Плач волчицы - Хоуг (Хоаг) Тэми (книги бесплатно txt) 📗
— Ну что, одет и некуда пойти, Джимми Ли? — протяжно проговорила Саван-на.
— То же самое могу сказать и о тебе.
Она искоса лукаво посмотрела на него и ответила:
— Нет, не можешь, это я пришла сюда.
— Зачем?
— Так, ненадолго.
Он ничего не сказал, когда она обошла старую железную кровать, проведя пальцем по задней спинке. Саванна пристально посмотрела на него, опустив свои длинные, как опахала, ресницы. Ее жаркий взгляд обжигал лицо, голую грудь, и он чувствовал, что уже не вполне владеет собой. Призывно покачивая бедрами, она приближалась к нему, длинные буйные пряди волос, перекинутые через одно плечо, переплелись с чудесной ниткой жемчуга, которая была на ней. Тишину комнаты нарушали только глухой стук острых каблуков на линолеуме, негромкий треск вентилятора под потолком и одурманивающий шелест ее платья.
Джимми Ли сдерживал себя, но пламя внутри разгоралось и соблазняло, подобно демону. Она остановилась, не доходя до него. Ее духи смешались с легким ароматом бренди и влажным, тяжелым запахом болота, доносившимся из открытого окна. И все это выражало одно — ее неприкрытое желание его.
— Твоя сестра выставила меня сегодня на посмешище, — сказал он низким, хрипловатым от виски голосом.
Уголки губ Саванны дрогнули в едва заметной, усмешке.
— Тебе следует привыкнуть к этому, Джимми Ли.
Он быстро приблизился к ней и, едва она успела выдохнуть, крепко, как бы наказывая ее за эти слова, схватил ее за руку.
— Я собираюсь стать звездой, — сказал он мягко.
Она не забыла его жестких пальцев, впившихся в тело. Наоборот, она смаковала это, как-то странно улыбаясь.
— Ты ничего из себя не представляешь, просто незначительный торопыга.
— А ты — дешевая закуска, — огрызнулся он. — Шлюха без ярлыка с ценой.
Она ударила его с такой силой, что у нее заныла рука, а ладонь обожгло, как раскаленными углями. Одним резким броском Джимми Ли вскочил на ноги и поднял руку, чтобы ударить ее. Удар был так силен, что она мгновенно почувствовала вкус крови во рту.
И внутри ее неожиданно как будто открылось что-то, давая выход усталости, безрассудству, неистовству и ненависти. Всеобъемлющей, всепроникающей ненависти, которая сверкала в ее глазах, когда она взглянула на Джимми Ли Болдвина.
Он долго смотрел на нее, ощущая какую-то странную связь между ними. Некую темную, порочную связь. И это возбуждало желание, как ничто другое, что он когда-либо знал. Желание внутри него росло, как ярость дикого зверя, как болезнь. Какое-то животное чувство бросило его к Саванне, и он грубо припал к ее губам.
Она боролась с ним — не для того, чтобы он оставил ее, а просто чтобы сопротивляться. Но, почувствовав потно-скользкую кожу его груди, его запах, язык, который овладел ее ртом, она сдалась.
Его пальцы лихорадочно расстегивали «молнию» ее платья. И, раскрыв несколько сантиметров и ощутив под руками ее плоть, он разорвал его до конца. Проведя руками по плечам, он скользнул ниже, оторвал губы от ее рта и стал целовать шею. Он ухватился за вырез платья двумя руками и рванул его вниз, и, когда ее полная, упругая, великолепная грудь освободилась от одежды, голод зарычал в нем, как оскалившаяся собака. Он наклонился, схватил горячими, жаждущими губами сосок и принялся неистово сосать, вырывая из нее стоны, еще и еще… Взяв в руку жемчужное ожерелье, он касался прохладными шелковистыми бусами другого тоскующего соска.
Саванна не знала, чего она хочет — удержать или избавиться от него, она отталкивала его и в то же время сомкнула руки у него за головой. Это была внутренняя борьба, борьба за свою душу, и ее охватило отчаяние, когда она поняла, что у нее нет шанса победить. Это то, для чего ты рождена, Саванна. Не пытайся отрицать это…
На мгновение она опять оказалась в своей комнате в Бовуаре, и мужчина, который припал к ее груди, был ее отчимом. Она кричала не потому, что насиловали ее тело, а из-за раздиравших ее чувств. Ее тело отвечало на его прикосновения и подчинялось, горело и жаждало чего-то. Сначала все это ей совсем не нравилось, но через некоторое время она поняла, что Росс был прав — она создана для этого дела, и в этом она была хороша. Но наслаждение, которое испытывало ее тело, причиняло нестерпимый стыд. Секс — это то, за что ее будут любить мужчины. Она поплакала немного, чувствуя себя в ловушке, но отбросила это чувство и позволила словам Росса залечить ее растерзанное сердце.
— Ты такая красивая, Саванна. Ты более женщина, чем твоя мать. Я хочу тебя все время. Иногда я думаю, что сойду с ума от того, как ты нужна мне, как я хочу тебя…
Нужна. Она ему нужна. Он хочет ее. Слова давали ей ощущение власти, и она цеплялась за них, жила ими.
— Ты порочна, Саванна, — шептал Болдвин, спускаясь губами с ее груди к ходящему ходуном животу. — Ты околдовываешь мужчину, заставляя его желать тебя.
У нее вырвался дикий горький смех. Она крепко ухватилась за оконную раму, когда Джимми продолжил свой сладострастный путь. Нитка жемчуга струилась по груди Саванны. Она стояла в красных туфлях на каблуках, широко расставив ноги, а в затуманенном сознании сплетались боль и ненависть, жалость к себе и властное, неутолимое желание.
Джимми Ли буквально пожирал ее, жадно и ненасытно, как обжора на богатом банкете. Его язык дразнил, искал, подводил ее к вершинам наслаждения, но не давал выхода ее страсти, только возбуждая болезненное томление неудовлетворенного желания.
Отчаяние охватывало, мучило, насмехалось над ней. Она опустила одну руку вниз, пытаясь направить его, помочь самой себе, но он схватил ее за запястье и оттолкнул руку. Она всхлипнула, когда он встал и, схватив другую ее руку своей, образовавшимся кулаком ударил себя в грудь. Она попыталась ударить его еще раз, но он удержал ее руку и теперь держал обе перед собой. Яростно моргая и стряхивая слезы с ресниц, она взглянула на него снизу вверх, на его великолепный загар, морщины от беспутного образа жизни, врезавшиеся четко в его лицо, на влажные и припухшие от поцелуев губы.
— Я ненавижу тебя, Джимми Ли! — проговорила она скрежещущим голосом, таким же измученным, как и все ее тело, охваченное желанием и отчаянием. — Ты-сукин сын!
Он опрокинул ее на скрипящий провисший матрас старой кровати, упав поперек нее и одной рукой удерживая ее руки над головой. Она сопротивлялась, лежа, под ним, когда он свободной рукой вытягивал ремень из брюк.
— Ты извращенный тип, Джимми Ли, — язвила она, ее сердце выскакивало из груди, когда он привязывал ее руки к прутьям спинки кровати.
Его глаза сверкали, как пирит, когда он смотрел на нее, привязанную к кровати, полная грудь вздымалась ему навстречу, жемчуг терял свою прелесть на ее молочной коже. Он думал, что они могли бы придумать что-то интересное, парочку игр с этим жемчугом, но позже, когда он утолит первое желание.
— Сейчас ты кое-что попробуешь, — пробурчал он.
Она засмеялась низким горловым призывным смехом, холодные волчьи прозрачные глаза блестели от голода и предчувствий, когда он сел, раздвинул ее бедра и расстегнул брюки. Он не потрудился снять их, но позаботился о том, чтобы предохранить себя на всякий случай, — достав из кармана презерватив, умело натянул его.
— Нельзя быть неосторожным, — сказал он. Его дыхание становилось все тяжелее. Он склонился над ней и, держась на локтях, вглядывался в ее лицо.
— Моя обожаемая паства не слишком хорошо примет, если я подцеплю что-нибудь нехорошее от какой-то кошечки, которая раздвигает ноги перед каждым мужчиной в городе.
Саванна посмотрела на него:
— Я непременно сообщу им, что ты это говорил.
— Кто поверит тебе? — презрительно спросил он. — Я — их спаситель. А ты, в сущности, — сука. Не вздумай кому-нибудь рассказать, Саванна. Никто тебе не поверит… Они увидят, что ты из себя представляешь: маленькая шлюшка, неутомимая любительница мужчин. Ты испорченная девочка, Саванна. И все знают это… Мы оба знаем, что ты меня соблазнила…
