Лазурь на его пальцах (ЛП) - Лонсдейл Кэрри (читать книги онлайн полностью без сокращений .TXT) 📗
Карлос обеими руками потер лицо, быстро окинул взглядом комнату и наконец уставился на меня:
– Что случилось?
– Ничего… – Тут я от души выругалась. – Да все, на самом деле! Я уже не знаю, что и думать. – Я небрежно утерла слезы плечом. – Я так рада, что тебя нашла – и все равно страдаю из-за того, что тебя нет. Да черт тебя дери! – вскинулась я на него. – Какого черта ты тут делаешь, Джеймс?!
Тот напрягся:
– Я не Джеймс.
– Тогда объясни мне вот это! – Я ткнула пальцем в свое изображение на мольберте. – А еще вот то, – указала я на составленные у стены картины Джеймса. – Можешь мне объяснить, почему ни один из этих пейзажей нельзя увидеть в Мексике? Ты в курсе, что все это Калифорния? Ты не находишь это странным?
Его глаза полыхнули гневом.
– Во-первых, это моя студия. Это частная территория. А во-вторых, эти картины – вообще не ваше дело!
– Очень даже мое, поскольку рисовал-то ты меня! – выпалила я.
– Ничего подобного, это не вы! – парировал он. – Я вас и знать не знал до позавчерашнего дня. Это… – Он чертыхнулся себе под нос и, обойдя мольберт, указал пальцем на холст: – Эта женщина снилась мне почти что каждую ночь. Один и тот же сон, снова и снова, и… – Запнувшись, Карлос отвернулся.
Чувствовалось, что он сильно растерян, возможно даже мучим стыдом, злясь на самого себя, что так резко мне огрызнулся.
– Я никогда и никому о ней не говорил. Даже… – Он оборвал себя на полуслове и мрачно покачал головой.
– А ты не задавался вопросом, почему же она тебе все время снится?
– Да постоянно.
– И ты не пытался ее найти?
Он возмущенно фыркнул, раздув ноздри.
– Она не существует.
– Она – существует! – ударила я себя ладонью в грудь. – И она здесь, перед тобой!
Он уставился на меня тяжелым застывшим взглядом. Я совершенно явственно ощутила, как под окаменевшей наружностью Карлоса вихрем вскипают эмоции – гнев, вызванный моим беспардонным вторжением в его святая святых, и в то же время глубокое чувство неопределенности. Поймав эту его последнюю эмоцию, я проследила за взглядом Карлоса: он уставился на портрет, висящий на мольберте. Женщина, изображенная на этом холсте, просто загнала его в тупик.
Я подняла со стола банку с голубой краской.
– Впервые ты смешал этот оттенок, когда учился в Стэнфорде, стараясь точно изобразить цвет моих глаз. Тебе хотелось, чтобы в каждой твоей картине что-то напоминало обо мне. Знаю, это звучит как в слезливой мелодраме, но мы никогда не разлучались больше чем на два-три дня. Пока ты учился, мы очень тяжело переживали нашу разлуку. Этой краской ты подписывал все свои работы – так же, как потом делал это на всех картинах, которые висят тут ниже этажом. И именно этого цвета ты так настойчиво все это время добивался, смешивая краски. – Я тряхнула банкой, и внутри тяжело плюхнулась липкая густая масса. – И единственная причина того, что именно теперь ты получил наконец нужный оттенок – в том, что ты, уже как Карлос, увидел воочию мои глаза.
Он посмотрел на меня так, словно вообще видел впервые. Медленно осмотрев меня с ног до головы, он опять остановил взгляд на лице, так и не проронив ни слова.
Я поставила банку обратно на стол.
Словно опомнившись, Карлос сглотнул.
– Что с ним произошло?
Я скребнула ногтем по деревянному столу, собираясь с духом, сделала глубокий вдох.
– Джеймс отправился по делам в Канкун: он должен был свозить клиента порыбачить с яхты. На борту с ним произошел несчастный случай, и он исчез. Когда его тело наконец нашли, брат привез останки Джеймса домой. Церемония прощания в церкви прошла в тот день, когда должна была состояться наша свадьба, семнадцать месяцев назад.
Я отвернулась к окну, поверх низких крыш устремив взор на океан.
– Почему же вы его ищете, ежели он мертв? – спросил у меня за спиной Карлос. – И почему здесь?
– У меня были причины поверить, что ты не погиб. И еще я получила… кое-какую информацию… что ты находишься именно здесь.
Я вновь повернулась к нему:
– Мне трудно сказать, что случилось с твоим лицом, отчего ты стал выглядеть иначе, и не представляю, что случилось с твоей памятью и почему ты меня забыл, – но тем не менее я тебя нашла. Я обнаружила пропавшие из нашего дома работы Джеймса, и увидела на твоих картинах себя. Ты в самом деле Джеймс. Я вот только не знаю, как помочь тебе вновь найти себя. Неужели ты ничего не помнишь, что связывало нас с тобой? Совсем ничегошеньки?
Он отрицательно покачал головой.
– Тогда, может, поедешь вместе со мной домой? Может, знакомая обстановка расшевелит в тебе воспоминания, поможет их вернуть?
Плотно стиснув губы, он оставался безмолвен. Но было заметно, что его мозг работает на сверхоборотах. Может, он все-таки старался меня вспомнить? Искал в памяти хоть что-то, связанное со мной?
– Ну, скажи же что-нибудь! – взмолилась, не выдержав, я.
Он на мгновение опустил веки, словно стирая напрочь всякую неопределенность и ненужные вопросы, которые я успела заметить в его глазах.
– Я очень сочувствую вашей потере, но я не Джеймс. И никак не могу им быть. У меня здесь своя жизнь, друзья. Семья наконец. Сестра моя Имельда…
– Имельда Родригес?! – ахнула я.
– Вы ее знаете?
– Я знаю, кто она такая, – злобно прорычала я, ошеломленная тем, как все внезапно связалось воедино. Что же все-таки происходит?
«Думай, думай, думай!» – потерла я виски.
Карлос между тем сложил руки на груди и резко набрал воздуха.
– Я полагаю, вам лучше уйти.
– Что? Почему?
– Вам следует покинуть этот дом. Немедленно, – сурово велел он.
Стараясь сохранить самообладание, я выждала пару мгновений, однако он не отступил, не изменил решения – упрямый, каким был всегда. Ничего от него больше не услышав, я решительно прошла через комнату, однако в дверях остановилась.
– Уж не знаю, что там наболтала тебе Имельда, но она тебе вовсе не сестра. У тебя есть брат, и зовут его Томас. А еще у тебя есть невеста.
– Вы ошибаетесь.
– В данном случае я абсолютно права.
Поспешно покинув Карлоса, я убежала на пляж. После такого разговора мне надо было прийти в себя. Бессильно опустившись на песок, я подставила лицо ветру, надеясь, что этот легкий бриз унесет прочь всю мою боль. Боль отвержения, боль предательства и боль от всего, что было потеряно для нас навеки.
Глава 24
Полежав какое-то время на песке, я заказала себе в пляжном баре «Май Тай» и пару стопок текилы. Опрокинув в себя все подряд, я раскинулась на шезлонге у самой воды, ожидая, когда мною овладеет тупая бесчувственность. Я облажалась с Карлосом и капитально обидела Яна. Карлос больше не захочет меня даже видеть, а Ян, можно не сомневаться, уже сходит с ума, повсюду меня разыскивая. А потому, чем разбираться с кашей, которую я тут заварила, лучше было просто заснуть.
Перевернувшись на живот, я поскребла руками песок, зарываясь ладонями глубже, в таящуюся там прохладу. Пальцы разминали мягкую массу в том же ритме, в каком я обычно месила тесто, и мой одурманенный алкоголем мозг как-то незаметно перенес меня в кухню «У Эйми». Я стояла рядом с Мэнди, смеясь и планируя меню на день. Мы вместе вымешивали тесто для всевозможной утренней выпечки. Пропитанный солью пляжный воздух ассоциировался с морской солью, которую мы добавляли в мучные изделия, а проскальзывающий под пальцами песок своей мягкостью напоминал шелковистую текстуру теста, которое впервые научила меня делать мама.
С этой мыслью о маме сознание повлекло меня дальше, и я оказалась уже в маминой кухне, где в воздухе веяло чудесным ароматом свежеиспеченного яблочного пирога и где я сидела на табурете рядом с мальчиком, с которым только-только познакомилась. Он тогда припорошил мне голову кристалликами сахарного песка – «Волшебной пылью памяти» – и сказал, что я никогда его не забуду.
«Ох, если бы то же самое можно было проделать и с ним!»
