Мода на умных жен - Арсеньева Елена (книги онлайн без регистрации полностью txt) 📗
– Я тоже, – сказал Максим.
Что-то было в его голосе… Что-то такое было…
– Вы говорили, что следили за мной и Людмилой, – медленно проговорила Алена, поворачиваясь к нему. – Вы охраняли меня? Только сегодня или…
– Ну да, в тот вечер, когда мы познакомились, тоже охранял. Отчасти. Сначала караулил вас около ресторана, потом поехал вслед за вами на площадь. Следил издалека… Даже пульт от машины Стахеева я нарочно прихватил, чтобы был повод вернуться и увезти его от вас.
– Нет, я имею в виду не тот вечер! – нетерпеливо махнула рукой Алена. – А вчера? Вчера вы тоже…
Что-то было в его глазах…
– Вчера?
– Ну да, вчера, в Стригине…
– Совершенно не понимаю, о чем вы говорите, – сказал Максим, с преувеличенным вниманием стряхивая с рукава куртки пыль. – Какое Стригино? Я живу в районе Щелковского хутора. На Медицинской. Знаете такую улицу?
– Где?!
– На Медицинской. А что? Кстати, моя фамилия Аверьянов.
– Вы! – так и ахнула Алена. – Вы и Лариса Стахеева…
– Да. Я никогда не верил в несчастный случай с ней. Не верил… и правильно делал. Я чувствовал, чувствовал, что дело в тех письмах, о которых мне рассказывала Лариса!
– Вы знали о письмах?! – воскликнула Алена.
– Знал. Но никогда их не видел. Ни одного.
– Ну что ж, на одно мы можем посмотреть хоть сейчас. – Алена открыла сумку, но замерла: на пешеходную улицу влетел черный «Мерседес» Льва Муравьева.
– Господи… – пробормотала она. – Принес же черт! Сейчас заорет: «Опять вы, Елена Дмитриевна?!»
Автомобиль затормозил, хлопнули дверцы.
– Опять вы, Елена Дмитриевна? – заорал Муравьев. – Почему там, где вы, всегда что-то происходит?
Какое-то легкое движение почудилось ей за спиной… Обернулась. Максима рядом не было.
– Я не слишком-то поняла, что там произошло, – сказала она Муравьеву очень вежливо. – Вот Александр Васильевич Бергер. Он поймал женщину, которая стреляла в нас. Это Людмила Мурзина.
– Люд… – начал было Муравьев – и осекся.
– Дело Стахеева придется возобновить, Лев Иванович, – с истинно тевтонской сдержанностью промолвил Александр Васильевич Бергер.
Следует отдать должное Муравьеву – он и глазом не моргнул.
– Надо – значит, откроем, – проворчал он. – Кстати, Елена Дмитриевна, насчет того дела в Стригине… Новой информации не появилось?
Алена краем глаза увидела, что темно-зеленый джип, стоявший чуть дальше газетного киоска, рядом с «Нивой» вишневого цвета около магазина «Техникс», бесшумно покатил вниз по Октябрьской.
– Да бросьте, Лев Иванович, – сказала Алена примирительно. – Какое Стригино? Какая информация? Неужели вы поверили?! Ну разве меня можно принимать всерьез?
– Вы меня обманули, что ли? – не поверил ушам Муравьев.
– Ну да. Так уж вышло, извините…
А вот кстати – еще об одном обмане.
Да, еще об одном обмане, который случился в этом романе.
В начале его было обещано, что в финале состоится смерть героини. А между тем она осталась в живых.
Да, Алене предназначено было погибнуть, но предназначенная ей пуля как-то нечаянно пролетела мимо.
Так уж вышло, извините. Может быть, когда-нибудь потом, в следующем романе… и она успеет напоследок шепнуть некое имя…
Может быть!
А может и не быть.
Москва – Нижний Новгород, 1880 год,
из писем Антонины Карамзиной
«Николка! Случилось невероятное! Сегодня случилось великое событие! Но слушай по порядку.
– Все оказалось проще, чем я думал, – усмехнувшись, сказал он. – Все дело в форме и материале, в самом деле так. Здесь все расчеты плотности предполагаемой материи. Пока ее еще не существует. Нам даже трудно представить себе эту ткань. Она… она легче воздуха! И у нее есть странное свойство: она способна вбирать в себя всю воздушную сокрытую энергию. Летательный аппарат, который я мечтаю построить, будет подталкиваться энергией сжигаемого пороха. Ткань, которую я придумал, будет извлекать электрические разряды из самого воздуха. Это ведь только кажется, что он пуст и бесцветен. На самом деле в нем присутствуют некие заряженные частицы. Но нет вещества, способного дать им заряд. Если кому-то удастся воплотить в жизнь мои планы, мои расчеты, создать такую материю, о какой я мечтал, то энергия воздуха будет служить людям.
Он еще что-то говорил, говорил долго…
– Вы не понимаете меня, – сказал он наконец, глядя на меня насмешливо.
– Не понимаю ничего! – счастливо хохоча, призналась я.
– Ну и ладно, – махнул он рукой. – Не только вы, никто пока ничего не поймет. Да и неважно. Это так, безделка! То ли дело мой проект воздухоплавательного прибора! Нет, вы только послушайте: в цилиндре А, имеющем в нижнем дне отверстие С, устанавливается по оси ближе к верхнему дну пороховая свеча К (так я буду называть цилиндрики из спрессованного пороха). Цилиндр А посредством стоек N прикреплен к средней части платформы R, на которой должен стоять воздухоплаватель… Представим теперь, что свеча К зажжена. Через очень короткий промежуток времени цилиндр А наполнится горючими газами, часть которых давит на верхнее дно цилиндра, и если это давление превосходит вес цилиндра, платформы и воздухоплавателя, то прибор должен подняться вверх… Неужели и этого не понимаете?!
– Ни слова.
Он снова махнул рукой.
– Тут еще много работать. Я пойду. Надо думать. Прощайте, Антон.
– Почему «прощайте», а не «до свиданья»? – встревожилась я.
– Завтра уезжаю в Петербург. Пора. Ждут дела. Ждут друзья.
Я остолбенела.
– Антон, слушайте, – сказал Кибальчич. – Забудьте меня. Я же сказал вам – я не умею думать о женщинах. Я вообще дурак какой-то, когда речь идет о людях, о еде… Знаете, собралось как-то несколько наших, и все были голодны. Мне поручили принести съестного. После долгих поисков принес… красной смородины. Больше ничего так и не придумал. Меня на смех подняли. Я и сам не знаю, почему купил смородину. У меня голова о еде и прочем, обыденном… не думает. И о вас не думает. Вам я формулу подарил. Что хотите, то с ней и делайте.
И он ушел.
Николка, признаюсь тебе, я немного поплакала. Уже второй раз я плакала об этом человеке. Мне казалось, я умру от горя, хотя умом я понимала: жизнь с ним была бы моим несчастьем. Он и вправду отдал мне больше, чем мог отдать любой другой мужчина. От другого я получила бы в лучшем случае только сердце. Он отдал мне плод своего холодного, гениального разума.
Что я могла сделать в ответ?
Я пошла к «Ковру-самолету» и долго смотрела на почти законченное полотно. Фигура Ивана-царевича, великолепная жар-птица, весь окружающий пейзаж, совы, которые своей зловещей красотой и таинственностью будоражили мое воображение до ночных кошмаров, – все было закончено. Только сам ковер с аккуратно вырисованными на нем подмалевками моей рукой еще не был написан. В.М. сказал, что придет к полудню и завершит работу.
Я смотрела на ковер. Какая небывалая легкость в его очертаниях! Легко вообразить, что он сделан из нового материала, что сила его полета кроется в волшебных нитях, из которых он соткан. Нет, не волшебные слова и заклинания, о которых думала я, когда подбирала и выстраивала узор древних рун, дали ему эту силу. Формула. Строгая, холодная формула.
Я взглянула на нее. Все знаки, скобки, черточки, латинские буквы – они вдруг показались мне столь же совершенными и прекрасными, как древние руны. И я поняла, что нужно сделать, как увековечить изобретение Николая Кибальчича. Я напишу формулу на ковре! Она станет частью узора! Я расскажу все В.М., и он найдет самые яркие, самые волшебные краски для этого узора! Наш ковер, пусть и написанный на полотне, исполнится силы и легкости, необходимой для полета. Его полет будет естествен!
Я только что закончила набросок, как отворилась дверь и вошел В.М.
