Западня - Малышева Анна Витальевна (книга жизни txt) 📗
— Надеюсь, вы не будете возражать, если я отъеду на пару часиков? — очень любезно спросила она, подчеркивая слово «вы»."
— Хорошо начинаете работу, — сказала Алиса. Спокойный тон дался ей нелегко, это было видно по ненавидящему, застывшему от напряжения взгляду.
— Ничего, с такой начальницей, как вы, я быстро стану профессионалом, — улыбнулась Настя. — Вы уж простите меня для начала… У меня ведь так мало опыта!
И вышла, победно помахивая сумкой.
Балакирев встретил ее не очень приветливо. С места в карьер начал распекать — как это она додумалась умолчать про оружие?! Она хоть понимает, кто его украл?! ч — Да-да, бандиты, — кивнула Настя. — Но я только что узнала. Только этим утром.
— От кою это?
И тут ее осенила блестящая идея. «Ох, не рой другому яму. Алиска!» И Настя с милой улыбкой рассказала, что про пистолет случайно проболталась девица из компьютерного салона, Алиса Мельникова. Мельникова даже марку помнит — что-то бразильское, кажется. С глушителем. Сама она, Настя, этого пистолета у мужа в глаза не видела, так что за деталями нужно обратиться к Мельниковой. Вот ее служебный телефон. А вот, на всякий случай, домашний… Домашний она подсунула из чистого озорства.
— А почему эта Мельникова про пистолет знала, а вы нет? — уже сбавляя тон, спросил следователь.
И Настя, с трудом изображая смущение и печаль, рассказала, что эта Алиса была доверенным лицом ее мужа на фирме. Короче говоря, любовницей. Забрала себе большую власть. Даже новому директору дерзит. Жаль, что Валера предпочитал откровенничать с чужим человеком, а не с женой. Она, Настя, не допустила бы, чтобы в доме хранилось оружие. Колька стал достаточно взрослым для всяких пистолетиков, мог спокойно перепутать и пальнуть из настоящего…
Балакирев попросил ее подождать и позвонил в компьютерный салон. Настя делала вид, что разговор ее мало интересует. Но даже до нее доносились резкие, истеричные возгласы Алисы. "Как ее разбирает, — думала женщина, делая вид, что рассматривает содержимое своей сумки. — А чего эта дура ожидала? Что я стану молчать про нее? Петр заявил, что марку пистолета знала она одна.
Пусть теперь и расплачивается за свою осведомленность".
Балакирев положил трубку и впервые улыбнулся. Настя очень удивилась, потому что ей казалось, что он сегодня на нее сердится.
— Ничего себе дама, темперамент ого-го… — поделился следователь.
— Может, на нее тропическая жара подействовала, — предположила женщина, помахивая платочком. — Она подтвердила?
— Да. Правда, почему-то говорит, что про пистолет узнала не от вашего покойного мужа, а от его компаньона… Ну, тут мы разберемся. Это был «Таурус», бразильский, шестизарядный. Ваш муж не поскупился. Зачем ему был нужен пистолет, тоже не знаете?
Настя пожала плечами;
— Да разве ворон пугать? Они по утрам орут невыносимо, даже при закрытых окнах слышно. А у него сон был неглубокий, сразу просыпался. Думаю, что и глушитель он купил, потому что шума не переносил. Тут я его узнаю…
Возвращаясь на фирму, она зашла в супермаркет " долго выбирала авокадо покрупнее. Нужен был плод в форме груши, косточка от круглого прорастает с трудом.
Настя решила, что авокадо съест в кабинете на завтрак, а косточку отнесет в кабинет к Петру и поставит на банку с водой. Будет проращивать. В конце концов, и со сломанным растением можно что-то сделать. Подрезать надломленный ствол и ждать, когда он пустит новую метелку листьев. В конце концов, авокадо — не такое уж хилое растение, это дерево, а дерево многое может вынести…
«Главное — терпение, — сказала она себе. — А этого добра у меня сколько угодно».
Поминки происходили в квартире Ирины. Печати с двери убрали — обыск был сделан, отпечатки пальцев сняты.
Ангелина Павловна напрасно грозилась пожаловаться «кому надо», если не «очистят квартиру». Обошлось и без ее жалоб. Но она, по-видимому, считала, что сама сделала большое и важное дело, и за поминальным столом непрерывно. рассказывала, как она лихо разговаривала в милиции.
— Им дай волю — меня бы целый месяц сюда не пустили, — говорила она брату Тот закусывал и кивал:
— Правильно, правильно. А самому печати снять — греха не оберешься.
Зашла речь про милицейский произвол. Гости рассказывали случаи из жизни — в основном из жизни своих знакомых. Потом осиротевшая женщина принялась жаловаться на судьбу:
— Мало, что единственной дочери на старости лет лишилась, так меня еще и обчистили! Я им говорю — восемнадцать тысяч долларов украли! Они — ноль внимания! Спасибо, взяли хоть заявление, да что толку? Не найдут. Искать даже не будут. Еще и говорят — надо было в банке держать. Жизни учат, вместо того чтобы работать!
Что я — чужие деньги хочу присвоить?! Мои, кровные, пусть вернут, больше ничего не надо. Это же мой Сергей Иринке машину оставил, новенький «Форд». Она его продала.
Брат кивал:
— Я же лично ему эту машинку сосватал. Куколка, а не машинка.
Знакомые Ирины — их было немного, чувствовали себя неловко. В основном на поминки собралась родня погибшей — ближняя и дальняя. У этих людей были свои интересы, свои разговоры. Ирину они вспоминали как блаженненькую, ничуть не стесняясь того, что говорят о покойнице.
— Иринка дурочка, — ласково-пренебрежительно говорил какой-то дальний дядя. — Ты, Липка, говоришь, что она ключи держала у соседки. А дома прятала такую сумму! Ты бы хоть ей объяснила, что так не делают. Если уж у нее своего ума не было…
— Послушала бы она меня, как же! — плаксиво отвечала та. — В самом деле, дура! Вот прости меня господи — безголовая!
— Соседку-то хоть потрясли? — спрашивал тот же дядя. — Может, бабка и грабанула квартиру?
— Куда ей, она же совсем старая, больная, — высморкалась неутешная мать. — А вот внучок у нее, кажется, тот еще… Лет шестнадцати, вид наркоманский, худющий такой, зеленый… Я следователю сказала — вы их проверяйте!
— А они?
— Да черт их знает!
Родственники оживленно принялись обсуждать версию насчет соседей-грабителей. Обсуждали до тех пор, пока кто-то не вспомнил о пистолете:
— А эта игрушка у бабки откуда?
— Да мало ли, сейчас что хочешь можно купить! — возразил брат Ангелины Павловны. — Слушай, может, я сам с соседями поговорю? Если они бабки взяли, я с них стрясу!
Вскоре Иринины гости стали прощаться, но их не отпускали — полагается еще посидеть, куда это годится, надо еще раз выпить, помянуть.. Внезапно Ангелина Павловна схватилась за сердце:
— Ой, мама…
— Пить нельзя было, — мрачно сказал брат., Он был почти трезв.
— Я и не пила, только одну рюмочку…
— Тебе и рюмочку нельзя. Сильно хватает?
— Ага, будто клешней… — Она страдальчески сморщилась. — Да не сиди ты, глянь в аптечку, у Ирки были сердечные…
Он встал и выдвинул ящик стенки:
— Тут лекарств целая куча… Какие тебе?
— Давай сюда весь ящик!
Ангелина Павловна быстро выбрала нитроглицерин, сунула таблетку под язык и завела глаза к потолку. Наконец она отдышалась и с новым любопытством заглянула в ящик:
— Да тут добра, добра-то… От всех хворей. Гена, ты мне говорил, что у тебя малая плохо спит? У Ирки было шикарное снотворное, она мне показывала, такие фиолетовые бомбочки… И без последствий — вообще без последствий. Уснет как каменная. Американские. Сейчас я тебе презентую .
Она покопалась в ящике и удивилась:
— Нету Неужто все съела? Месяц назад показывала, меньше месяца даже… Говорила — шикарно, съел одну штучку — и через пять минут привет, уснул… Да где же они? Она шестьдесят баксов за них отвалила!
Ящик был перерыт, но шикарное средство не нашлось.
Ангелина Павловна удивлялась — она знала, что у дочери было много снотворных, она их покупала по рецептам, но использовала редко. А теперь в аптечке остался банальный димедрол, срок годности которого истек в восемьдесят девятом году.
— Черт-те что! — рассердилась она. — Ничего я тут найти не могу! Да еще Татьяна ко мне пристает, говорит, тут какая-то пепельница бронзовая была. Ну, будто я ее украла! С таким гонором мне это сообщает! Лучше бы замуж вышла, старая метелка! Везде ей надо нос просунуть!
