Черно-белый танец - Литвиновы Анна и Сергей (читать книги без регистрации полные .TXT) 📗

– А привратника внизу в подъезде вы допрашивали? Почему он-то не видел убийцу?

– А охранник, что сидел в подъезде на Бронной, как раз в тот день животом сильно маялся. Блевал, извини за выражение… Поэтому пост свой он покинул и домой побежал. Он поблизости живет… А когда вернулся, у крыльца уже ментовозки стоят, «Скорые»…

– А почему он настолько скоропостижно заболел? Может, его кто-то накормил чем несвежим?

– Лихо спрашивает, а, Геннадий? – мотнул головой в сторону бессловесного коллеги Воскобойников. – Его бы на наше место посадить, а? – Геннадий бледно улыбнулся. – Допрашивали мы охранника, – махнул рукой следователь, поворачиваясь к Челышеву. – Пищу он в тот день принимал дома. В кругу семьи. И в день убийства с утра дома кушал, и в предыдущий день вечером… Жена его это подтвердила. И ничего перекусить он на работу с собой не брал…

– А как его звать, этого вохровца? Где он проживает?

– Он пенсионер. Полковник в отставке. Зовут его… – Воскобойников достал из внутреннего кармана пиджака видавший виды блокнот, раскрыл: – …Гавриил Иннокентьевич Сивоглотов. Проживает на улице Малая Бронная, дом семьдесят три, квартира два.

Арсений тоже достал блокнотик, потянулся записывать.

– Э, нет, – остановил его следователь. – Давай-ка ты, дружок, запоминай. Записи запрещены. Дело секретное.

– Хорошо. – согласился Арсений. – Я запомнил. Малая Бронная, семьдесят три, два. Гавриил Иннокентьевич Сивоглотов. Хорошая фамилия. Для охранника в самый раз… Он до сих пор живой?

– Представления не имею. Но мужчина был крепкий. Наверно, до сих еще скрипит. На Тверском бульваре в шахматы играет.

– Почему на Тверском? – нахмурился Арсений. – Почему в шахматы?

– Было у него такое хобби, – с ленивой любезностью пояснил Воскобойников. – В шахматы на бульварчике играть. Там его и поищи…

– Понял… А вот персональный шофер Капитонова? Он же всегда старика – ну, Капитонова-деда – до дома подвозил. А потом обычно поджидал его у подъезда… Неужели он в тот день настоящего убийцу не видел?

– Не всегда он Капитонова ждал. – покачал головой Воскобойников. – Шофера мы тоже допрашивали… Порой его Капитонов на время обеда, на пару часов, отпускал. Шофер говорил ему: я, мол, тоже обедать поеду – но на самом деле просто калымил на государственной «Волге»… Калымил – не калымил, это дело, правда, не наше, а ОБХСС… Вот и в тот день, судьбоносный, одиннадцатого марта… Пленум ЦК закончился в половине первого. Примерно к часу дня водитель привез Капитонова со Старой площади домой, на Большую Бронную. Капитонов сказал шоферу: свободен до пятнадцати часов. Ну, водитель и уехал… А когда снова прибыл на Бронную, там в квартире уже мусора и врачи были…

– А что водитель эти два часа делал?

– Сначала он врал нам, что тоже дома обедал – он близко проживает, в начале проспекта Мира, недалеко от Сухаревки. В пятнадцати минутах езды от Бронной… Но потом мы его потрясли и раскололи. На самом деле, левачил он на своей «волжанке»…

– Может, вы и пассажиров его тогдашних нашли? – быстро спросил Арсений: – Тех кого он в тот день возил?

– Глубоко копает – а, Геннадий!… – фальшиво восхитился следователь, кивнув в сторону Арсения. – Нет, признаюсь тебе, так глубоко под шофера мы не рыли… У нас ведь хороший обвиняемый был – ты. А у тебя и мотив наличествовал, и улики. И алиби у тебя не имелось. Разве сравнишь с каким-то шофером!…

– Скажите, а вы знаете, наверно, где он, этот шоферюга, живет, работает?

Воскобойников усмехнулся и перелистнул пару страниц в блокнотике.

– Запоминай. Водителя звать Валентинов Илья Валерьевич. Адрес его на то время, на восемьдесят пятый год, был такой: проспект Мира, двенадцать, корпус два, квартира двенадцать.

– Двенадцать, два, двенадцать, – повторил Арсений. – Проспект Мира, Валентинов Илья Валерьевич.

– Ну, может, хватит тебе на первый раз? – насмешливо спросил следователь. – А то растрясешь по дороге все данные? До дома не довезешь.

– Ничего, у меня память хорошая… Неужели вы больше никого тогда не подозревали?

– Мы подозревали всех. Всю капитоновскую семью в первую очередь. И маманю – тещу твою несостоявшуюся – Ирину Егоровну, и Евгения Сологуба держали в уме, и даже сожительницу твою Анастасию. И другую сожительницу твою, случайную, – Милену Стрижову… Но ни у кого из них не имелось отчетливых мотивов для того, чтобы совершить столь изощренное преступление. Ни против одного из них не было никаких улик. А практически у всех имелось алиби… У Милены, как и у тебя, впрочем, алиби тоже не было. А вот теперь выяснилось, что и у нее тоже – имеется… Так что мое мнение такое: или ты Капитоновых убил, или – кто-то посторонний. А если не ты – то кто-то чужой. Не Стрижова, не Сологуб, не Капитонова Ирина Егоровна и не Капитонова Анастасия…

– Я понял.

– Понял? Хорошо. Ну ладно, будем считать, что на сегодня ты наш с Геннадием допрос закончил. – следователь опять деланно рассмеялся. – Ну, давай, бумажонку-то подписывай.

Воскобойников протянул Арсению бумагу – «договор с нечистой силой», как тот успел окрестить ее про себя. Протянул и ручку – простую шариковую, за тридцать копеек. Весь вид Воскобойникова (а также вид вроде бы равнодушно отвернувшегося Геннадия) говорили, что не происходит ничего особенного: так, пустая формальность. «А, может, и в самом деле пустая формальность?»

И Арсений положил лист на журнальный столик, среди фужеров и лимона – и подписал.

– Чудненько, – проговорил следователь, немедленно выхватил бумажку и передал равнодушному Геннадию. Его выдавала только некоторая поспешность в движениях. Геннадий немедленно спрятал расписку в дипломат.

– Если что – как мне вам звонить? – спросил Арсений.

– А нам не надо звонить. – ответствовал Воскобойников. – Если понадобишься, мы сами тебя найдем. Я найду или Геннадий. Коньячку махнешь на посошок?

– Нет, благодарствуйте.

– Ну, а мы еще посидим, выпьем. Приятно было снова повидаться в менее официальной, чем четыре года назад, обстановке.

Следователь выглядел повеселевшим. То ли его грела мысль, что сейчас они с Геннадием спокойно, без помех уберут остаток коньяка, то ли он радовался, что комитет в своей отчетности обрел в лице Арсения новую единицу в графе «негласные сотрудники».

Однако Арсений не знал и предположить не мог, что Воскобойников радуется и потому, что у него есть еще один подозреваемый, и самый серьезный – Иван Саввич Боровко. А он о нем даже ни словом в разговоре с Челышевым не упомянул.

Ивана Саввича Боровко, когда-то работавшего вместе с Капитоновыми, отсидевшего по навету последнего в сталинских лагерях, на всякий случай продержали в восемьдесят пятом полгодика на принудительном лечении. Теперь Боровко проживал себе спокойно на пенсии в подмосковном городе Загорске. И еще вдобавок поддерживал контакты со всякой швалью – с Межрегиональной группой, с академиком Сахаровым и женой его Боннэр, с «хельсинской группой»…

«Да, Боровко. – подумал следователь. – Вот кто реально мог зарезать тогда, четыре года назад, кандидата в члены ЦК Егора Ильича Капитонова и его супругу. И как полезно было б, когда бы именно этот Боровко их зарезал!… Какая при этом интересная выстраивалась бы комбинация: сумасшедший убийца – в компании с демократами всех мастей!…»

Но ни о чем об этом Воскобойников Арсению не сказал. Он сдал парню, в обмен на подписку о сотрудничестве, пустышку: никому не нужного охранника-пенсионера с дикой фамилией Сивоглотов, да давно забытого всеми шофера Валентинова… Кому они, право, нужны – отработанный материал, ложные следы!…

…Арсений вернулся домой около четырех. Накупил по пути продуктов.

Дома у него было пусто, прибрано, чисто. Раскладушка собрана. Белье лежит аккуратной стопкой. Стол снова переехал на место, на кухню. Посуда вымыта и составлена в шкафчик. Но в квартире – никого нет. А на кухонном столе лежит короткая записка: