Полуночный лихач - Арсеньева Елена (версия книг .TXT) 📗
– Эй, тебя там пронесло, что ли? – послышался сердитый оклик, и Дебрский увидел, что Рита высунулась в дверь с его стороны и сердито всматривается в темное шоссе. – Если меня ждешь, то зря, я не хочу.
Чтоб ты сдохла…
Его даже качнуло от яркости и остроты желания увидеть ее труп, но делать было нечего, и он поплелся к машине, делая вид, что поправляет одежду.
Рита насмешливо сверкала глазами:
– У тебя мочевой пузырь как у верблюда!
Дебрский молча сел, повернул ключ и уже тронулся было с места, как вдруг взглянул на Риту и сказал:
– У тебя дверца плохо закрыта.
– С чего бы? – удивилась она. – Я же ее не открывала.
– Значит, с самого начала была плохо закрыта. Открой и прихлопни сильнее.
– А то что? – спросила она, не шелохнувшись.
– Да ничего, выбросит тебя на повороте, только и всего, – нетерпеливо пожал плечами Антон. – Давай скорее, ну?
– А ты будешь переживать, если меня выбросит? Будешь, да? – насмешливо спросила Рита. – Ну, коли так, ладно уж.
Она повернулась к дверце, и Дебрский напрягся всем телом, ловя миг, когда та на миг приоткроется… И отпрянул, потому что Рита резко развернулась к нему:
– Кончай финтить. И давай без глупостей, понял?
Он молча кивнул, медленно, осторожно посылая автомобиль вперед. Руки, лежащие на руле, дрожали так, что Антону казалось, будто автомобиль подскакивает на каких-то многочисленных выбоинах.
Много чего он испытал в жизни, однако под прицелом оказался впервые… И судя по тому, как уверенно держала пистолет Рита, если не водить машину, то уж обращаться с оружием она определенно научилась.
Было около полуночи, когда около крайнего подъезда одного верхнепечерского дома – того самого, у которого угол обрушило не то бортом мебельного трейлера, не то снарядом малой пушечки, – остановилась «Скорая помощь». С переднего сиденья соскочил врач, из салона выбрались два санитара с носилками. По причине надвинувшейся на город эпидемии гриппа лица у всех троих были до половины прикрыты масками.
Бригада поднялась на крыльцо, и один из санитаров уверенно нажал на четыре цифры кодового замка: 6, 8, 4, 1.
В это время молодой человек, скучавший на площадке шестого этажа, услышал шум подъехавшей машины и прилип к окну, но мгновенно успокоился, увидев красный крест на белой крыше, и махнул еще одному молодому человеку, скучавшему двумя ступеньками ниже:
– «Скорая» к кому-то.
Лифт в подъезде после одиннадцати отключали, так что врачам выпало тащиться пешком.
Пыхтенье и недовольные реплики приближались к шестому этажу, и когда троица в белых халатах показалась в поле зрения молодых людей, те поняли причину столь шумного недовольства: носилки даже на взгляд были тяжелыми и громоздкими.
– К кому, ребята? – вполне мирно и даже где-то с оттенком человеколюбия спросил один из молодых людей, однако не был удостоен ответа. Более того, санитары немилосердно зацепили его носилками на повороте и, не извинившись, запыхтели выше.
Молодой человек буркнул сквозь зубы несколько слов, которые сами собой срываются с уст при встрече с неприкрытым хамством, и пошел было в укромный угол, в котором ему предстояло коротать ночь, как вдруг санитар, шедший последним, обернулся к нему и громко и отчетливо произнес отзыв на прозвучавший ранее матерщинный пароль.
Молодой человек безотчетно рванулся вперед, однако его более сдержанный товарищ негромко свистнул – и нервный юноша замер на месте.
Санитар насмешливо фыркнул сквозь маску – и компания в белых халатах продолжила подъем, а молодой человек с ущемленным достоинством зло глядел вслед, сквозь зубы демонстрируя свои познания в великом и могучем.
Что характерно, сверху неслась та же ненормативная лексика. Правда, на сей раз она не относилась ни к кому конкретно, а адресовалась мирозданию, которое зачем-то вывернуло лампочку на этаже, так что номер квартиры было не разглядеть.
Наконец послышалось курлыканье звонка, а через некоторое время рявканье:
– «Скорая»! «Скорую» вызывали?
Ответов хозяев квартиры слышно не было, однако реплики врача давали достаточно ясное представление о сложившейся ситуации.
– Что значит не вызывали? Вот, у меня записано: дом 17, квартира 252.
– …
– Нет, вы мне скажите: это квартира 252 или это квартира номер другой?
– …
– А раз 252, значит, вы «Скорую помощь» вызывали.
– …
– Мужик, кончай мне мозги компостировать, узлом тебя завязать и наизнанку вывернуть! Открывай дверь! «Скорая»!
– …
– Как не вызывали? Ты же сам сказал, что это квартира 252!
– Сказка про белого бычка, – пробормотал один из молодых людей, который с интересом прислушивался к витиеватым выражениям, то и дело слетавшим с уст доктора.
– Расшумелись не по делу! – буркнул его напарник и, потеряв наконец терпение, в два прыжка взлетел по лестнице.
– Хорошо, ты мне скажи: это дом 17?
– …
– Квартира 252?
– …
– Ну ты видишь? Как же ты говоришь, что не вызывали «Скорую»?
Оставшийся внизу молодой человек недоумевающе пожал плечами. Его грозный товарищ почему-то не пресек скандал, а словно бы с интересом внимал ему.
Юноша покосился на железную дверь, составлявшую предмет его неусыпных забот, и покачал головой: как бы шум не достиг чутких ушей великого человека! Поэтому он решил составить группу поддержки своему напарнику и в два таких же проворных прыжка взлетел по ступенькам.
– Номер два! – тихонько констатировал Николай, подхватывая бесчувственное тело, в то время как фельдшер Паша Вторушин по прозвищу Палкин с видимым сожалением оглянулся: не будет ли еще визитера, о которого можно руку правую потешить?
Разорявшийся у двери с цифрой 252 Вениамин Белинский мгновенно успокоился, буркнул что-то вроде извинения и, проворно подбежав к санитарам, выдернул из кармана халата довольно большой шприц, иглу которого он с маху вонзил в предплечье бесчувственного молодого человека.
– Ничего, – утешил он кого-то, – ну что сделается такому громиле с десяти миллиграммов реланиума? Поспит маленько, отдохнет…
– Товарищу оставь, – сказал Николай, стаскивая куртку с плеча первого ушибленного. – Вот тебе сфера деятельности. Коли давай.
Веня извлек шприц из одного предплечья и повернулся к другому «пациенту».
– Между прочим, налицо полная антисанитария, – брезгливо шепнул он. – Если у этого мальчика СПИД, я за последствия не отвечаю.
– Ничего, бог простит, – хладнокровно ответил Николай, поудобнее укладывая бесчувственные головы на ступеньках. – Двинули дальше?
– Ага, – согласился Белинский, а Палкин молча кивнул.
«Двигали», впрочем, недолго: спустились на шестой этаж, приблизились к заветной железной двери, отделяющей двухквартирный тамбур от общего коридора, и мгновение постояли, прислушиваясь.
И за дверью, и вообще кругом было тихо, поэтому Николай, глубоко вздохнув, вонзил палец в кнопку звонка.
Наступила довольно длинная пауза, но вот наконец раздалось щелканье замка, потом шарканье ног, а потом дребезжащий старушечий голос вопросил:
– Кто там?
– «Скорая»! – провозгласил Веня Белинский волшебное слово, однако не тем противным голосом, которым скандалил незадолго до этого, а совсем другим – внушительным, убедительным, весомым.
Дверь открылась, и на пороге возникла крошечная сморщенная старушка, которая взирала на трех высоченных молодцев снизу вверх, закидывая голову и восхищенно щурясь.
– Ой, сыночки! – сказала она, всплеснув ручонками. – Ошиблись вы. Я никого не вызывала.
– Да что такое! – возмущенно воскликнул Веня Белинский. – Что за шутки? Диспетчер гоняет нас по всему дому, как мальчиков. Я отказываюсь работать в таких условиях!
– Да успокойся ты, – с досадой сказал Николай. – Разве бабушка виновата, если наш «Курьер» что-то там напутал? Извините, у вас есть телефон?
– А как же. Я, чай, ветеран труда, почетная пенсионерка, участница ВОВ.
