Полуночный лихач - Арсеньева Елена (версия книг .TXT) 📗
Нинины пальцы снова дрогнули в руке Николая, и он едва удержался, чтобы не покачать недоумевающе головой. Нет, непрост Родик, совсем непрост! Кто сейчас знает историю царя Мидаса, вернее, его брадобрея, который однажды не вынес печати, наложенной на уста, и шепнул в ямку: «У царя Мидаса ослиные уши!» А из ямки вырос тростник и прошелестел секрет всему белому свету…
– Ритулина же тайна – а вы небось догадались уже, что это и была та самая Ритуля, – состояла в том, что ее муженек завел себе любовницу. Ритка говорила, что жизнь их с самого начала не ладилась, потому что женился этот Антон на ней не по любви, а чтобы грех покрыть. Мамаша Риткина ему просто нож к горлу приставила, и расписались они чуть не за неделю до родов. Антон имел в Москве квартирешку, перевез туда Ритку, ну а когда родилась дочка, ее больше держали в Дубровном, у Риткиной матери, потому что там и воздух свежий, и козье молоко…
– В Дубровном? – спросила Нина тонким, напряженным голосом. – Как – в Дубровном? Почему?
– А что такое? – озадачился Родик. – Тебе слово не нравится, что ли? Городишко какой-то или поселок, хрен его разберет. Ты там была?
– Нет… но у Антона, у моего мужа, были какие-то знакомые в Дубровном, у нас дома валялась бумажка с этим названием и телефоном, он вечно номера записывал где попало, а вы говорите, мужа этой Риты звали Антон, и Лапку зовут Рита, но этого не может быть, правда же, ведь жена Антона умерла, он сам говорил… а она, значит, жива?! – бестолково бормотала Нина, нервно впиваясь ногтями в ладонь Николая, но ладонь эта оставалась вялой и неподвижной.
Как она сказала: «У Антона, у моего мужа…»
А что, это разве не правда? И что бы ты себе ни вообразил, какие бы горячечные выводы ни делал из ее ночных стонов и дневных откровений, все равно – Антон Дебрский ее муж, отец девочки, которую она любит больше всего на свете, и в лучшем случае все, что вам останется в будущем, это встречи украдкой, потому что ты – только утешение, средство для снятия комплексов, та самая фига в кармане, потому что на развод с Антоном Нина не пойдет никогда, чтобы не потерять Лапку, а может быть, они еще и помирятся когда-нибудь – опять-таки ради ребенка, и тогда ничего не останется вообще, кроме воспоминаний…
Николай с трудом заставил себя вынырнуть из этого потока горестных мыслей, услышав голос Родика:
– Хотел я открытия напоследок приберечь, однако ты уже сама обо всем догадалась. Фамилия моей Ритули была Дебрская – да, вот такая редкостная фамилия… Мужа ее звали Антоном Антоновичем, он успешно трудился на ниве купи-продай, дома бывал наездами, отговаривался, что все в командировках да в командировках, и жена по нему очень тосковала. Ребеночка ей кормить грудью запретили, да и не чувствовала она к дочке особенной любви, все мужу отдала. Однако видела его годом-родом и начала, как это иногда бывает, попивать с горя и тоски. Нутром она чуяла, что есть у него другая женщина, но наверняка ничего не знала. А была у нее подруга по имени Соня… Ох уж эти подруги, это ж враги дома номер один, это ж стихийное бедствие, правда, Ниночка?
Та блеснула глазами, но ничего не сказала, не шевельнулась даже.
– И вот подруга Соня однажды пришла к Ритуле с бутылкой, а после рюмки-другой-третьей сказала: так, мол, и так, Ритуля, жена про эти дела всегда узнает последней, но у твоего мужа завелась любовь на стороне. Она даром что не москвичка, даром что из какой-то провинции он ее привез, но не тебе чета: красавица писаная, там и глаза, там и волосы, и фигура, ручки-ножки… Вдобавок женщина эта не какая-нибудь лимита, а интеллигентная, образованная, адвокат, да еще и в Инюрколлегии работает на полставки. Антон снял ей дороженную квартиру, оттого и не носит в семью денег. Вот ты, дескать, Ритуля, сидишь на кухне с тараканами, бормотуху квасишь, а его киска – вернее, Кошка, потому что Соня назвала Ритуле прозвище той женщины: Кошка, – а она, стало быть, разгуливает с твоим муженьком по ресторанам и раскатывает по заграницам.
Конечно, Ритуля сначала не поверила и начала на эту Соньку орать, мол, врешь, ты что, их за ноги держала, что ли, а та захохотала и говорит: моя двоюродная сестра работает в Инюрколлегии уборщицей, она про эту Кошку много чего интересного может порассказать, потому что это аферистка, каких белый свет не видывал… И в ту минуту, когда Соня все это оживленно выкрикивала, Ритуля вдруг повернула голову и увидела, что на пороге стоит не кто иной, как ее неверный муженек Антон Дебрский и внимательно выслушивает весь этот бытовой компромат.
Родик усмехнулся, вглядываясь в лица своих невольных гостей.
– А надо вам сказать, что к тому времени бабы уже довольно много выпили и лыка, мягко говоря, не вязали. Увидев Антона, Ритуля обрадовалась, что вот он – пришел домой, к ней, к родной жене, а не к какой-то там любовнице. Закричала: «Ах ты брехунья поганая! Да ты мне все наврала!», кинулась на Соню с кулаками – и упала без памяти, отключилась. А когда очнулась, увидела вокруг врачей и милицию, а на полу рядом с кухонной батареей – Сонькин мертвый труп с размозженной головой. Тут же присутствовал и бледный Антон, который дрожащим, но твердым голосом давал показания о том, как его алкоголичка-жена набросилась на свою пьяную собутыльницу и шарахнула ее головушкой о батареюшку, причем так стремительно, что он не успел ее удержать… Ни слова Рита не могла сказать в свое оправдание, потому что и сама помнила, как накинулась на Соню. В результате менты ее повязали, отволокли в узилище, и началось следствие.
Ну, ничего не скажешь: муж отнесся к арестованной женушке по-человечески. Мгновенно появилась адвокатша: ласковая и красивая дама, которая погоревала вместе с Ритой над ее несчастливой жизнью и посулила, что разобьется в доску, но сведет все к убийству в состоянии аффекта и смягчающие обстоятельства подберет: ведь Соня пыталась оклеветать Ритиного мужа, а та как бы заступалась за его честь, что в наш век эмансипации вовсе не должно выглядеть смешным. Антон слал женушке записочки, всячески внушал про любовь и верность, сулил, что она отсидит свое – и выйдет, а он тут как тут, с распростертыми объятиями… И вот так ладненько да складненько телепалось дело до суда. А чуть ли не за день до этого события Ритуля моя проснулась среди ночи в холодном поту от того, что вспомнила, как оно все было на самом деле. Да, она кинулась к Соне, даже схватила за грудки и начала трясти, крича какую-то чушь в защиту Антона, однако подруга оказалась покрепче: отшвырнула от себя Ритку, да так, что та улетела в угол. А Соня, видать, совсем сошла с катушек и начала обвинять Антона. Выпалила ему в лицо все про Кошку, про какие-то делишки в Инюрколлегии, кривлялась перед ним, как сумасшедшая, ну, Антон и не выдержал: оттолкнул от себя Соню с такой силой, что она влипла головенкой в батарею. Дернула ногами – да и замерла. Увидела Рита, как из ее головы поползла кровушка, – и лишилась сознания. Ну а что было, когда она очнулась, вы уже слышали.
Конечно, Ритка чуть с ума не сошла от своих воспоминаний. Ведь это что выходило? Что родной муж сознательно пришил ей статью?! Она с трудом дождалась утра. На счастье, в этот день была назначена встреча с добренькой адвокатшей Инной Леонтьевной…
Нина медленно убрала пальцы из руки Николая. Рассеянно потерла лоб, зажмурилась, прерывисто вздохнула…
– Нина! – встревоженно воскликнул Николай, но она вдруг мягко подалась вперед, и он едва успел подхватить ее поникшее тело.
Звонок чуть брякнул, а она уже схватилась за телефон:
– Алло? Алло! Да говорите же!
Молчание. Опять молчание! Потом легкий вздох – и гудки.
Инна с силой шваркнула трубку. Прикусила губу, невидяще глядя в стену. Она измучилась от этих странных звонков. Сначала думала, загулявшие невесть где Жека с Киселем пытаются подать о себе весточку. Но трубка молчала. А потом опять раздавались звонки…
Ох, как она проклинала себя за то, что связалась с этими дебильными братиками! Алкоголики проклятые! Сегодня под вечер, как будто мало других волнений, Инну сорвали с работы звонком из ГИБДД: ее порядком покореженная «Лада» найдена по дороге в заброшенный карьер недалеко от поселка Окский, и не знает ли госпожа Баброва, как машина туда попала.