Темный рай - Хоуг (Хоаг) Тэми (читать книги онлайн регистрации TXT) 📗
Выезжая из города в зеленую бархатистую пригородную долину, Джей Ди уголком глаза следил за братом. Сводным братом, если быть точным, хотя Джей Ди никогда не употреблял это определение… Единственный ребенок Тома Рафферти от второго брака, Уилл был четырьмя годами младше Джея Ди. И в свои двадцать восемь вел себя как семнадцатилетний мальчишка. Шутник, обаяшка – новое поколение суровых Рафферти. Уилл самым естественным образом презирал всякую ответственность, что шло в полный разрез с понятиями Джея Ди. Но Уилл был настоящим сыном своей маменьки, а Джей Ди никогда всерьез не задумывался о Сондре. Она баловала Уилла и все спускала ему с рук в ответ на безусловную любовь и слепое всепрощение, а у Джея Ди никогда не возникало желания проявлять подобные чувства к мачехе.
Он видел Сондру такой, какой она была раньше: испорченная городская девчонка, возмечтавшая полюбить ковбоя, но очень быстро распрощавшаяся с этой любовью, столкнувшись с реальностью жизни на ранчо. И свое разочарование она принялась вымещать на муже, наказывая Тома Рафферти за собственные неудачи и страдания, а заодно не щадя и его старшего сына за то, что тот видел, как меркнет ее золотой когда-то фасад. Уилл был слишком мал, чтобы чувствовать разницу. Джей Ди никогда не был таким наивным.
Рафферти прожили на ранчо «Старз-энд-Барз» более века. С самого рождения Джей Ди гордился этим наследством и был готов драться за его сохранение до последнего дыхания. Как у фермера, у него было несколько врагов: капризная погода, капризный рынок и тупоголовые власти. Но в чем он был убежден непререкаемо, так это в том, что не было большей угрозы для его мира, чем чужаки, скупающие Монтану.
Они платили немыслимые деньги за землю, которую не собирались обрабатывать, и сводили на нет ценность собственности, превращая в пыль замечательное производство. Половина фермеров в окрестностях Нового Эдема вынуждены были продать свои ранчо, потому что не могли противостоять людям, желавшим иметь свой собственный райский уголок, совершенно не беспокоясь о том, что станется с несчастными, жизнь которых они растаптывали. Люди, совершенно не уважающие традиции и честных работяг. Чужаки.
Люси Макадам была одной из этих чужаков. Эта стервятница купила себе участок как раз на границе земель Рафферти. И Мэри Ли Дженнингс была из той же породы. Одни неприятности. Джей Ди сразу же настроил себя на неприязнь к ней.
Она считает его тупицей.
Тебе вовсе не обязательно любить меня, Мэри Ли.
Люси полагала, что самые сильные эмоции можно испытать, только предаваясь безумному сексу, – жизненная позиция, которую Джей Ди более чем счастливо разделял. Будь у него шанс, он затащил бы Мэри Ли Дженнингс в постель, но будь он проклят, если эта бабенка ему понравится. Даром не нужна. Она – чужачка.
– Вы ведь не местная, а?
Шериф Ден Куин пытался говорить бесстрастно, но брови его предательски слегка приподнялись, как только он взглянул на Мэрили Дженнингс. В ней было слишком много противоречивого: поношенный хлопчатобумажный жакет – на два размера больше, шелковое платье, спортивные ботинки и длинные носки. В ушах у нее болтались тонкие металлические треугольники, хаотично усеянные кусочками разноцветного стекла. Волосы девушки были подобны спутанным колосьям пшеницы с почти черными корнями, а локоны связаны веревочкой и убраны за уши.
– Нет, я из Калифорнии.
Шериф хмыкнул, что означало: он и так это видит. Куин старался держаться вежливо. В последнее время ему приходилось иметь немало дел с чужаками. И частью его работы была дипломатичность. Говорить с некоторыми из этих важных шишек порой было труднее, чем угодить собственной теще. Глядя на Мэрили Дженнингс, Куин немного волновался оттого, что она могла оказаться какой-нибудь знаменитостью, а он ее не узнал. Мэрили спокойно могла сойти за звездочку с Эм-ти-ви.
– Чем могу быть вам полезен, мисс Дженнингс?
– Люси Макадам была моей подругой, – сказала Мэри, всматриваясь в морщинистое лицо шерифа.
Возможно, он был боксером или же лошадь ударила его копытом в лицо. Нос Куина был сильно свернут на сторону, множество мелких шрамов залегло над верхней губой и в уголке правого глаза. Красная полоса другого шрама диагональю пересекала левую скулу. От уродства Куина спасала пара добрых, теплых зеленых глаз и ясная, кривоватая мальчишеская улыбка.
– Убийство на охоте, – услышав знакомое имя, кивнул Куин. – Кому-то удалось с вами связаться? Мы пытались дозвониться до вас, как только это случилось. Ваше имя и номер телефона мы нашли в ее записной книжке.
Они пытались дозвониться, а Мэри тем временем отключила телефон, пытаясь как можно скорее избавиться от своей жизни в Сакраменто ради чего-либо более стоящего. Мэри потерла глаза рукой. Плечи ее мгновенно поникли, как только на них обрушилось неясное чувство вины.
– Нет, – тихо произнесла она. – Я узнала о Люси, только когда приехала сюда.
Куин изобразил на лице сочувствие:
– Прошу прощения. Должно быть, это сильно вас потрясло.
– Да.
В комнате одновременно зазвонили два телефона. И тут же в дверь с шумом ввалился здоровенный детина с лицом красным, точно кусок свежей говядины, и зловещими татуировками на руках от плеч до самых запястий. Одет он был как типичный байкер: ляжки обтянуты джинсами, черный кожаный жилет на голое тело, что позволяло лицезреть грудь и бочкообразный живот, густо покрытые черными вьющимися волосами. Сжатые в кулаки руки были заломлены назад, и в спину его толкал следовавший за ним раскрасневшийся, злой полицейский.
Оба с разгону врезались в стол, опрокинув чашку с кофе на стопку отчетов и заставив сидевшего за столом полицейского ошарашенно отшатнуться. Воздух наполнился отборнейшими ругательствами, сыпавшимися из трех источников одновременно. При виде продолжающейся борьбы Куин помрачнел и схватил Мэри за руку, изготовясь немедленно вырвать ее из опасной близости к месту сражения. Но с помощью двух подоспевших полицейских байкер был наконец водворен на стул, и напряжение начало спадать.
Обрадовавшись тому, что худшее позади, Куин обратился к Мэри:
– Пройдемте в мой кабинет.
Покровительственно держа Мэри за руку, шериф провел ее в кубическую комнату, одна из стен которой была стеклянной, что давало возможность наблюдать за происходящим в участке, и закрыл за собой дверь. Мэри села на квадратный черный пластиковый стул, сделанный никак не для комфорта, а уж тем более не из любви к эстетике, и окинула взглядом белые стены, увешанные дипломами, наградными удостоверениями и фотографиями в рамках с сюжетами из состязаний родео. На одной из них Куин прижимал громадного бычищу рогами к земле. Фото объясняло многое.
– Мы не смогли найти никого из родственников, – продолжил шериф начатый разговор, словно тот и не прерывался.
– У Люси не было семьи. Она выросла в приемных домах.
Сообщение, казалось, вызвало у Куина сочувствие, но он не стал развивать тему.
– Что ж, дело закрыто, если это может вас хоть чем-то утешить. Все было тщательно расследовано и проверено. Она отправилась верхом в горы. Ее по ошибке приняли за лося, и так вот все получилось.
– Прошу прощения. Я не очень-то в этом разбираюсь, но мне кажется, большинство охотничьих сезонов начинается осенью. А сейчас июнь.
Куин кивнул – внимание его отвлеклось на сцену за стеклянной стеной, где помощник шерифа зачитывал байкеру его гражданские права.
– Парень гостил у Эвана Брайса. Имение Брайса – большая его часть – лежит к северу от земель Рафферти и к северо-востоку от имения мисс Макадам. Брайс разводит собственный скот – лосей, бизонов, – так что его животные рассматриваются как продукция животноводства. Ограничения охотничьего сезона на такой скот не распространяются. Брайс позволяет своим гостям время от времени взять несколько голов в качестве спортивного трофея.
– И на этот раз трофеем стала человеческая жизнь! – жестко добавила Мэри.
Куин покосился на нее и слегка пожал могучими плечами:
