы они ни делали, куда бы ни пошли, порознь или вместе, — всюду это воспринималось как сенсация.
Когда родился ребенок, пресса придала этому событию ничуть не меньше значимости, чем операции «Буря в пустыне» и этническим чисткам в Боснии. Вглядываясь в экран, Барри вспомнила многочисленные публикации о том, как ребенка привезли в Белый дом и как Хови угрюмо заметил: «Нам, наверное, стоит поинтересоваться, не взошла ли на востоке яркая звезда».
Такой же резонанс в прессе и на телевидении произвело событие, которое произошло тремя месяцами позже.
Мир был шокирован смертью ребенка. Никто не хотел в это верить. Америка погрузилась в траур.
Барри допила вино и в третий раз начала смотреть с начала. И снова на экране тянулась похоронная процессия, и снова по лицам текли слезы, а в глазах застыла печаль.
Бледная и в то же время невероятно красивая в своем траурном наряде, Ванесса Меррит едва держалась на ногах. Было видно, что сердце ее разбито. Ведь понадобились годы, прежде чем она забеременела! (Это был еще один аспект ее личной жизни, исследованный прессой до мельчайших деталей.) Потеря ребенка, за которого она так боролась, сделала ее поистине трагической героиней.
Президент переносил горе стоически, тем не менее по его щекам тоже катились слезы. Комментаторы не уставали повторять, что он очень заботлив по отношению к жене: в этот день на Дэвида Меррита смотрели прежде всего как на мужа и отца и только потом — как на президента Соединенных Штатов Америки.
Сенатор Армбрюстер плакал, не скрывая своего горя. Он украсил маленький гроб с тельцем своего внука крошечным флагом штата Миссисипи.
Будь Барри первой леди Штатов, она ни за что бы не допустила таких похорон. Она была бы возмущена многочисленными камерами и комментаторами. Конечно, коллеги всего лишь выполняли свою работу, но тем не менее Барри решила, что не смирилась бы с этим публичным спектаклем, за которым по спутниковой связи наблюдал весь мир. И как Ванесса Меррит согласилась на это?
Неожиданно в дверь позвонили.
Девушка посмотрела на часы.
— Проклятие! Двадцать четыре минуты и тридцать секунд. Знаешь, Кронкрайт, — спускаясь по лестнице, произнесла Барри, — похоже, они поступают так с целью укрепления наших надежд.
Пиццу доставил сам Луиджи. Тучный невысокий итальянец с розовым потным лицом, толстыми губами и копной курчавых черных волос на груди был совершенно лысым.
— Мисс Трэвис, — произнес он, оглядывая ее с ног до головы. — Я полагал, что вторая пицца для вашего возлюбленного.
— Нет, это для Кронкрайта. Надеюсь, там не слишком много чеснока? А то у него живот пучит. Сколько с меня?
— Я запишу на ваш счет.
— Спасибо. — Она с вожделением взяла коробки, от которых исходил такой аромат, что Кронкрайт проявлял заметное нетерпение. Он то садился, то вскакивал, постоянно поскуливая и виляя хвостом. От выпитого на голодный желудок вина и суетившегося под ногами Кронкрайта у Барри закружилась голова.
Однако Луиджи не собирался уходить, не выговорившись.
— Вы кинозвезда…
— Я работаю на телевидении, в службе новостей, — перебила она итальянца.
— Это одно и то же, — сказал Луиджи. — Я говорил своей жене, что мисс Трэвис хорошая клиентка. Звонит нам два-три раза в неделю. Хорошо для нас, но плохо для нее. Она слишком одинока. А жена ответила…
— Что, возможно, мисс Трэвис предпочитает быть одна.
— Нет. Она сказала, что вы не встречаетесь с мужчинами потому, что много работаете.
— Я встречаюсь с мужчинами, Луиджи. Но все хорошие уже разобраны. А те, с кем я знакомилась, оказались или женатыми, или гомосексуалистами, или от одного их вида у меня по телу пробегала дрожь. Впрочем, я ценю ваше участие.
— Вы хорошенькая, мисс Трэвис.
— Я не смогу остановить движение, — пошутила она.
— У вас красивые волосы красноватого оттенка. А еще — красивая кожа и очень необычные зеленые глаза.
— Обыкновенные карие глаза и вовсе не эффектные. Скажем, не такие, как у Ванессы Меррит, — темно-синие.
— Немножко маловато здесь. — Луиджи опустил взгляд на ее груди. Из долгого опыта общения Барри знала, что если сейчас позволить ему продолжить, то он начнет оценивать каждую часть ее тела. — Но это не страшно, — поспешно успокоил он. — Вы очень стройная.
— И становлюсь еще стройнее. Спасибо, Луиджи. Снимите сами чаевые с моего счета и передайте привет супруге. — Барри закрыла дверь прежде, чем он смог еще что-либо добавить.
Кронкрайт уже почти неистовствовал, и ей пришлось быстро открыть коробку и кинуть ему пиццу. Затем она села за кухонный стол, отрезала себе кусочек пиццы и, налив еще бокал вина, открыла библиотечную книгу. Пицца, как всегда, была восхитительна. Второй бокал вина оказался еще приятнее. Но ее не оставляла мысль о тайне СВДС.
Исследование загадочного синдрома было единственным, чего сейчас страстно желала Барри.
Глава 3
На лице Хови Фриппа застыло выражение недоверия. Он достал из кармана ключи от машины и стал ковыряться в ушах.
— Я…
Немедленно, прямо сейчас Барри захотелось перепрыгнуть через стол и вонзиться зубами в его горло. Никому, кроме Хови, еще не удавалось пробудить в ней такое дикое желание. И не только потому, что у него был отвратительный характер, или из-за его вопиющего шовинизма, вызывающего в ней первобытные инстинкты. Причина, кроме всего прочего, крылась в его недальновидности.
— Что тебя не устраивает в этом проекте? — спросила Барри.
— Возникает какое-то гнетущее чувство, — поежился он. — Дети умирают в своих кроватках. Кому захочется смотреть целый сериал на эту тему?
— Молодым родителям. Будущим родителям. Тому, с кем приключилась такая беда. Любому, кто хочет знать об этом. Я надеюсь, что будет и часть нашей телеаудитории.
— Ты живешь в мире грез, Барри. Наша аудитория существует только потому, что сразу вслед за нашими новостями дается повтор их любимого шоу.
Барри попыталась взять себя в руки. Она знала, что стоит Хови почувствовать раздражение в ее голосе, как он тут же станет еще бестолковее.
— Понимаешь, сама тема такова, что веселиться не захочется. Но с другой стороны, не стоит предаваться излишним сантиментам. Я разговаривала с одной супружеской парой, у которой два года назад от СВДС умер ребенок. После этого у них родился еще один, и они согласны поделиться с телезрителями тем, как им удалось справиться со своим горем.
Она поднялась из-за стола.
— В конце туннеля засветится надежда. Победа над несчастьем. Это могло бы поднять дух аудитории.
— Ты уже придумала, как будешь строить интервью?
— Естественно. И принесу тебе на утверждение, — произнесла Барри, взглянув на него. — Я уже неделю занимаюсь этим вопросом. Общалась с педиатрами и психологами. Весьма своевременный материал, особенно после смерти ребенка президента Соединенных Штатов.
— Да уж… Все с болью восприняли эту весть.
— Но я взглянула на эту проблему по-другому.
Это были не просто слова. Чем больше она узнавала о синдроме внезапной детской смерти, тем отчетливее понимала необходимость глубокого исследования страшной проблемы. По мере изучения Барри стало ясно, что рассказать об этом синдроме за те девяносто секунд, которые ей выделяют, практически невозможно.
У нее на пути вырос Хови. Он по-прежнему настаивал на своем.
Она просила всего лишь о трех ежевечерних выходах в эфир. Каждый выпуск передачи затрагивал бы какую-то одну сторону СВДС, а если еще сделать соответствующую рекламу!
