Отпусти - это всего лишь слово (СИ) - "Сан Тери" (читать книгу онлайн бесплатно полностью без регистрации .TXT) 📗
- Вы чё родственники? - заметив преувеличенную заботу хирург вскинул бровь.
- Ага, братья близнецы, четырёхяйцевые, - безмятежно кивнул я и плавно поехал куда - то носом в паркет.
Очнулся на столе.
- Весёлый ты парень, как я посмотрю. Да выйдете вы, молодой человек. За дверью посидите. Всё с вашим братом будет в порядке.
- Я должен видеть, - твёрдо сказал Вольх, Ой, бля мудаааааак Но видимо перед врачами пасуют все, потому что хирург очень так ласково облажил его по матери и сообщил, что если пацан не успокоиться, то заберёт своего так называемого братика и поедет искать другую больницу.
- Чего не по горлу то? - поинтересовался мужик вкалывая новокаин и накладывая швы. - По горлу оно вернее. Раз и всё. А вообще, паря, не умеешь вены резать не берись. Резать надо вдоль. Тогда точно наверняка.
Не знаю, где они откапали этого хирурга, но потенциальных самоубийц к этому дяденьке отправлять точно не стоило. Очевидно взяв на себя гуманную миссию очищения человечества от всякой швали, дядя, очень доходчиво рассказывал о способах этого самого самоустранения.
Затем пришла молоденькая медсестричка и узнав что я порезал руку на слабо, очевидно прониклась, потому что принялась со мной кокетничать самым прямым образом. Я прифигевал. Количество людей не имеющих Интернета в нашем городе, оказалось каким - то нерационально большим. Ну не было в её глазах ничего того, что могло бы там быть узнай она во мне парня с видеоролика.
Когда я вышел живой и бодрый, меня ждала весьма живописная картина в виде нарезающего развороты под дверью Вольха.
Сказать, что он был бледным, не сказать ничего. Нежные оттенки его зелёно - фиолетового лица, меня признаюсь порадовали. Прямо такое садисткое удовольствие испытал.
Честно пёрся пока мы шли по коридору, и он молчал, но трясло его так, что на его месте я бы поостерёгся садиться за руль. После выхода из приёмного покоя, я планировал с ним расстаться. Больше не было силы способной удержать меня рядом с ним.
Мы вместе миновали линию кустов, огораживающих больницу.
- Ник.
Вольх всё ещё пытался.
- Ник прости меня.
Господи за то время что мы были вместе, за то время что он меня ебал, можно было хоть как - то сменить пластинку. Этот репертуар мне изрядно приелся. Для того что бы я его простил, одного слова прости больше было не достаточно, а чего было достаточно я не знал. Может быть того, что бы он сейчас реально от меня просто отъебался раз и навсегда. Ну или месячишко под окнами постоял на коленях, а ещё лучше подвешенный за яйца. Я вообще не злой и даже не злопамятный. Душка прямо.
- Вольх, съеби из моей жизни. Раз и навсегда, - тихо сказал я останавливаясь перед его машиной.
- Это единственное, что ты сейчас можешь сделать правильно.
В темноте было практически не видно его лица, слабый свет падающий со стороны окон не позволял различать выражения. И мне было честно говоря наплевать, что он там чувствует сейчас. Даже если задыхается и корчиться в сердечной крови от боли, мне плевать. Перед ним я заплатил свою цену. Отдал долг вины с лихвой. Больше искупать было нечего. Так что он для меня умер.
- Помнишь, что я тебе сегодня сказал? - напряжённо проговорил Вольх.
- Я пошёл. - Я повернулся, и получил сильный удар по шее. Даже не понял что произошло, просто разом навалилась чернота и кто - то выключил свет.
Очнулся я в знакомой комнате. Связанный. Одна рука была пристёгнута наручником, вторая очень бережно и аккуратно зафиксирована в районе локтя. Я был абсолютно голый. Ноги Вольх привязал тоже. Не знаю зачем привязал. Очевидно, что бы я не дёргался и не повредил себя.
Вольх скорчившись сидел рядом, потерянно обхватив голову ладонями. Моя голова болела. Реально так раскалывалась от боли, как и ноющее запястье да и всё тело если говорить по правде. Болело всё, впрочем болело у меня уже давно, я даже к этому привыкать начал, но под кайфом боль не воспринималась. А сейчас никакой наркоты не было.
Заметив что я очнулся, Вольх вскинулся, поправил подушку устраивая удобнее. Заботу проявлял, ну надо же. Сука.
- Вольх, ты сейчас понимаешь, что творишь? - хрипло спросил я. Очень хотелось пить.
- Ты понимаешь, что ты сейчас творишь? Немножечко понимаешь?
- Да.
Я ожидал что он смутиться, но возникало ощущение, что пока я валялся в отключке, он всё тщательно продумал и спланировал.
- Абсолютно всё понимаю.
- Тебя посадят.
Он покачал головой.
- Нет, Ник. Завтра тебя и меня здесь не будет. Найти нас не смогут.
- Гнида ты. - Я закрыл глаза и отвернулся. - Гнида ты, позорная.
- Похуй. Говори, что хочешь.
Вольх поднялся и принялся раздеваться.
- Больнее чем ты мне сделал Ник, ты мне всё равно уже не сделаешь. Так что говори, что хочешь. Хочешь оскорбляй, хочешь плюйся, хочешь ори во весь голос, тебя всё равно никто не услышит.
Вот как? Я сделал ему больно. Я ему сделал больно, значит?
Меня захлестнула такая ярость, что я забился как припадочный, грозя переломать себе руки и ноги, но явно движимый желанием добраться до его горла, зубами если понадобиться. Вольх навалился сверху, в одних штанах, лежал, и удерживал в жёстком захвате, фиксируя голову, не давая убиться. До тех пор пока я не выдохся и не прекратил материться и орать, матерный запас у меня был большой. Так вот я исчерпал его весь. А затем, дождавшись, когда я ослабну, Вольх наклонился и поцеловал меня. Голову он успел убрать прежде, чем я вырвал ему губу.
А дальше как в дурном кино. Повязка жгутом через рот. Грамотный такой кляп, чтобы не мог прикусить себе язык и задохнуться. После чего Вольх принялся меня ласкать. Гладить по всему телу, раз за разом, очевидно просто не понимая как противны и мерзки в эту секунду его прикосновения. Наркоты не было. В этот раз не было никакой наркоты, но очевидно она не была нужна ему. За эти три дня он изучил моё тело вдоль и поперёк. Как снаружи, так и изнутри. Ломать меня в очередной раз было труднее. Но оказалось, что это тоже возможно. Сломать. Если раньше я мог убежать от реальности, закрывшись тем, что он меня обдолбал и я невменяемым, сейчас я находился в полном сознании.
От его прикосновений у меня встало минут через пять. Не верил, что это возможно. В моём - то плачевном состоянии. Оказалось, возможно. Реально возможно. Хотелось откусить собственный язык, уничтожить собственное мерзкое тело, только бы не видеть этого радостного взгляда. Победного взгляда, когда он и я понимали, что я могу говорить всё что угодно, ненавидеть и извергать проклятия, но у меня стоит на него. Моё ебанутое тело откликается на каждую трепетную или жёсткую ласку, что я не хочу, не желаю, не буду, но вот умираю от желания, вспыхиваю как спичка в уверенных руках.
Что член с готовностью прыгает ему в ладонь, а бёдра совершают непроизвольные движения. Что я не хочу, но ничего не могу сделать со своим телом. Что готов орать, и умолять, что бы он взял меня, и в то же время я страстно желал самого себя кастрировать, потому что у меня яйца поджимались и дрожали стоило ему слегка к ним прикоснуться. А он прикасался. Да ещё как. Вылизывал как мороженное, начиная от лица и заканчивая пальцами на ногах. Как можно лизать чужие пальцы? Такое даже распоследний вафлер не сделает, а Вольх делал всё, он меня не просто ласкал, он пел меня. И паскудное тело как его грёбанная гитара, откликалось на эту песню вибрируя каждой струной под прикосновением чутких пальцев.
Может он больной. Психически больной грёбанный хуесос, но он действительно любил меня. Каждым движением, каждым жестом, плыл по моему истерзанному телу мягко, нежно, не спеша, как бережная лодочка, по непокорной гавани умело обходя или усмиряя конвульсивные волны препятствия. И брал неторопливо, входя очень медленно, осторожно, не двигаясь, прислушиваясь, всматриваясь в выражение лица, чутко реагируя на ритм сбивающегося дыхания. Стоило музыке чуть сбиться, как он останавливался и замирал, подавая назад, просто не позволяя мне испытать боль этой ночью, но окуная в наслаждение. Не острое, не яркое, а нежное, мягкое, неторопливое, накатываюшее по нарастающей приливной ласковой волной удовольствия, поднимая всё выше и выше пока по моему телу сотрясаясь поднимающимися вверх волнами не прошёлся девятый вал ослепительного, невыносимого оргазма. Повязка была мокрой и изжёванной. По лицу лились слёзы. Я не хотел стонать и сдерживался пока мог, сдерживать слёзы не хотел. Когда тело плачет от удовольствия, а душа корчиться от боли. Неужели он не понимает, как же больно он мне делает? Неужели не понимает, что помимо спермы в моей голове, есть так же и иные субстанции? Очевидно он этого не понимал. Потому что верил, что всё у нас будет хорошо. Или как он сказал. Посадит на цепь и будет любить пока мне не захочется ничего другого. Что ж в первый раз у него это получилось. А теперь в очередной раз сломав меня. Он намеревался сделать это снова.
