Стриптиз перед смертью - Малышева Анна Витальевна (книги хорошем качестве бесплатно без регистрации txt) 📗
Показался низенький араб, ее знакомый. Они поздоровались.
– Выпьешь с нами кофе?
В закутке за столиком сидела женщина, русская. Фатиха узнала жену Сафара. Она видела ее когда-то, но изо всех сил постаралась забыть ее имя, внешность – все, что имело отношение к этой полной блондинке с простоватыми чертами лица. Отметила про себя, что женщина выглядит плохо – располнела еще, что ли, постарела, лицо несвежее, волосы давно не обесцвечивались, накрашена небрежно. Раньше она выглядела куда интереснее.
Фатиха поздоровалась. Гамат (так звали ее знакомого) быстро налил кофе, придвинул дешевое печенье, которым торговали оптом здесь же, на складе. Вздохнул, сказал, что торговля идет очень плохо, очень. Жена Сафара пила кофе маленькими глоточками и молчала. «Что она здесь делает?» – неприязненно подумала Фатиха. Но та, как будто услышав этот немой вопрос, обратилась к Гамату:
– Я понимаю, что торговля сейчас плохая, Сафар мне рассказывал… Но что мне делать?
– Я не знаю, Марина, я не знаю… – залепетал тот. Голос у него был совсем детский, смешной, казалось, что он никогда не говорит всерьез, а только шутит. – Как я возьму тебя на склад? Мне не жалко, только ты тут ничего не заработаешь…
Марина допила кофе и умоляюще поглядела на него покрасневшими глазами. Что ей теперь с детьми делать? Неужели нельзя помочь?
«Совсем нет гордости», – презрительно подумала Фатиха.
– Марина, я же тебе рассказываю – за день продаем две коробки помады и немного туши. И то почти вся тушь возвращается как брак. Как я замучился с этой тушью! Египетский «Ланком», самый плохой. Два раза развинтишь – и лопается. Мне все возвращают, приходят менять целые коробки этой туши… А что я могу сделать? Даю людям поменять на такую же тушь, и они сидят здесь, проверяют каждый тюбик. И тоже все лопается. У меня уже весь подвал забит этими бракованными коробками. Куда их девать? Выбросить. Деньги-то за них уже заплатили. – Он болтал быстро, не остановишь. – Одежда сейчас тоже очень плохо расходится. Весь универмаг забит одеждой, и она у них в розницу дешевле, чем у нас оптом. Я говорил – надо устроить распродажу, освободить склад. У нас только старые модели, такие теперь даже в провинции не покупают. Но меня никто не слушал! Мы так дорого заплатили за товар… Купили не из первых рук, потом еще платили на таможне, чтобы провезти контейнеры, и вот пришлось поставить такие цены…
– Гамат, – перебила его Фатиха. – Так ты теперь здесь работаешь?
– Да, с того самого дня. Ты на похоронах не была? Когда ты приехала?
– Недавно. – Фатиха закурила, старательно глядя мимо женщины. – Это ужасно, Гамат. Кто бы мог подумать…
Женщина явно ушла в свои горестные мысли и даже не прислушивалась к разговору. Фатиха теперь сама не знала, что она к ней чувствует. Ревность? Зависть? Все эти чувства стали бессмысленными. Простую женскую неприязнь, от которой путем разума не избавиться? Наконец она отыскала имя тому чувству, которое мучило ее. Это, как ни странно, была жалость, смешанная с презрением. На взгляд Фатихи, эта женщина недостойно переносила свое горе. «Я бы заперлась в доме, никого бы не видела и не слышала… – думала она. – Никто бы не вошел в тот дом, где теперь нет хозяина. Я бы нашла, как обеспечить моих детей, отдала бы их родственнице на воспитание. А потом, после траура, нашла бы убийцу и отомстила за мужа. А эта только плачет и выпрашивает работу!» Она обратилась к Гамату:
– А что говорит милиция?
– Ничего… – Тот всплеснул своими пухленькими ладошками. – Никого не могут найти.
– А откуда убийца вошел, не знают?
– Дверь была заперта изнутри. Он пролез в это окно! – Гамат показал на распахнутое окно, за которым виднелась железная лестница.
Фатиха встала, подошла к окну, выглянула. Убедилась, что человек достаточно высокого роста мог бы вскарабкаться на железную площадку под окном прямо с земли, даже не вставая ни на какое возвышение. Достаточно было бы слегка подтянуться на руках.
– Почему же на окне нет решеток? – спросила она. – Ведь это склад!
– На днях привезут решетки на все окна. Испугались.
– А как же по ночам? Они не боялись, что их ограбят?
– Тут сигнализация по ночам. А днем все окна открыты, так жарко… Сигнализацию отключают. Но кто мог подумать, что залезут днем? Да еще убьют кого-то? Такого не бывало.
– А что еще говорят? Это случайное убийство или нет?
Фатиха намеренно задала такой на первый взгляд наивный вопрос. Гамат прекрасно знал, что Сафара убили свои и совсем не случайно. Ее интересовало, как выглядела версия убийства. Если Сафара убили за то, что он предупредил Лену о грозящей опасности, значит, кто-то слышал, как он говорил. Кто это мог слышать? Абдулла сидел в закутке и громко говорил по телефону. Слух у него не такой уж острый, Фатиха это знала, много раз проверила, обращаясь к нему шепотом с другого конца комнаты. Он ничего услышать не мог, и, когда в тот день вернулся на склад за Леной, убийство Сафара явилось для него неожиданностью. В помещении больше никого не было. Но Лена говорила с Сафаром у самой двери, возле стенда с косметикой, дверь была приоткрыта для сквозняка. Кто-то мог подслушивать из коридора. Не продавщица, не грузчик из магазина – они не могли убить Сафара. Кто-то свой. И этот человек – убийца. Скорее всего он даже не залезал в окно. Дождавшись, когда Лена с Абдуллой уйдут, он просто вошел в дверь, запер ее изнутри, задушил Сафара и выпрыгнул в окно. Это заняло у него в общей сложности не больше десяти минут. Известно ли все это Гамату или его не посвящали в детали? Что он знает о вине Сафара перед сектой? Она надеялась, что кое-что знает. Гамат был страшно любопытен, не слишком умен и большой сплетник. Он может проболтаться, если его разговорить как следует. Только вот эта женщина! Она мешает. Зачем она тут сидит? Ей ведь ясно сказали – работы для нее нет и не будет! Какая назойливость!
– Как тебе сказать… – замялся Гамат. – Ограбления не было.
– Может, просто не нашли денег?
– Их не надо искать. Вон стол, в ящике Сафар хранил деньги.
Услышав имя мужа, женщина наконец встрепенулась и проговорила:
– Гамат, я тебя очень прошу… У него же были друзья, неужели они не могут устроить меня на какую-нибудь работу?
Фатиха боролась с желанием пинками выгнать эту дуру из комнаты. А Гамат сладко улыбнулся и пообещал что-нибудь поискать! Только не сейчас. Сейчас у него и так плохо идут дела. Всем тяжело живется… Марина сидит здесь с утра и сама видит – ни одного покупателя… Да еще эта история с Сафаром! Всех распугали. Говорят, что это мафия разбиралась. Правда, убийцы денег не взяли – по книге все сходится. Сколько он в тот день получил, столько и было в столе. Какая-то мелочь. Его собственных денег тоже не украли.
Фатихе эта женщина мешала. Надо срочно ее отсюда убрать. Марина снова принялась умолять – может быть, он пока выдал бы ей зарплату Сафара?
– Я не знаю насчет зарплаты… – загрустил Га-мат. – Я сам пока работаю бесплатно, только чтобы торговля не останавливалась. Я думаю, что этому складу пришел конец. Вот продадим весь товар, расплатимся с магазином за аренду, и все. Хуже нет, чем так торговать. Лучше уж выбросить весь товар на помойку. Вот раньше, помню, мы действительно делали хорошие прибыли. Но это давно было, тогда в Москве еще мало было товаров.
– Знаешь, Гамат! – стиснув зубы, обратилась к нему Фатиха. – Я думаю, если у тебя плохо с деньгами, отдай товаром. Пусть сама продаст. Так скорее получит деньги.
– Но я не умею торговать! – воскликнула женщина. – Никогда этим не занималась! Я так надеялась на склад…
– Но вы же не умеете торговать! – Фатиха едва владела собой. – Как бы вы работали на складе?
То ли она убедила вдову Сафара, то ли та обиделась и поняла, что больше ничего не добьется…
– Ладно. – Женщина махнула рукой и встала. – Что у тебя за товар?
– Сейчас-сейчас… – Гамат торопливо покопался среди бумажек и спросил:
– Сафар получал миллион сто тысяч?
