Сорок 2 дня (ЛП) - Ле Карр Джорджия (книги без сокращений txt) 📗
— Хорошо.
— Эй, послушай, я всегда отличалась любопытством. Ты же получаешь отчеты от своих шпионов, правда ведь? И что там написано.
— Просто список твоих передвижений.
— И сегодня ты тоже получил такой отчет?
— Да, я как раз был на пути домой.
— И что там?
— Почему тебя это интересует?
— Просто хочу знать, как это работает.
— Хорошо. Сегодня ты находилась дома до 3:50, потом взяла Сораба и посетила с ним кафе за углом, съела кусок торта и кофе и вернулась к 5:00 вечера домой.
Я стараюсь, не удивляться и сохранить нейтральное выражение на своем лице. Сегодня я вообще не покидала дом!
Теперь я понимаю, как это все произошло. Двойник. Конечно, двойник заставляет охранника последовать за ней, когда она выходит из дома, в то время как его отец навещает меня. Когда его отец покидает пентхаус, двойник возвращается назад. Все так просто, теперь я понимаю это. И теперь я понимаю, и кое-что другое — Блейк не сможет защитить меня, или самого себя, от своего собственного отца.
Его отец перехитрит всех.
30.
«Мы — инструменты и вассалы богатых мужчин,
стоящих за кулисами. Мы марионетки,
они тянут за ниточки, и мы танцуем.
Наши таланты, наши возможности и
наши жизни являются собственностью
других людей. Мы интеллектуальные проститутки.
Джон Свинтон,
Руководитель редакции, Нью-Йорк Таймс,
на банкете в его честь, 1880
Отец Блейка оказался верен своему слову-зла. The Independent и the Guardian первыми сообщают, что генеральный директор Международного валютного фонда, Себастьян Штраус Хан вовлечен в крупный скандал. Горничная в отеле в Нью-Йорке, бирманского происхождения, обвинила его в изнасиловании. Он был задержан в аэропорту. Би-би-си подхватывает эту историю ближе к обеду. К вечеру уже фактически каждый канал муссирует и рассматривает это событие. Никто не слово не сообщает о каком-либо расследовании. Просто история, которая повторяется почти слово в слово всеми новостными программами. Каждый радостно убеждает, что он естественно полностью виновен.
Перед тем, как вечером Блейк возвращается домой, я наношу макияж и облачаюсь в сексуальный наряд, присланный Флер, обтягивающие розовые кожаные штаны, про которые Билли сказала, что они обтягивают мои ягодицы так, что их хочется потрогать, и маленький топ, открывающий плечи и оставляющий голой спину.
Его глаза загораются.
— Вау, что за повод? — выдыхает он мне на ухо.
— Мы не проведем ночь здесь, — отвечаю я ему. – Я заказала номер в отеле «Ритц».
Он медленно расплывается в улыбке, совершенно не понимая, с чего бы это. Но внутри я словно умираю, потому что это наша последняя ночь вместе, ночь, которую я никогда не забуду. В отеле мы сначала ужинаем, но я не чувствую вкуса, и потом мы подымаемся в номер. Нас ожидает шампанское в серебряном ведерке, которое я не заказывала, но это комплимент от отеля. Я не пью, я хочу запомнить каждую мельчайшую деталь этой ночи.
В этот вечер я ненасытна.
Снова и снова мы занимаемся любовью, пока он не говорит мне:
— Иди спать, Лана, я не хочу, чтобы ты заболела снова, — несмотря на его слова, я все равно тянусь и беру его большой, красивый член в свой рот и мурлычу:
— Используй меня для своего удовольствия. Ты заплатил за это.
Он пристально смотрит мне в глаза и отвечает:
— Полагаю, что долг оплачен сполна, — ирония, прозвучавшая в его голосе, ранит меня, но он даже не может себе представить насколько он прав.
Когда я просыпаюсь, первое что делаю, тянусь к Блейку, лежащему рядом и шепчу ему:
— Я люблю тебя. Я всегда буду любить тебя.
И когда он уходит, говорит хриплым нежным голосом:
— Я ужасно буду скучать по тебе, пока не увижу тебя снова...сегодня вечером.
И я почти ломаюсь, он никогда не увидит меня снова, слезы начинают наворачиваться у меня на глазах.
— Эй, — мягко зовет он. — Ничто не может разделить нас.
Рыдания начинают пробиваться, но он не понимает, что происходит.
Он стоит в дверях, а я цепляюсь за него, его взгляд полон силы и уверенности.
— Ничто не может разделить нас, — повторяет он снова. А потом дверь закрывается, и я опускаюсь на пол. Я плачу, фактически разваливаясь на части. Когда я полностью выплакалась в номере отеля «Ритц», я поднимаюсь на ноги, немного онемевшие, но готовые двигаться дальше. Мне необходимо это сделать для него и для Сораба. Это позволит сохранить их в безопасности. Я вхожу в лифт, у меня болит между ног, и моя грудь до сих пор ноет, от жестких ласк в течение ночи. Том ожидает меня в холле, у него на руке висит мое пальто.
— Мистер Баррингтон приказал мне привезти это для вас. Сегодня холодное утро.
Снова я поражена, насколько внимательно, и тщательно Блейк заботиться и продумывает все до мельчайших деталей. Он всегда находится на шаг впереди, за исключением наиболее важное случая, из всех имеющихся. Я снимаю свой легкий плащ и надеваю пальто, которое принес Том. Я поворачиваю голову и замечаю мужчину, который смотрит на меня, наши глаза встречаются, я отвожу взгляд первой. Мир изменился для меня. Несколько месяцев назад я бы предположила, что он находит меня привлекательной, теперь я не уверен, что он не является очередным охранником.
Снаружи ледяной ветер, который прямиком ударяет мне в лицо, и я рада, что укутана в теплое пальто.
В машине я смотрю в окно, но прибываю в каком-то полу шоковом состоянии, почти не замечаю куда мы едем. Мысли об уходе от Блейка вызывают внутри меня такую боль, что я стараюсь засунуть их подальше, отказываясь думать об этом сейчас. Я словно механическая кукла, которая совершает все действия чисто автоматически. Впереди авария, и Том едет длинным маршрутом через Южный Кенсингтон. Мы проезжаем мимо старой церкви, дверь в которой приоткрыта, вдруг что-то толкает меня вперед.
— Останови машину, Том.
Том притормаживает на обочине дороги.
— Я зайду в церковь.
Он смотрит на меня с мимолетной тревогой.
— Я не могу парковаться здесь.
— Я ненадолго, — говорю, и быстро выскальзываю из машины. Я вхожу через готические деревянные двери, и словно попадаю в другое измерение. Это холодное и приглушающее, все звуки улицы место, украшенное красивой каменной кладкой. Я вижу святую воду, но не могу заставить себя перекреститься, как учила меня мама. Я двигаюсь на отблеск свечи вперед, здесь никого нет. Мои шаги эхом отдаются о стены, сажусь на деревянную скамью и закрываю глаза. Я не могу сама себе ответить, почему пришла сюда, я не верю в Бога. Бог ничего не делает для меня. Все на что, он способен, это только забирать, забирать каждую чертову вещь, которой я обладаю. Я чувствую себя так невероятно грустно и потерпевшей крах, и мне становится так жалко себя, что я не в состоянии сейчас покинуть этот безмолвный храм. Горячие слезы катятся по моим глазам, жизнь так несправедлива.
Вдруг откуда-то я чувствую легкое дуновение холодного воздуха, и открываю глаза, осматриваясь по сторонам. Никого. Сквозняк? И вдруг у меня возникает странное ощущение, что моя мама находится рядом со мной. Я встаю.
— Мама? — зову я.
Мой голос звучит слишком громко в пустом пространстве.
— Мам, — зову я снова, на этот раз более отчаянно.
Ничего. Я опускаюсь назад на скамью и закрываю глаза, и опять я чувствую это ощущение, что моя мама со мной, меня успокаивает это.
— Я люблю тебя, мам, — шепчу я. — Ты оставила меня слишком рано, у меня даже не было шанса попрощаться с тобой.
