Час игривых бесов - Арсеньева Елена (лучшие книги читать онлайн бесплатно txt) 📗
– Что это?! – тоненьким голоском вдруг вскричал отец, изумленно уставясь на Леву. – Что это такое?! А ну, застегни штаны, дурак!
Его крик произвел на Леву впечатление не большее, чем комариный писк – на боевую машину пехоты. Одним прыжком парень перемахнул комнату и схватил Раечку в объятия. Мгновение смотрел на нее совершенно бешеными глазами, а потом оторвал ее от земли (она ведь была маленькая, а он высоченный) и вцепился в ее рот губами и зубами.
«Он целуется по-другому, не как Димка...» – вяло, обморочно проплелась в голове Раечки первая и последняя связная мысль, а потом ей стало понятно, что чувствует, условно говоря, сарделька, когда ее жуют. Да еще с таким аппетитом!
Что характерно, Лева сардельку, то есть Раечку, не только жевал, но и мял ее так, словно она была куском пластилина, из которого Лева желает сделать какую-нибудь затейливую фигурку. Причем на Раечкином теле уже в минуту не осталось ни одного места, которое не было бы потискано грубыми Левиными руками. При этом, хватая Раечку, лапая, терзая и жуя, он издавал совершенно невообразимые стоны, перемежавшиеся рычанием, которое могло бы распугать целую толпу самых настоящих львов, вышедших на ночную охоту... вернее, львиц, ибо, как известно, в львиной стае охотятся именно царицы зверей, ну а царь лежит в уютном уголке, наслаждается красотами природы и спокойно ждет, когда влюбленные подруги принесут ему его львиную долю.
Впрочем, бог с ними, со львами и львицами!..
В низ Раечкиного живота тыкалось что-то ужасно твердое. Оно так и норовило пролезть между ее ног, которым вдруг стало странно холодно. Краешком затуманенного сознания Раечка удивилась, почему замерзли ноги, хотя на ней толстые «зимние» джинсы, а под них еще колготки поддеты.
Вдруг ее слуха, который был совершенно оглушен Левиными стонами и рыком, достигли какие-то странные, очень высокие звуки. Пришлось здорово поднапрячься, чтобы понять, что это крики. Какие-то люди кричали на разные голоса... вроде бы два голоса были мужские, а один – женский. Но слов Раечка разобрать все же не могла.
И внезапно что-то странное произошло. Она оказалась выхвачена из Левиных объятий и куда-то повлечена. Муть перед глазами слегка рассеялась, и Раечка обнаружила, что теперь ее сжимает в своих объятиях Димка, который, впрочем, не мнет ее, не тискает и не целует (к сожалению!), а тащит вон из комнаты.
Раечка повела глазами и увидела отца, который шел на Леву, держа в руке... о господи! Откуда у отца пистолет?!
Лева под этим натиском пятился к стене, но все еще провожал Раечку безумным взглядом, и вид у него был такой, словно он вот-вот наплюет на пистолет и кинется на хозяина дома.
Борис в это время продолжал с закрытыми глазами биться в кресле: то завязывался уже привычным узлом, то выгибался крутой дугой, пытаясь тоже расстегнуть «молнию» на джинсах, но в «молнии», такое впечатление, что-то заело, поэтому парень все еще выглядел вполне прилично, хотя вел себя, конечно, чудно.
– Светлана Павловна! – завопил Димка. – Скорее! Бегите с Раечкой в ванную! Закройтесь на задвижку! Вот, возьмите нашатырь! Намажьте ей ту руку, на которой духи! Нашатырь – единственный нейтрализатор феромонов! А потом помойте ей руку с мылом! Скорей! Нам его долго не удержать! Он сошел с ума! Не убивать же его, на самом-то деле!
С этими словами он одной рукой вырвал из кресла Свету, которая сидела там, неподвижная и безгласная, глядя на жуткие телодвижения Левы с тем же покорно-зачарованным выражением, с каким глупые бандерлоги смотрели на магическую пляску удава Каа, а другой толкнул на нее Раечку. И обеих женщин затолкал в дверь ванной комнаты, сунув Свете маленький флакончик.
– Закройтесь изнутри! – крикнул он. – Скорее, Света! Иначе мы все пропали! Иначе Альфреду Ахатовичу придется стрелять! И тогда его посадят, имущество конфискуют...
Упоминание о конфискованном имуществе подействовало на зачарованную Свету, как ледяной душ. Она взвизгнула, резко надавила на кнопку, фиксирующую замок двери, потом одним махом отвернула притертую пробку флакона – и по ванной поплыл совершенно омерзительный аммиачный запах.
Раечка немедленно расчихалась и раскашлялась до удушья, но ей стало еще хуже, когда Света вылила ей на руку почти полфлакона нашатыря, а потом на полную катушку открыла горячий кран и засунула Раечкину руку чуть ни под крутой кипяток.
Раечка забилась, запищала, пытаясь вырваться, но Света, чудилось, осатанела. Держала ее крепко, терла руку мочалкой что было сил, а сама тупо приговаривала:
– Боже мой! Это они из-за тебя! Да если бы меня намазать! Да их бы противоракетная батарея не смогла остановить! Боже мой! Да если бы меня намазать!..
Раечка от страха, ошеломления, боли не в силах была ни говорить, ни думать – да и рука горела, как будто ее жгли угольями.
Наконец раздался стук в дверь.
– Светка, Райка, вы как? – послышался какой-то не свой, переполошенный, севший голос отца. – Выходите, все в порядке!
Раечка вывернулась из рук Светы, которая на миг ослабила бдительность, и ринулась к двери, но почему-то чуть не упала. Что-то путалось между ногами и мешало бежать.
– Погоди! – закричала Света, хватая ее за руку. – Надень штаны, с ума сошла, что ли?
И только тут Раечка поняла, почему у нее мерзли ноги и что мешало бежать. Да ведь Лева практически стащил с нее и джинсы, и колготки! Остались только розовенькие трусики в белый горошек, а все прочее болтается где-то на щиколотках.
Ужас! И губы как болят!
Натянув джинсы, она вернулась к раковине, зачерпнула холодной воды и окунула в нее губы.
Стало немного легче. И в голове прояснилось.
– Девчонки! – снова заколотил в дверь отец. – Выходите, говорю вам, все нормально.
Наконец-то Света отворила дверь и вытолкнула Раечку в коридор.
– Мать твою... – простонал отец, уставившись на губы дочери.
Раечка взвизгнула и закрылась руками – нет, не от стыда, а потому, что в руках отец держал пистолет и направлял ствол прямо ей в голову.
– Не волнуйтесь, Альфред Ахатович, – проговорил Димка – красный, потный, в свитере с засученными рукавами, с царапиной на щеке. – Бросайте пистолет сюда.
И он подставил отцу свою сумку.
Отец, не глядя, кинул туда пистолет и потер нос:
– Ну и вонищу вы развели с этим нашатырем!
Он был уже без респиратора, как и Дима.
– Иначе нельзя, – авторитетно сказал Дима. – Я же говорю: единственный нейтрализатор! Если бы мгновенно не начал действовать аммиак, мы бы с вами не справились с этими двумя придурками. Ладно, Борька – он слабак, а вот бугая Леву мы бы не скрутили, пришлось бы его убивать.
– Так ведь пистолет не заряжен, – недовольно проворчала Света, опускаясь на колени и пытаясь разгладить взъерошенный, встопорщенный, изморщиненный ковер. – Какой кошмар! Что вы тут делали!
– Дрались, что-что, – воинственно ответил отец. – А что пистолет не заряжен, так ведь, говорят, даже палка иногда стреляет! Но честно говорю: был бы он заряжен – тут уже валялся бы труп этого сукина сына.
– Он не виноват, – спокойно и очень серьезно сказал Дима. – Он потерял человеческий облик из-за Раечки, вернее, из-за феромонов. Теперь вы видите, какая это сила? Извините, я сам виноват – просто не рассчитал дозу – это раз, а главное, думал, что Лева более цивилизованный человек, умеет себя в руках держать. Хотя, с другой стороны, его трудно винить: феромоны совершенно высвобождают подсознание. Как хорошо, что мы надели респираторы, да, Альфред Ахатович? Представляете, что бы могло произойти? Света бы с нами ни за что одна не справилась.
Света с надутым видом плюхнулась в кресло, не глядя по сторонам.
– Что-то мне не верится, – с вызовом сказала она. – Вы на Райку вылили всего каплю какую-то, а можно было подумать, эти парни по литру шампанского с мартини выдули, да еще по бутылке коньяка с примесью шпанских мушек – так крыша у них поехала! Разве это возможно?
– Вы что ж, думаете, тут для вас представление было устроено? – дрожащим от обиды голосом проговорил Дима, прижимая к себе сумку, словно щит. – Да вы не видели, как мы... как Альфред Ахатович... да он дрался за Раечку и за вас, как лев... Как тигр! – торопливо поправился Димка, видимо, сочтя, что царь зверей слишком скомпрометирован сегодня, чтобы поминать его всуе.
