Я твоё отражение (СИ) - Амусина Ю. (читать хорошую книгу полностью txt) 📗
Другая мысль внезапно пронзила мою голову — а что, если это является предупреждением? За столько лет молчания Ден, наконец, решил, что мое существование портит ему жизнь, и теперь собирается со мной расправиться. Закончить то, что не завершил по понятным одному ему причинам. Он хочет меня убить, но не в тихую (несмотря ни на что уверена, он на это не способен), а прежде дав мне знать. И этот человек, пробормотавший себе под нос такие важные для меня слова, сыграл роль предвестника несчастья… Может ли это быть правдой, или я просто медленно начинаю сходить с ума? Ведь недаром раньше нас так сравнивали с Деном — может, психические расстройства передаются близким родственникам?
Я без сил опустилась на вертящийся стул перед компьютером в магазине и с силой потерла виски кончиками пальцев. Длинные ногти (свои, не наращенные) неприятно царапали кожу, но мне было все равно. Одна из продавщиц нерешительно приблизилась и поинтересовалась, все ли со мной в порядке.
— Пошли вон, — зло буркнула я, обращаясь ко всем сразу и ни к кому конкретно.
Девчонки испарились, должно быть, забились в разных углах магазина, пережидая, пока настроение хозяйки придет в былую норму. А мне вдруг стало так стыдно… Не описать словами это неловкое чувство, когда понимаешь, что незаслуженно обидел человека. Ведь я вовсе не такая — не грубая и бездушная сука, хотя в последнее время из меня усердно лепят подобную особу все, кому не лень. Я другая. И мне тоже, как и всем, бывает больно. Вот как сейчас, когда все осознаннее понимаю, что занимаюсь чем-то не тем, не подходящим лично для меня… В кого я превращаюсь? В монстра? Во второго Дена?! Но окружающим с лихвой хватает одного безумца…
Я постаралась взять себя в руки, и у меня это почти получалось. Если бы не назойливые мысли о сегодняшнем странном посетителе, я бы вовсе не дергалась. Но после его визита все мои мысли были о тех словах из прошлого, о брате, который стал злейшим врагом, об опасности… Внутри меня постепенно зарождалось предчувствие чего-то нехорошего, что вскоре должно произойти со мной.
Я всегда где-то глубоко в душе ждала этого дня, когда прошлое в лице Дениса даст знать о себе. Нет, я никогда не забывала о брате — его образ преследовал меня ежедневно, заставляя страдать. Это было хуже инквизиторской пытки, потому что меня сжигали изнутри. В то время как внешне на мне не было никаких следов, мою душу раздирали на части под жестокими пытками, которые устраивала память. Она не хотела забывать о Денисе даже после того, как брат, окончательно слетев с катушек, едва меня не убил.
Я часто задумывалась о том, что творится в страшной темной душе моего когда-то обожаемого старшего брата? Мучается ли он от недосказанности, возникшей между нами? Задумывается ли о расколе? Или, наоборот, живет счастливо в собственном иллюзорном мире, созданном из наркотического бреда вперемешку с алкогольным забвением? Получает удовольствие от бездумного бесконечного сна, лишенного каких-либо действий и посторонних мыслей…
Если честно, поначалу я всем сердцем рвалась за ним следом — но простреленные ноги все время напоминали о жестких переменах, которые произошли с Деном. Мне было нелегко привыкнуть жить без любимого брата, который был для меня всем миром, моей надежной защитой и опорой всегда и везде, в любых ситуациях. Он принимал мою сторону вне зависимости от того, права я была или нет. Он всегда был мне ближе всех, даже родителей, потому что только в его любви я не сомневалась ни на грамм. Я точно знала, что мы никогда не расстанемся, и, если бы раньше кто-то сказал мне подобное, то я бы, позабыв о собственных принципах и взглядах, без раздумий вцепилась тому в горло.
Но ведь вышло-то вот как!
Я сжала кулаки до такой степени, что костяшки пальцев побелели, а ногти с силой впились в нежную кожу ладоней. Неужели Ден решил объявить мне войну? Неужели же после стольких лет полнейшего игнора он захотел меня уничтожить? И неужели (самое тяжелое для меня) я собираюсь ему противостоять? Убить его, если это будет необходимо?
Нет!
А сможет ли он пустить мне пулю в лоб? Однозначно — да, и сделает это непременно. Но только если я появлюсь в непосредственной близости, потому что исподтишка нападать Ден никогда не любил; сомневаюсь, что сейчас это изменилось. Брат всегда говорил, что сильные убивают, глядя в глаза своей жертвы, и только слабые стараются нанести удар со спины или из укрытия. А слабым он себя — как, впрочем, и все, кто его знали — никогда не считал.
В магазине становилось душно — а может, это кровь, стимулируемая адреналином, быстрее бежала по моим венам? Я расстегнула верхнюю пуговицу на блузке и глубоко вздохнула. Так что же мне, все-таки, следует делать — готовиться дать отпор при возможном нападении, поставить на уши своих ребят и повысить режим безопасности? Нанять парочку громил из охранного агентства и приковать себя к ним намертво? Или поддаться воле судьбы и, опустив руки, трепетно ждать последней встречи с братом?..
Будь что будет. Я снова не знаю, что он задумал, страх липкой хваткой держит меня за горло, не давая вдохнуть полной грудью, но все это ничто по сравнению с тем, что будет, когда мы встретимся с Денисом лицом к лицу. Я ужасно боюсь этой встречи, потому что знаю — мне не выстоять против брата, слишком неравные характеры и несравнимые силы. Быть может, мои мальчики сумеют дать фору его головорезам, но в битве лидеров победу одержит он. И мне страшно.
Надо взять себя в руки. Если кто-то из пацанов заметит этот страх, меня попросту свергнут. И это вовсе не значит, что я уйду из криминального мира, осяду дома и стану выращивать цветы или заниматься еще какой-нибудь ерундой, потому что из этого мира просто так не уходят. Его оставляют, чтобы перейти в мир иной.
Ден полулежал в широком удобном кресле, закинув ноги в грязных ботинках с рифлеными подошвами на подлокотник. За спиной у головореза находилась заботливо подсунутая кем-то из пацанов подушка с красной бахромой. Ден скалил зубы, шутил, бурно размахивал руками, в общем, рассеивал от себя по всему помещению позитивные потоки энергии…
Напротив парня находились трое: двое его бойцов, и один пленник. Этого хиляка зачем-то притащил Цербер; он же велел Дену «не спускать с него глаз» вплоть до возвращения смотрящего. За час до этого к Дену приезжал поставщик дури и снабдил парня какой-то галлюциногенной хренью, поэтому главарь отморозков встретил и Цербера, и его спутника со всем радушием. Как полагается — «Добро пожаловать, бл*ть!» Цербер подозрительно косился на своего «подопечного», даже сделал попытку принюхаться к тому, но потом, плюнув на это дело, уехал (очень торопился на сходку), оставив хиляка в компании головорезов. Это значило, что дальнейшая судьба парня не сильно заботит Цербера, иначе он бы не стал делать такого опрометчивого поступка.
Хотя никто пока не собирался убивать или причинять вред пленнику. Пацаны не стали бы делать что-то без одобрения Дена, а сам головорез выглядел до того добродушным, что некоторым становилось страшно за его душевное самочувствие. Обычно, когда босс становился веселым, его бойцы предпочитали куда-нибудь свалить до того, пока их лидера не отпустит.
Ден покачал ножкой и с искринкой в глазах обвел взглядом присутствующих. Пленник сидел на полу перед парнем, яростно сверкал очами и сурово хмурил губы. Связанные сзади руки определенно доставляли ему неудобство, а все эти люди — особенно психопат в кресле — вызывали тревогу.
— Блин, — сказал Ден после нескольких минут безмолвных "гляделок". — Почему мы не веселимся? Эй, ты, — он махнул в сторону одного из бойцов. — Включи музончик, что ли… Или ну его на хрен, давай лучше… ну… — главарь задумался; его лоб прорезала складка, красноречиво оповещающая о работе мысли. — Чего б такого придумать?
Парни спокойно наблюдали за Деном; для них его поведение было обычным, зато пленник, мягко говоря, вытаращился. Вообще, вел он себя странно — хмурился, но не кричал и не требовал немедленно его отпустить, а это несколько выбивалось из сценария. Даже Ден заскучал, а это просто страшное дело!
