Алмазный тигр - Максвелл Энн (книги онлайн без регистрации txt) 📗

— Да, три недели — большой срок. Там каждый час был на вес золота, — заметила Фолкнер. — Это позволило нам добиться немалых успехов, Мэтт. Мы чуть было не привели к власти более умеренных лидеров.

— Чуть — не считается. Но за это мою дочь избили, изнасиловали, пытали. И все это проделал изощренный садист. С того дня Эрин не любит и не верит ни одному мужчине на свете. Семь лет! А ей нет еще и тридцати. И впереди у нее лишь кошмары, неверие, одиночество — до конца жизни.

Фолкнер скривилась, но спорить не стала.

— Все время, что я проводил у нее в больнице, я твердил себе, что никогда больше, ни при каких обстоятельствах не буду использовать невинных людей — кто бы они ни были — для достижения своих целей. Мы ведь с тобой играем в жестокую игру для взрослых. — Он посмотрел в черные глаза Фолкнер. — И потому мой ответ прежний: «Нет».

Дверь в кабинет Фолкнер открылась. Двое вошедших встали по бокам Уиндзора. Огромным усилием воли он заставил себя подавить гнев, превративший его тело в сплошной комок нервов и мускулов. Если он потеряет над собой контроль, то никогда не сумеет помочь Эрин.

— Домашний арест? — сдавленным голосом спросил он.

— Сожалею, — ответила Фолкнер. — Еще вчера твоей дочери было отправлено письмо. Завтра Джейсон Стрит будет на ферме. И Эрин, таким образом, будет под его защитой.

Глава 27

Гуго ван Луйк забыл, в каком захолустье могут находиться алмазные рудники и алмазоносные участки. Например, Аргиль — такое пустынное, отдаленное место, что рабочих приходилось перебрасывать туда по воздуху, полностью обеспечивать им бытовые удобства, а после окончания срока, опять-таки по воздуху, возвращать их и посылать другую вахту. Это место могло похвастаться тем, что здешняя технология добычи алмазов шагает в ногу с принятой во всем мире: бараки, столовка, механические землечерпалки, устройства для дробления руды, конвейерные ленты, столы для просвечивания рентгеновскими лучами. Аргиль производила алмазы с завидной регулярностью. Хотя бывали и досадные оплошности, в результате которых раскалывались камни, из которых могли бы получиться бриллианты.

Ван Луйку хотелось бы, чтобы таких случаев было еще больше. Алмазная крошка чрезвычайно нужна. А хорошие ювелирные алмазы в настоящее время не пользуются спросом.

Вздохнув, ван Луйк откинулся на неудобную спинку самолетного кресла. Он был рад, что утомительное, хотя и необходимое посещение Аргиля подошло к концу. У него в папке уже лежали фотографии, на которых солидного вида мужчины в костюмах, улыбаясь в объектив фотокамеры, пожимали друг другу руки. Ван Луйку давным-давно осточертели все эти бесконечные рукопожатия и заверения в том, что благополучие мистера Икса и мистера Игрека чрезвычайно важно для мировой экономики.

Но тем не менее в который уже раз он с блеском и талантом хорошего актера отыграл свою роль. Не случайно ван Луйк в юности хотел быть артистом. Однако на шахту Аргиль он прибыл не из чувства уважения к предприятию, на котором добывается огромное количество бортов и небольшой объем желтых и розоватых ювелирных алмазов. Недаром вокруг Аргиля уже ходили кругами, вынюхивая, представители японского синдиката. Ван Луйк мог пожелать японцам только удачи.

Япония разрабатывала более дешевые технологии получения технических алмазов, что было на руку Конмину. Если японцы купят Аргиль, это несколько разрядит ситуацию. Они более умные, тонкие и терпеливые люди и смогут лучше австралийцев лавировать между интересами членов картеля.

Закрыв глаза, ван Луйк попытался отогнать головную боль, начинавшуюся, казалось, сразу за опущенными веками. Самолет набирал высоту, разрезая фюзеляжем разогретый полдневный воздух. Стояла ужасная жара, вместе с высокой влажностью воздуха вызывавшая постоянную головную боль. Ван Луйк прикрыл глаза. Ему оставалось только терпеть.

Только когда двухмоторный «Оттер» оказался над переливающимся внизу искусственным водоемом под названием Аргиль и зашел на посадку в Куну-нурре, ван Луйк открыл глаза и вытер платком влажное лицо и потную шею.

Начинался важнейший этап его поездки, ради которого он и прибыл в Австралию.

Скривившись при особенно сильном приступе боли, он взглянул в иллюминатор. Заболоченная земля, невысокие скалистые образования красно-коричневого цвета, колючие заросли — в таком обрамлении вдруг появился город. Когда самолет пошел на снижение, жара в салоне стала невыносимой.

Здешний климат неимоверно тяжел для человеческого организма. Первые английские поселенцы, которые избрали Западную Австралию для постоянного проживания, были, по мнению ван Луйка, едва ли не сумасшедшими.

«Оттер» мягко приземлился на размягченную солнцем полосу гудрона и подрулил к стоянке горнодобывающей компании рядом с пассажирским терминалом. Стюард открыл дверь и спустил трап.

— Вы успели вовремя, сэр, — сказал стюард, указав в направлении появившегося с юга самолета, заходившего на посадку. — Он отлетает через полтора часа.

Ван Луйк издал неопределенный звук, должный означать, что он все понял, и направился к терминалу. Настоящая цель его приезда займет буквально считанные минуты. Правда, ван Луйк не без основания полагал, что предстоящий разговор окажется не более приятным, чем поездка в Аргиль. Будь его воля, он никогда и близко бы не подошел к Джейсону Стриту.

Однако выбирать не приходилось. Привезенное им письмо было очень важным, его нельзя было переправить с обычным курьером. Но гораздо важнее, что начальство ван Луйка чрезвычайно недовольно тем, как он вел дело о наследстве Абеляра Уиндзора. Его отправили в эту поездку как мальчика на побегушках, не предоставив персональный самолет и полагавшихся по чину удобств. Уже одно это говорило о том, сколь сильно недовольство Конмина. В сущности, если ван Луйк не сумеет разрешить этот вопрос к удовлетворению картеля, то он будет конченым человеком вроде Джейсона Стрита.

В здании аэропорта голландец почувствовал приятный холодок на своем лице. Здесь воздух был кондиционированным. Контраст температур был приятен, однако вызвал мучительный приступ головной боли. Ван Луйк направился к двери с надписью «Бар». Внутри был относительный полумрак. Джейсон Стрит сидел на одном из пяти высоких стульев у обитой металлом стойки бара. Он беседовал с невысокого роста плотно сбитой женщиной — барменшей. Ван Луйк с несчастным видом оглядел крупного, в пыльных брюках защитного цвета и нечищенных ботинках мужчину. Шляпа Джейсона с широкими полями и ленточкой из змеиной кожи на тулье была заломлена на затылок, открывая почти ровную линию, отделявшую загорелое лицо от белого лба, всегда остававшегося закрытым.

— Вижу, вижу усталого туриста, — сказал Стрит. — Эй, приятель, не заинтересует ли тебя экскурсия в здешнюю глубинку?

Ван Луйк выдавил из себя улыбку.

— Только не сейчас. Вот в следующий раз приедем с супругой, тогда другое дело. Хорошо бы выработать такой маршрут, чтобы не надорваться.

Стрит улыбнулся и повернул голову к барменше.

— Две банки эля, красавица, и одну тебе.

Женщина выставила две банки эля «Кастльмэн», открыла их и пододвинула к клиентам. Стрит взял эль и направился с ван Луйком к небольшому столику в углу тесного бара. Барменша открыла свою банку и уселась за кассовый аппарат.

— Здесь нам никто не помешает, приятель, — сказал Стрит.

— Какой, к черту, я тебе приятель, — злобно прошептал ван Луйк сквозь зубы, чтобы, кроме Стрита, никто не расслышал его слов.

Стрит развязно опустился на стул, отпил из банки и осклабился.

— Нервничаем? Жара давит?

Голландец уселся спиной к двери, так что его слова никто не мог подслушать.

— Тише говори, ты, foutre [1]!

Стрит в достаточной мере знал французский, чтобы понять: его грубо оскорбили. И потому он еще шире улыбнулся.

— Уж не намерен ли ты, приятель, уволить меня?

— Вокруг кишмя кишит всякими паршивыми консультантами по безопасности, — заметил ван Луйк. — Как знать, может, я уже кого-нибудь взял на твое место.