Поцелуй Иуды - Холт Виктория (лучшие книги .TXT) 📗
— Не беспокойтесь обо мне. Я сам о себе позабочусь до приезда графа. — Я начала спускаться вниз по лестнице, и он увидел меня. — А, — воскликнул он, — английская гувернантка. Может, она сможет развлечь меня полчасика. Это будет хорошая практика для моего английского.
Я подошла к нему и поклонилась. Он взял мою руку и поцеловал, как принято по их обычаю.
— Пойдемте куда-нибудь, где мы могли бы поболтать, фрейлейн…
— Эйрз, ваше сиятельство, — подсказала я.
— О, да, фрейлейн Эйрз.
Я привела его в маленькую комнатку рядом с залом. Он закрыл дверь и расхохотался.
— Никак не мог вспомнить твоего имени. Я так хорошо знаю мою Пиппу, но фрейлейн Эйрз — какая-то незнакомка.
И я оказалась в его объятиях.
— Здесь опасно, — напомнила я.
— Скоро мы будем свободны от подобных запретов.
— Ты что-нибудь выяснил о ребенке?
Он с сожалением покачал головой.
— Нет сомнений, что ребенок, которого ты видела, сын Кати Шварц. Ее изнасиловали в лесу, поэтому мы не знаем, кто отец ребенка. Спрашивали акушерку, которая принимала у нее роды. Она же ухаживала за Катей после родов. Мальчик был здоров, его назвали Рудольфом. Есть свидетельства еще нескольких человек о том, что он не расставался с матерью с самого рождения.
— Но то что она знала мою сестру… что я нашла тролля…
— Да, она знала твою сестру. Этого никто не отрицал. А тролль — самая любимая игрушка детей в этой стране. Они есть у всех детей, и мне сказали, что дети любят их и часто сосут им уши и лапы. Нет, это без сомнения ребенок Кати Шварц.
— Значит, ребенок где-то в другом месте.
— Если он есть, мы его найдем.
— Каким образом?
— Я начну вести тайное расследование. Если мальчик жив, мы его найдем. Но без него церковная запись не имеет значения.
— Для меня она имеет значение, даже если мы не найдем мальчика. Ведь она подтверждает, что моя сестра говорила правду. Она доказывает, что Франсин была женой Рудольфа, а не его любовницей. И если она писала правду о своем браке, то она писала правду о мальчике.
— Мы найдем его.
Мы резко отскочили друг от друга, потому что дверь неожиданно распахнулась. На пороге стояла Татьяна.
— Мне сказали, что вы здесь, барон, — промолвила она. На ней был костюм для верховой езды, следовательно, она только что вернулась. — Вы должны нас простить. Как нерадиво с нашей стороны не быть дома, когда вы заехали. Что вы о нас подумали?
Конрад сделал шаг ей навстречу, взял ее руку и поцеловал, как совсем недавно мою.
— Моя дорогая графиня, — сказал он. — Умоляю вас, не просите прощения у меня. Это я должен просить прощения за то, что приехал в такое неудобное для вас время.
— Замок всегда в вашем распоряжении, — отвечала она. Татьяна раскраснелась и казалась очень хорошенькой. — Непростительно, что никого не было дома, чтобы развлечь вас.
— Фрейлейн Эйрз выполняла обязанности хозяйки дома. — Он повернулся ко мне и улыбнулся, и я увидела в его глазах озорные огоньки и подумала, заметила ли их Татьяна.
— Очень мило с вашей стороны, фрейлейн, — сказала Татьяна. — Но я думаю, у вас много других дел.
Я поняла — это означает, что я должна уйти. Я поклонилась и пошла к двери.
— Я использовал возможность поговорить по-английски, — сказал Конрад.
— Это очень полезно, — пробормотала Татьяна.
Когда я выходила, я заметила, что Конрад ей улыбается. Я разозлилась — хотя это было нелепо. Я забыла, что была всего-навсего английская гувернантка.
Я поднялась в свою комнату. Эйфория последних нескольких дней исчезла. Поиски ребенка ни к чему не привели, а Татьяна дала мне понять оскорбительность моего положения.
Примерно через час он уехал. Я смотрела из окна. С ним была Татьяна. Они вместе шли к конюшне и, казалось, говорили о чем-то очень смешном.
Я больше не видела его перед его поездкой. Новостей не было, иначе он бы нашел способ сообщить мне.
В день его отъезда я получила от него письмо — обычную нежную записку, где он писал, что ему не терпится вернуться ко мне и что по его возвращении я должна быть с ним. Мраморный зал ждет меня, и не должно быть никаких проволочек. Он продолжал расследования по нашему маленькому делу, как он его называл, и если что-то выяснится, он сразу же даст мне знать.
Прошел день, за ним второй. Фрея была рассеяна. Она то была необычайно жива, то казалась погруженной в какие-то заботы. Я не представляла, как скажу ей о себе и Конраде. Я старалась найти доводы для объяснения своей ситуации, но чем больше я о ней думала, тем необъяснимее она казалась. Не могла же я сказать: «Я влюблена в вашего будущего мужа. Мы любовники и собираемся продолжать в том же духе. Даже после вашей свадьбы».
Я никогда не думала, что окажусь в таком положении. Мне так хотелось довериться кому-нибудь. Я несколько раз была у Дэйзи. Она была мне рада, и я играла с ее маленьким Гансом.
На следующий день после отъезда Конрада, я до некоторой степени доверилась Дэйзи, потому что знала о ее способности складывать все факты вместе и составлять из них полную картину. Она любила слушать сплетни про правящую семью и, хотя сама не вращалась в этих кругах, знала, о чем говорят люди. К ним каким-то образом просачивалась информация, и они иногда знали больше, чем мы, которые жили совсем рядом с происходящими событиями.
Я была рада поговорить с Дэйзи. Но я не рассказала ей про найденный листок с записью из церковной книги. Мне казалось, что это слишком опасно. Однако я упомянула, что видела Катю, которая ухаживала за могилой Франсин.
— С ней случилась такая трагедия, но к счастью все хорошо закончилось, — подтвердила Дэйзи. — Бедная девочка… изнасиловали в лесу… а потом ее выгнал из дома собственный отец. Этих мужиков надо как следует проучить.
— Ты знаешь ее, Дэйзи?
— Пару раз видела у Гизелы. Но я знаю, что говорят люди.
— Как она только не потеряла ребенка после всего, что ей довелось пережить.
— Говорят, что ребенок ее и спас. Она изменилась после его рождения. Получилось, что все даже к лучшему… теперь он у нее есть. Она такая заботливая мать.
Ганс показал мне свои игрушки. Среди них был тролль, похожий на того, которого я видела у Руди. Я спросила его про него.
— Это мой троллик, — объяснил он.
— Он спит с тобой в твоей кроватке?
Ганс покачал головой и рассказал, что тролль нехороший. Он спит один в темном шкафу. А он спит с собачкой, если она хорошо себя ведет.
Дэйзи смотрела на него с восхищением. Ее маленький Ганси! Она прекрасно понимала чувства Кати по отношению к ее Руди.
— Эти малыши, — говорила она. — Я прямо не знаю. Они садятся тебе на шею, это точно. Как наш Ганси. Но без них уже не можешь. Ганс говорит то же самое. Ради
Ганси я сделалась благочестивой женщиной. Скоро уж, наверное, состоится свадьба года. Тогда у вас все поменяется, мисс Пип.
— Да. К этому времени мне нужно принять решение.
— Это уж точно. Надеюсь, вы не собираетесь уезжать отсюда. Мы так привыкли к вам. Мне приятно думать, что вы совсем рядом, в шалаше. Ганс говорит, они там о вас
такого высокого мнения. По крайней мере, мисс Фрея. Мне кажется, она останется у графа и графини до самой свадьбы. Нехорошо, если она до этого будет жить под одной крышей со своим будущим мужем… даже под такой крышей. Интересно, когда они поженятся? Ходят всякие разговоры. Говорят, что Зигмунд положил глаз на кое-кого другого.
Я почувствовала, что краснею и наклонилась поднять игрушку Ганси.
— Да? — едва проговорила я.
— Ну, Фрея ведь еще совсем ребенок. Что ж тут можно ожидать?
— Ты говоришь, ходят всякие разговоры?
— Ну да. Довольно много. Он часто с ней видится и ничто человеческое им не чуждо…
— Расскажи мне, Дэйзи.
— Это графиня Татьяна. Он часто с ней встречается. Их видели вместе. Они оказались слишком близкими друзьями. Не думаю, что они встречались, чтобы обсудить его женитьбу на графине Фрее. Вы понимаете, о чем я говорю.
