Война (СИ) - "Урфин Джюс" (читаем книги TXT) 📗
***
Ненавижу утро. С этой несвоевременной мыслью тихо собираю разбросанные вещи. Ненавижу, потому что ночью все предельно понятно и ясно, а утро вносит свою лепту в виде реальности. Мой внутренний дракон полыхает всеми оттенками красного, сгорая от стыда. Я переспал с Марком. Что дальше? Чмокнуть его в лобик и сказать, что все было зашибись? Только почему-то мне запредельно стыдно. Только мне почему-то запредельно больно. Что нас связывает, кроме этой постели? Ни-че-го. Кто он и кто я? Я – нагловатый студент без гроша в кармане и с бооольшими амбициями. Он ... Это просто ОН. Я даже не девочка-припевочка, чтобы рассчитывать на что-то после чудесной ночи. Я проработал под его началом достаточно, чтобы наслушаться о том, как он не заморачиваясь меняет постельные игрушки. Вик, ты идиот. Это даже не констатация факта, это просто запоздалое раскаяние. Стать очередной галочкой в его послужном списке. Блиииин.
– Что, даже кофе не выпьешь? – вздрагиваю от насмешливого голоса Марка.
Собираю крупицы гордости и поворачиваюсь, сияя, как новогодняя гирлянда.
– Не-а. Это не вписывается в мои планы.
– О как! Так все это было тщательно запланировано?
– Нет. Но я силен в импровизации. Ну все, люблю. Целую. Пишите письма. Детка будет трепетно ждать.
Я бодрым маршем иду на выход. Бодрого марша хватает еще на полтора квартала. Пока я не понимаю, что мне, собственно, в другую сторону и держать лицо больше не перед кем. Тут-то меня и накрывает. Все же было классно? Да. По взаимному согласию? Да. Так какого хуя мне так хуево-то? Простите уж за тавтологию.
4
прекрасные стихотворные строки принадлежат Яшке Казанове
Оказывается, неделя может длиться вечно. Время, словно издеваясь, растянулось в какую-то нескончаемую череду минут ожидания. А я бдел над телефоном не хуже любого заклинателя погоды и молил: «Позвони!». Хренушки. Любовные романы это не для простых смертных. Для томных вьюношей персональный ад. Я оценил иронию ситуации. Правда, оценил. Сколько раз я был на его месте? Непростительно много. И вот жизнь мне сейчас преподнесла счет. А наличных катастрофически не хватает, да и кредит в плачевном состоянии. Ладно. Я же не юная девственница? Если Магомет забил на гору, то можно самому объявиться. Плюнув на остатки благоразумия и попутно забив на гордость, появляюсь на пороге квартиры Марка. Я боюсь? Я так боюсь, что меня подташнивает. Но хочу его еще больше.
– Привет! – сияю своей фирменно-обворожительной. – Скажи мне, что у тебя есть пара-тройка часов для молодых и озабоченных.
И это не самообладание вкупе с наглостью. Это стрессовая ситуация выжимает из меня остатки самоуверенности.
Марк, иронично изогнув бровь, созерцает меня. Молча! Гооооспади... Ну будь же ты человеком! Не молчи! Я и так тут держусь из последних сил. И он, наконец, приглашающе распахивает дверь.
– Выпьешь что-нибудь?
Какой умница! Конечно, выпью что-нибудь покрепче и побыстрее, а то сейчас ты увидишь Вика в роли истеричной девицы. Роль для меня новая. Но я же силен в импровизации?
Он протягивает мне толстостенный бокал с кубиками льда и янтарной жидкостью. Я махом проглатываю предложенное, и хочется еще сгрызть кубики льда, но это уже будет слишком. Стягиваю с себя футболку по пути в спальную.
– Ну? – выгнув бровь. Надо же, подхватил его привычку. – Чего стоим, кого ждем?
Марк, хмыкнув, направляется следом. И только почувствовав его теплые ладони на своем животе, я могу нормально выдохнуть.
Такое бывает? Почему мне раньше никто не говорил, что бывает так? Насыщенно. Горячо. На разрыв. По краешку сознания. До полного растворения. До боли в сердце. Я же прям сейчас сдохну от инфаркта. Валидолку мне. И еще раз. Хочу...
В этот раз я не спешу убегать. Сил нет, да и хочется завалить мамонта, но ревизия холодильника и кухни повергает меня в тяжкое уныние. Пусто.
– Марк, ты хоть бы этикетку с ценой с холодильника снял.
– А я снял.
– Мда, а зачем? Все равно не пользуешься.
– Там вода есть и лед.
– Согласен, есть. И как ты это готовишь?
Печально созерцаю нутро пустого холодильника уже в третий раз в надежде, что там хоть та самая мышь материализуется. Я бы ее сгрыз.
– Хочешь, поедем куда-нибудь пообедаем.
– Позавтракаем.
– Судя по твоим голодным глазам, пообедаем.
– Че лежим?
Через полчаса мы сидим в ближайшей кафешке, и я, подавляя желание зарычать, накидываюсь на еду. Марк цедит слабенько заваренный зеленый чай.
– Ты вампир?
– Что, прости?
– По ночам не спишь. Всю шею мне искусал. Ничего не ешь. Вот я и спрашиваю – ты вампир?
– Хм. Судя по тому, что я не сгорел под солнцем, не вампир.
– Может, ты генетически модифицированный вампир?
– Тогда берегись. Теперь ты от меня зависишь.
– Я это почувствовал уже, – буркаю в ответ, прерывая затянувшуюся шутку, и топлю взгляд в тарелке. Аппетит, обидевшись, испарился, и я терзаю вилкой ни в чем не повинный омлет.
– А тут поподробнее.
– Облезешь.
– Охренеть как романтично.
– Привыкай. Я к тебе теперь буду приходить и завтракать. Так что заведи себе что-то кроме льда и кофе.
– А меня спросить не хочешь?
– Хочу, но боюсь, откажешься от столь щедрого дара.
– Не откажусь. Но только от запланированных завтраков.
– А меня устраивает. Я еще слишком молод, чтобы всерьез задумываться о детях.
Вот так.
***
Теперь самая главная мысль, терзающее мое травмированное сознание, сводилась к следующему: «Не слишком ли мало времени прошло с нашей последней встречи? Не решит ли Марк, что я по-настоящему влип и жить без него не могу?» А я не могу. Строить перед ним из себя этакого независимого и нагловатого любовника это одно... Но перед собой-то чего выпендриваться? Как это меня угораздило-то? По самые уши? Без взаимности. Я даже не уверен, что ему нравлюсь. Может, он скуки ради? Кульбиты моей гордости тем временем выкидывали номера, достойные безголовых акробатов. Пытаясь восстановить внутри себя баланс чего-то там, я с ненормальным энтузиазмом покрывал любое существо женского пола. Но после не мог избавиться от раздражающего послевкусия. Раз за разом возвращаясь в его постель, убеждался, что все... хочу только сюда.
И это было... Каждый раз это было за тонкой гранью разумного. Я теперь понимал, насколько был наивным и примитивным. Весь мой сексуальный опыт был скорее со знаком минус. Марк открывал новые формы и оттенки любви. В его постели не существовало границ и правил. Это был мир наслаждения и искушения. В этом мире не было стыдливости и притворства. Это была концентрация сладости всего запретного. И я пробовал это новое и острое, обжигаясь, захлебываясь от переизбытка эмоций, ужасаясь, впадая в сильнейшую сексуальную зависимость, наслаждаясь, теряя и приобретая себя. Каждый раз, обжигаясь горячим чувством стыда и похоти, соглашался на все, что Марк щедро предлагал мне. Я жил, горя в лихорадке воспоминаний или в предвкушении новых порций наслаждения. Находился в состоянии постоянного сексуального томления, и вокруг меня все плавилось от этой повышенной температуры жизни. Не удержав, я расплескивал кипящую лаву страсти вокруг, обжигая тех, кто попал под эти выплески. Я не контролировал себя. Все мои чувства были обострены до критичной отметки. И одно из самых поглощающих была Ревность.
