Призраки озера - Робардс Карен (читать книги полностью без сокращений .TXT) 📗
Глава 38
Несколько дней, предшествовавших похоронам Келли, пронеслись для Оливии как в тумане. Она была занята каждую минуту с того самого момента, как вышла за порог своей комнаты. Не так уж это и плохо, решила она, по крайней мере, нет времени ни размышлять, ни копаться в чувствах, надо только действовать. Ей нужно было куда-то звонить, кого-то встречать, заниматься Сарой и Хлоей и бесконечной чередой прочих дел.
Сет был занят еще больше и, как она подозревала, внутренне радовался занятости по тем же причинам, что и она: это отвлекало его от анализа собственных чувств. Оливия почти не видела его, а если и встречала, то в компании с кем-либо, что тоже было хорошо, поскольку каждый раз, вспоминая интимные моменты совместно проведенной ночи, она заливалась краской. Трудно было представить, тем более днем, что она позволяла себе той ночью.
Сет, похоже, ту ночь сразу же отнес к прошлому. Ни словом, ни жестом он не давал понять, что в их отношениях что-то изменилось.
«Он очень занят», – успокаивала себя Оливия. Очень. Помимо организации похорон, он должен был по-прежнему управлять «Боутуорксом», навещать Большого Джона и заниматься дочерью.
Помещение похоронного бюро «Фериот» на Кокод-рай-стрит, куда увезли тело Келли, было заполнено до отказа: казалось, весь Ла-Анжель пришел туда отдать последние почести усопшей. Келли Арчер любили все, и Оливия подумала, что ее смерть – это потеря для всего города, а не только для семьи.
Родственницы Келли – ее сестра Рут и две преклонного возраста тетушки – остановились на время похорон в Большом доме. Помимо этого, в дом постоянно приходили люди. Целыми семьями они были на похоронах и семьями же приехали в Большой дом после траурной церемонии на поминки. Марта с Кейтом без отдыха хлопотали на кухне, и чуть ли не каждый час блюда с угощением для пришедших помянуть Келли приходилось обновлять снова.
Атмосфера и в доме, и в похоронном бюро складывалась сюрреалистическая. Отчасти она напоминала важное семейное событие, на которое собрались не видевшиеся годами дальние родственники, засыпавшие друг друга вопросами, а также друзья и соседи, которые, собравшись небольшими группками, между делом охотно обсуждали последние сплетни – от дел на работе до событий в мире, от туалетов собравшихся на похороны до их личной жизни. Между взрослыми сновали дети всех возрастов, словно их привели на утренник, а не на похороны. Помимо Сары с Хлоей, там были четверо детей Филиппа, двое малышей Анджелы, дочери Белинды и Чарли и еще стайка городской детворы, постоянно обновляющаяся. Дети что-то жевали, пили воду, играли и ссорились, и их жизнерадостность в какой-то степени уравновешивала горечь скорбного события. С кухни, где в течение всего времени были накрыты столы с закусками, доносились дразнящие ароматы. Кофе, чай, а также разнообразные вкуснейшие десерты (спасибо мастерству и умению Кейта) подавали в гостиной. Цветов доставили столько, что Оливии пришлось заставить ими всю веранду. Пряный аромат, исходивший от букетов, витал в воздухе, напоминая одновременно о жизни и смерти.
Мэлори, как невеста Сета, была в центре происходящего: стояла среди близких родственников на прощальной церемонии, отдавала распоряжения Марте и другой прислуге, нанятой по печальному поводу, и вообще вела себя как полноправная хозяйка. Она же купила для Хлои в бу-тике в Батон-Руж изумительное черное платье из тафты с белым кружевным воротничком и белой нижней юбкой и подобрала к нему белые ажурные чулки и черные лаковые туфельки.
Но Хлоя оставалась Хлоей: получив вещи, она ни в какую не хотела их примерять. Вызванная на подмогу встревоженной Сарой Оливия поспешно отвлекла девочку, сославшись на то, что Марте срочно требуется помощь в приготовлении шоколадного печенья для детей, которые придут на поминки. Больше всего она опасалась неизбежного взрыва, особенно неприятного в присутствии многочисленных гостей. Затем ей удалось успокоить Мэлори, пообещав сделать все возможное, чтобы убедить Хлою надеть купленные для нее вещи на похороны.
В отсутствие Келли, которая брала на себя заботы о девочке, никто в доме не решался беспокоить Сета по пустякам в такое время, а потому Оливия всецело приняла на себя заботы об обеих девочках. С тех пор, как она поняла причины непослушания Хлои, она испытывала к ней особую симпатию, смешанную с жалостью.
Самым тяжелым для нее после смерти Келли было видеть Сета рядом с Мэлори. Все эти трудные дни Мэлори не отходила от него, как всегда элегантная, во всем черном, оттеняющем ее безупречно причесанные светлые волосы и безукоризненный макияж. Прижавшись к нему, она что-то нашептывала ему на ухо, нежно обнимала, легко целовала в щеку или в губы, когда входила или выходила из комнаты. Оливия ревниво заметила, что он не пытается отстраниться от подобных знаков внимания, напротив, безоговорочно их принимает. Что же делать, они ведь – жених с невестой. Однако спокойно наблюдать за происходящим Оливия не могла и вынуждена была признаться самой себе, что сгорает от ревности. Она постоянно твердила себе, что Сет не принадлежит ей. Даже после проведенной совместно ночи он не стал ее собственностью. Он принадлежал Мэлори.
Горькая правда заключалась в том, что она просто помогла ему пережить одну невероятно трудную ночь в его жизни. Но на этом можно ставить жирную точку в их отношениях.
Надо было думать, прежде чем решаться на близость с Сетом, корила себя Оливия. Она с самого начала себя предупреждала. Не послушалась, поддалась желанию – теперь пожинай плоды. К чему это все привело? Она сгорает от ревности, она задыхается от обиды, что Сет к ней безразличен, изнывает от желания оказаться в его объятиях, утонуть в его поцелуях и очутиться с ним снова в постели, а Мэлори находится рядом.
Да, это все неприятно, но она сама виновата.
Возможно, что эти переживания и удары судьбы оставили след на ее лице, поскольку однажды вечером, накануне похорон, которые были назначены на одиннадцать часов в четверг, в церкви Святого Луки к ней подошел Чарли и заботливо поинтересовался, как она. Оливия как раз разливала для гостей кофе.
– Ты что-то бледновата, – сказал он, окидывая ее сочувственным взглядом. – Круги под глазами. Тебе удается высыпаться?
Оливия отрицательно качнула головой, признательно улыбнувшись.
Чтобы Хлоя не оставалась ночью одна – когда, как она знала по собственному опыту, гнет скорби наиболее тяжел, – она превратила спальню Сары в своего рода привал для ночлега. Оливия была особенно благодарна Саре, которая стала ее добровольной помощницей в эти трудные для всех дни. Все вместе они соорудили палатку из покрывал, поместили туда спальные мешки, а также телевизор с видеомагнитофоном и кассетами, книги и любимые лакомства. Там и спали подруги Сара и Хлоя вместе со своими котятами.
Оливия расположилась на кровати дочери, чтобы видеть девочек и быть рядом в случае необходимости. Как она и ожидала, Сара и Хлоя не засыпали до полуночи, а то и позже. Едва же они замолкали, измученные, и проваливались в сон, Оливию начинали одолевать мысли о Сете с Мэлори. Где они? Занимаются в данный момент любовью? Мысли оказались настолько навязчивыми, что перебивали даже непреходящую скорбь о Келли. Когда же наконец ей удавалось заснуть, ее снова терзали ночные кошмары, связанные со смертью матери. И эти кошмары только усиливались.
Каждую ночь Оливия в ужасе просыпалась в половине четвертого утра, обливаясь потом, и снова ощущала аромат духов «Белый лен». И это еще не все. Однажды, уже засыпая, она вдруг заметила, что кресло в углу комнаты раскачивается, будто в нем кто-то сидит. Оливия могла бы поклясться, что так оно и было. В другой раз, когда девочки уже спали, она заглянула в зеркало, которое когда-то висе ло в ее комнате, и в ужасе отшатнулась: ей показалось, что лицо, отраженное в нем, – не ее, а лицо ее матери. Она уловила едва заметное отличие в форме носа и линии подбородка…
Ощущение, что она видит призрак матери, было настолько реальным и в то же время невероятным, что Оливия выронила расческу, которую держала в руках. Непроизвольно бросив взгляд на упавшую вещь, она вновь подняла глаза и взглянула в зеркало: теперь в нем было уже ее отражение.
