Плач волчицы - Хоуг (Хоаг) Тэми (книги бесплатно txt) 📗
— Это твоя сережка? — Она показала безделушку в форме сердечка, отворачиваясь от зеркала.
Саванна босиком спустилась в холл, молча взглянула на сережку и нацепила ее на палец.
— Она была в твоей машине, — заметила Лорел.
— Куда ты идешь? — поинтересовалась Саванна.
— В суд, чтобы разобраться, что можно сделать, чтобы помешать Болдвину беспокоить семью Делахаус.
Эти слова были для Саванны словно удар электрического тока. Лорел собирается в суд разбираться в деле, как будто она опять стала адвокатом.
— Боже, Малышка, ты же едва знаешь их!
— Я знаю все, что нужно знать.
— Тебе не следует расстраиваться, занимаясь чужими делами. Позволь мне заботиться о тебе.
Лорел открыла сумочку и бросила туда помаду и ключи от машины.
— Ну, — сказала она, пожимая плечами, — я решу эту проблему, а потом снова начну заниматься юриспруденцией. Что ты об этом думаешь?
— Это куча дерьма, — резко сказала Саванна, крепко охватив себя руками. — Пусть Делахаусы сами о себе позаботятся. Они чертовски здорово могут постоять за себя. — Ее губы изобразили подобие улыбки. — Ты сама вчера это видела. Эта сука Эни наставила мне синяков.
Когда она подняла руку потереть голову, рукав сдвинулся, обнажив локоть. У Лорел округлились глаза при виде ее запястья. Нежная, словно фарфоровая, кожа была в синяках и каких-то пятнах.
— Боже мой, сестра! Что с тобой случилось? — требовательно спросила она, хватая Саванну за руку, чтобы получше рассмотреть.
Саванна оскалила зубы, и голубая маска на глазах сделала ее лицо зловещим, напоминающим чем-то Марди Гра.
— Нечего тебе знать.
— Нет, я хочу! Какого черта?!
— Нет, — холодно сказала Саванна. — Я отлично помню, как ты сказала мне, что ничего не хочешь слышать о моей сексуальной жизни. Ты не хотела слышать, что у Ронни Пелтиера член, как ручка кувалды, а Ревер любит шлепать меня или что мне нравится заниматься этим с…
— Остановись! — закричала Лорел. Отбросив руку сестры, она отступила назад, как будто слова Саванны испускали омерзительный запах. Сердце билось с такой силой, что казалось, подземные толчки сотрясают ее. — Будь все проклято, Саванна, почему ты" должна делать все это? Почему ты таким образом убиваешь себя?
— Потому что я — шлюха, — Саванна бросила эти слова, как кинжал. Она уже не пыталась сдержать свой гнев, глаза ее сузились за страшной маской, губы поджаты. — Да, я не ослепительная маленькая героиня с чистыми невинными глазками. Я то, во что превратил меня Росс Лайтон.
— Ты то, чем хочешь быть, — парировала Лорел. Росс не касался тебя семнадцать лет.
— Откуда тебе знать? — ехидно усмехнулась Саванна. — Может быть, я все еще трахаюсь с ним два раза в неделю по старой памяти?
— Заткнись!
— В чем дело, Малышка? —Разве ты не хочешь послушать о том, как я раздвинула ноги для нашего второго папочки, чтобы это не пришлось сделать тебе?
Слова обожгли Лорел, как крапивой. Старая вина возвратилась, нахлынула и накрыла ее, как саваном, но гнев рвал в нем дыры и впивался когтями, как дикая кошка.
— Я не могла повлиять на то, что Росс делал с тобой, — сказала она глухим от волнения голосом. — Ты не можешь винить меня и не должна винить себя. Глупо всю оставшуюся жизнь потратить на то, чтобы терзаться из-за того, что произошло и что уже нельзя изменить.
Саванна отступила от нее на шаг, лицо под маской выражало смесь цинизма и недоверия.
— Боже мой, разве ты не маленькая лицемерка? — мягко сказала она. — А чем же ты занимаешься всю свою жизнь?
Лорел пристально взглянула на нее, ошеломленная, обессиленная. У нее ослабли колени, а живот втянулся к позвоночнику.
Мама Перл вкатилась в холл, комкая в руках красное посудное полотенце, хмурое выражение лица собрало лоб в черные морщины.
— Что здесь творится? — строго спросила она. — Я слышу выкрики проклятий, да не услышит их Всевышний. Что здесь происходит?
Саванна укротила свой порыв и поглубже запрятала эмоции.
— Ничего, Мама Перл, — спокойно ответила она. Она вытащила сухой листик из ее волос и растерла между пальцами. — Я просто спустилась, чтобы взять чай.
Мама Перл обернулась к Лорел за объяснениями. Лорел поправила очки, взяла кошелек. Ее руки заметно дрожали.
— Я должна идти, — пробормотала она, избегая смотреть кому-либо в глаза, сосредоточившись на том, чтобы держать себя в руках.
Лорел вышла из дома в удушающую жару середины утра, ноги у нее были как ватные, она думала, что после всего, что. ей пришлось сейчас пережить, посещение суда покажется кусочком торта.
Кондиционер в офисе шерифа безуспешно сражался с полуденным солнцем, которое проникало сквозь окна. Шериф Кеннер стоял за своим столом, уперев руки в худые бедра, наблюдая, как рабочие тщетно пытаются приладить на окна новые венецианские жалюзи.
— Держите ровно этот чертов кронштейн, — ворчал он. — Поднимите левую сторону немного выше. Какого черта, ребята, вы думаете, что необходимо развалить все здание суда, чтобы приделать эту штуковину?
Рабочий, стоявший справа, быстро глянул через мускулистое плечо, сморгнув капельки пота, которые струились с загорелого лба ему на глаза. Голубая рубашка на боках и спине, мокрая от пота, выбилась из-под ремня низко сидящих брюк, обнажая плотную, даже полноватую поясницу. Он глотнул воздуха и пробормотал ожидаемое:
— Нет, сэр.
Другой рабочий, молодой человек, похудее и посмуглее, уронил свой конец жалюзи, и сверкающее солнце ослепило Кеннера.
— Госводи Иисусе! — Шериф быстро отступил назад, прикрывая глаза. Значок, красовавшийся на его рубашке цвета хаки, совершенно мокрой от пота, сверкнул на груди, как золотой.
У молодого человека дрогнули уголки губ.
— Извините, шериф — Кеннер, — преувеличенно вежливо сказал он.
— К черту твое извинение, черный осел, — пробурчал Кеннер, задыхаясь, и увидел молодую женщину, которая пришла в его кабинет целых пять минут назад, чтобы поговорить с ним.
Лорел Чандлер. Падчерица Росса Лайтона. Так как он поддерживал видимость хороших отношений с Лайтоном только потому, что тот был ему нужен, он совершенно не спешил переговорить с девчонкой. Все в городе знали ее — она выдвигала дикие обвинения в Джорджии, сделав процесс скандальным и печально прославившись благодаря этому. Она несла с собой неприятности, а он чувствовал это за милю — даже когда неприятность пахла духами.
Лорел сидела в кресле для посетителей, пот катился между лопатками, по бакам. Хлопковый пиджак потерял свою свежесть, а решимость съежилась до крошечных размеров.
Хотя все выяснения отношений, которые пришлось пережить утром, прошли более или менее гладко, у нее было чувство, что с Кеннером так не получится. Он, что было совершенно очевидно, — грубый, деревенский мужик. На вид ему лет пятьдесят, очень жесткий, жилистый, мускулистый, с телосложением ковбоя. Седые волосы были довольно жидковаты на макушке, но она не думала, что кто-нибудь решился бы подшучивать над этим.
Он рассматривал ее мрачными, темными глазами, его нетерпение, казалось, даже заряжало воздух вокруг него, он улыбался какой-то сумрачной улыбкой, которой мог бы гордиться Иствуд.
— Чем я могу быть вам полезен, мисс Чандлер? — безразлично спросил он, явно давая понять о своей незаинтересованности и отсутствии желания что-либо сделать для нее.
Лорел глубоко вздохнула, ощутив душный, пропитанный потом воздух, и беспокойно подвинулась на стуле.
— Я хочу поставить вас в известность об отношениях между семьей Делахаус, хозяев «Френчи Ландинга», и преподобным Джимми Ли Болдвином. Он беспокоит их, вмешиваясь в их дела, нанося ущерб их бизнесу. Я уже говорила с судьей Монахоном от их имени.
Присев тощими ягодицами на краешек стола, он достал пачку «Кэмела» без фильтра, вытряс одну, чтобы прихватить ее губами.
— Выглядит весьма трагично, — сказал он, вытаскивая спички и зажигая одну.
— Болдвин не только зарекомендовал себя неприятным и надоедливым человеком, он порочит Делахаусов и посягает на их право свободной торговли.
