Полуночный лихач - Арсеньева Елена (версия книг .TXT) 📗
– Угу. И все-таки сделай, как я прошу, хорошо?
– Сказал уже – все сделаю. Но с Лапкой-то как быть? Только не начинай снова плакать, я тебя умоляю!
Да она уже давно плачет, дед просто не замечал!
– Думаю, Антон сейчас не будет ее забирать, – прокашлявшись, выговорила Нина. – Ему будет не до нее, а Инна девочку вообще с трудом терпит, ты же знаешь. Скажи Лапке, что я скоро вернусь. Что я…
– Нина, пожалуйста, не плачь. Хорошо медведя в окно дразнить, знаешь ли. Может быть, лучше вообще ничего делать не надо?
– Может быть. Только не я это начала, не мне и заканчивать. Понимаешь?
– Нет.
– Я тоже пока не понимаю… Вот что. Скажи Лапке, что я уехала в Москву покупать ей собачку.
– Кого?!
– Бассет-хаунда. Мы видели в «Из рук в руки» объявление: там какие-то папа-мама свой род ведут чуть ли не от древних римлян. И такие обалденные у них щенки! Лапка целый месяц канючила. Скажи, что я поехала покупать щенка, но могу задержаться, потому что за ними большая очередь.
– И насколько большая? – осторожно спросил Константин Сергеевич.
– Не знаю…
– Нина!
– Там осталась моя сумка, в ней куча денег.
– Да я, чай, не бедствую. А ты-то не без копейки?
Нина с кривой усмешкой пошуршала в кармане бумажками.
– Не переживай, я тоже не бедствую. Ну, все. Береги себя.
– Ты тоже себя береги!
Нина выключила телефон и сунула его в карман. Какое-то время она шла вперед, ничего не видя от слез, потом сердито вытерла их, устав спотыкаться, и обнаружила, что лес уже кончился, она стоит на перекрестке проселочных дорог.
Где-то впереди деревня, но сейчас ее не разглядеть в сгустившейся тьме. Словно по чьей-то злой воле вдруг затянуло небо, лишь краешек луны бросает бледный отсвет на тучи.
Перекресток… проклятое место! Раньше его называли кресты, росстани. Этот ветер, что вьется вокруг и воет, вполне может оказаться встречником – вихрем, в котором поселилась нечистая сила. Бросишь нож – он окрасится кровью…
Нина закинула голову. Как мечутся тучи! Там, в небесах, встретились два встречных вихревых потока, которые сражаются меж собой, то окутывая луну плотным, непроницаемым покрывалом, будто в мешок ее прячут подобно гоголевскому черту, то выпускают на волю, и она замирает – беззащитная, безумная, перепуганная…
Не так ли и сама Нина мечется по жизни беззащитной, ничего не понимающей игрушкой людей, чьи души черны, как эта ночь?
Зажмурилась – порывом ветра так хлестнуло по глазам, что высекло слезы. Ох, как заревело, зашумело вокруг! Налетел настоящий смерч. Ее тянуло, дергало во все стороны, вздыбило волосы, ледяные пальцы лезли под одежду. Шатаясь, с трудом удерживаясь на ногах, почти теряя сознание от страха, Нина сунула руку в карман, нащупала нож и, раскрыв его, неуклюже, не замахиваясь, швырнула куда-то.
Согнулась, закрыла лицо руками, чувствуя, что еще мгновение – и не устоит на ногах, упадет и будет увлечена этой бурей незаслуженного зла и необъяснимой ненависти в никуда, может быть, в смерть…
Ветер унялся как по волшебству. Нина робко приоткрыла глаза и увидела впереди домики деревни, залитые лунным светом. Небо очистилось. Луна светила так ярко, что Нина видела брошенный ею нож, лежащий под кустом. Лезвие было в тени.
Нина со всех ног побежала по дороге, отвернувшись от ножа. Никакая сила не заставила бы ее подойти и взглянуть на него. Да и зачем? Она и так не сомневалась, что лезвие окровавлено.
Первая электричка была в пять пятнадцать. Ужасно зевая, Нина моталась по студеному заволжскому перрону (вокзал почему-то был закрыт) и уснула, едва усевшись в уголке пустого вагона. Но поспать не удалось: на каждой станции поезд забивался все плотнее, потом пошли контролеры, не особенно, правда, зверствуя с проверкой. Нина, практически не открывая глаз, сунула им десятку и снова привалилась виском к холодному стеклу, пытаясь погрузиться в блаженное забытье дремоты. Но город уже был близко. Нина совершенно отчетливо понимала, что толку от нее – такой вот, невыспавшейся, измученной, – будет сегодня мало, тем более что совершенно непонятно, куда ей идти и что делать. И документов нет, в гостиницу не устроишься…
Когда приехали в Нижний, нашла в вокзале укромный уголок, выгребла из карманов киселевское богатство, прилежно пересчитала и даже присвистнула: неплохое наследство. Эти пять тысяч были как бы возмещением морального ущерба. Вернее, некоторым авансом.
Нина купила расческу, зубную щетку и пасту в ларьке, в другом отоварилась бутылкой шампуня, полотенцем и трикотажным комплектом белья, перекусила в буфете и свернула с вокзального крыльца направо, где красовалась вывеска «Комнаты отдыха».
– У нас только по билетам, – начала было качать права дежурная, но Нина молча положила на стол двести рублей – и ей немедленно отвели койку в комнате, где стояло еще шесть таких кроватей. К счастью, в эту пору все они были пусты. Нина уже начала раздеваться, с вожделением глядя на белые простыни, однако, превозмогая усталость, снова вышла в коридор.
– Тут где-нибудь есть химчистка? – спросила без всякой надежды, однако дежурная ответила, что есть, как по заказу, в этом же помещении, и очень хорошая, итальянская! За час готова любая вещь.
Нина выложила еще три сотни, и дежурная поклялась, что к тому времени, «как вы, дама, проснетесь», рядом с постелью будут лежать вычищенная куртка и свитерок.
Конечно, это было дикое транжирство, однако Нина больше не могла выносить Киселев немытый дух! Еще пятьдесят отдала за душ, согрелась, а потом, чистая, в блаженно-чистом белье, рухнула в чистую постель, сунув под подушку мобильник, в чехольчик которого было запрятано все ее достояние.
Она была уверена, что проспит час, ну – два от силы, и не поверила глазам, когда увидела: стрелки сошлись на двенадцати. Панический взгляд в окно несколько успокоил: это не полночь, а полдень, то есть Нина проспала как убитая, даже не повернувшись ни разу, «всего» пять часов.
Куртка и свитер, как и было обещано, висели на спинке стула, благоухая нежно и приятно. Нина сама не ожидала, что этот пустяк до такой степени улучшит настроение. Правда, ненадолго. Снова во весь рост перед ней встало осознание очевидного факта: у нее нет не только пристанища, но и какого-то плана действий.
Куда податься? У кого просить помощи?
Был один человек, который эту помощь предлагал, более того – он однажды уже помог ей. Но как его разыскать в огромном городе? Одно дело, если он на работе, а если нет? Дадут ли Нине его адрес? Да и неудобно все-таки… Одно дело – галантное предложение помочь, и совсем другое – сама эта помощь, связанная с… возможно, связанная с неформальными, а то и откровенно противозаконными поступками. Нина, даже не зная толком, что ей предстоит, почему-то заранее не сомневалась, что без противоправных действий никак не обойдется!
Она села в первый попавшийся автобус, идущий в центр, или, как говорят в Нижнем, «на гору».
Наверное, самым разумным было бы дозвониться до Инны и Антона, назначить встречу и потребовать прямого ответа на прямой вопрос: что все это значит? Да, наверное, оно было бы самое разумное. И если Нина не пошла на это, то не потому, что боялась: в конце концов, их можно было бы вызвать в какое-то людное место, в центр универмага «Мещера», к примеру, или на тот же вокзал, где беспрестанно снуют милиционеры и где ей никто ничего плохого не сможет сделать. А впрочем, она, конечно, боялась… боялась той власти, которой обладали над ней эти двое, боялась снова поверить им, как верила всегда… хотя делать этого было нельзя, ни в коем случае!
Ну и что? Идти в милицию, к Мальцеву или этому, как его, Человекову? А не загремит ли она после этого визита, например, в психушку? И потому, что будет говорить вещи совершенно несообразные, и потому, что обязательно ударится в истерику – вон, ее и сейчас-то бьет-колотит, а что будет, когда придется предъявлять обвинения? Хотя Жеку с Киселем можно было бы заложить с чистой совестью и с полным на то основанием: все-таки те два дорожных инспектора, как их там, Кулиш и Вадька, своими глазами видели ее в багажнике, связанную по рукам и ногам, с заклеенным пластырем ртом… Нет, нельзя закладывать Жеку и Киселя! Потому что в этом случае она вовек не узнает ответа на мучительный вопрос: за что? Никакая милиция, никакое следствие не смогут дать ответа. Нина сама должна прийти и спросить… Но к этому она еще не готова, сил на это еще нет.
