Всё та же я - Мойес Джоджо (читать книги онлайн без регистрации TXT) 📗

Во время первых уик-эндов я только и делала, что ходила, буквально часами. Я почему-то решила, что мы с Натаном будем поводить время вместе, обследуя новые места. Но у Натана уже образовался свой круг знакомых – в основном накачанных парней из категории тех, кого не слишком интересует женское общество, по крайней мере пока они не вольют в себя несколько банок пива. Натан проводил уйму времени в тренажерном зале и отмечал каждый уик-энд свиданием с одной или двумя девушками. Когда я предлагала сходить в музей или пройтись по парку Хай-Лайн, он смущенно улыбался и говорил, что у него уже есть свои планы. Итак, я гуляла в одиночестве. С картой в руках, обходя стороной центральные улицы, я шла через Мидтаун в Митпэкинг, Гринвич-Виллидж и Сохо; словом, туда, где, как мне казалось, были интересные места, и по дороге пыталась запомнить, куда какой транспорт идет. Я увидела, что Манхэттен делится на четко различимые районы: от Мидтауна, с его высотными зданиями, до мощенных булыжником холодных мостовых Кросби-стрит, где каждый второй человек выглядел как модель, как будто все они выкладывали в «Инстаграме» фотки, посвященные органическим продуктам. Я шла куда глаза глядят, без особой цели. Поела салат в салат-баре, заказав резаные овощи с кинзой и черной фасолью, потому что такого никогда не пробовала. Села в метро, делая отчаянные попытки не походить на рядового туриста, когда пыталась понять, как купить билет и идентифицировать легендарных сумасшедших, после чего десять минут ждала, чтобы унять сердцебиение, когда снова оказалась при свете дня. А потом я перешла реку по Бруклинскому мосту, как в свое время сделал Уилл, и при виде мерцающей внизу воды, от грохота транспорта под ногами у меня вдруг подпрыгнуло сердце, а в голове еще раз прозвучал его голос: Просто живи ярко. Подгоняй себя. Не останавливайся на достигнутом.

Я замерла на середине моста, завороженно глядя на Ист-Ривер. Я словно оказалась в подвешенном состоянии, у меня внезапно закружилась голова от возникшего в душе странного чувства, что я больше не привязана ни к какому конкретному месту. Ну вот, еще одна галочка в моем списке. Правда, очень скоро я перестала ставить галочки, потому что все кругом было новым и незнакомым.

Во время этих первых прогулок я увидела:

мужчину в женской одежде. Он ехал на велосипеде и пел в микрофон с динамиками мелодии из шоу, а прохожие ему аплодировали;

четырех девочек, прыгавших через скакалку между двумя пожарными гидрантами. Они прыгали сразу через две скакалки, и я остановилась, чтобы им похлопать. Они застенчиво улыбнулись в ответ;

собаку на скейтборде. Но когда я написала об этом сестре, она ответила, что я надралась;

Роберта Де Ниро.

По крайней мере, мне показалось, что это Роберт Де Ниро. Был ранний вечер, и на меня вдруг напала тоска по дому, а он проходил мимо на углу Спринг-стрит и Бродвея, и я, не удержавшись, громко сказала: «Боже мой! Роберт Де Ниро!», но он даже не повернул головы, и потом я терзалась сомнениями, то ли это был случайный прохожий, который решил, что я говорю сама с собой, то ли это действительно был Роберт Де Ниро, которому просто пришлось не по вкусу, что незнакомые женщины на тротуаре выкрикивают его имя.

Я выбрала второй вариант. И моя сестра опять обвинила меня, что я надралась. Тогда я послала ей фотку с моего телефона, на что она ответила: «Идиотка, это мог быть чей угодно затылок», добавив, что я не только пьяная, но и с самого рождения скудоумная. После чего тоска по дому чуть-чуть ослабла.

Мне хотелось рассказать об этом Сэму. Рассказать все, все, все. Изложив в письмах, написанных красивыми буквами, или, по крайней мере, в длинных сумбурных имейлах, которые мы непременно сохраним и распечатаем, а потом, после пятидесяти лет счастливого брака, отыщем на чердаке нашего дома, чтобы показать своим внукам. Но я ужасно устала за первые несколько недель, и самое большее, на что оказалась способна, – это послать ему имейл о том, как я устала.

Я старалась не обращать внимания, что он стал редко присылать имейлы. Я старалась постоянно напоминать себе, что он делает настоящую тяжелую работу, спасает людям жизнь и изменяет мир к лучшему, тогда как я сижу у дверей маникюрного салона или наматываю круги по Центральному парку.

Начальник изменил ему расписание дежурств. Сэм теперь работал четыре ночи подряд и по-прежнему ждал, когда ему дадут постоянного напарника. По идее, это должно было помочь нам говорить чаще, но как-то не срослось. Каждый вечер в любую свободную минуту я прилежно проверяла сообщения на своем телефоне, но именно в это время он уезжал из дому, чтобы заступить на дежурство.

Иногда я чувствовала себя до смешного потерянной, и мне начинало казаться, что Сэм – плод моего воображения.

Одна неделя, успокоил он меня. Еще одна неделя.

Но как ее пережить?

Агнес снова играла на фортепиано. Она играла, когда была счастлива или, наоборот, несчастлива, сердита или разочарована, выбирая мощные, эмоциональные вещи. Она закрывала глаза, когда ее руки порхали по клавиатуре, и раскачивалась на стуле. Предыдущим вечером она играла ноктюрн, и, проходя мимо открытой двери гостиной, я увидела мистера Гупника, который сидел возле жены на банкетке. Агнес была целиком поглощена музыкой, но даже с первого взгляда становилось ясно, что она играет для него, а он, в свою очередь, был явно счастлив просто сидеть рядом и переворачивать ноты. Закончив, Агнес обратила к мужу сияющую улыбку, и мистер Гупник, склонив голову, поцеловал ей руку. Я осторожно прокралась мимо на цыпочках, чтобы не мешать семейной идиллии.

Я сидела в кабинете, изучая светские мероприятия на предстоящую неделю, и уже добралась до четверга (благотворительный ланч в пользу детей с раковыми заболеваниями, «Свадьба Фигаро»), но неожиданно услышала, как кто-то стучится во входную дверь. Илария в данный момент была с бихевиористкой для домашних животных – Феликс снова сделал что-то неприличное в кабинете мистера Гупника, – поэтому я вышла в коридор и открыла дверь.

Передо мной стояла миссис Де Витт с поднятой, словно для удара, тростью. Я инстинктивно пригнула голову, но, когда миссис Де Витт опустила трость, выпрямилась, поняв, что старуха просто-напросто стучала тростью по двери.

– Я могу вам помочь?

– Скажи ей, чтобы прекратила этот адский грохот! – Ее изборожденное морщинами крошечное личико побагровело от ярости.

– Простите?

– Массажистка. Невеста по переписке. Без разницы. Мне в моей квартире все слышно.

На миссис Де Витт был пыльник с зелеными и розовыми завитушками а-ля семидесятые в стиле Пуччи, на голове – изумрудно-зеленый тюрбан. И хотя оскорбления старой грымзы задели меня за живое, я не могла оставаться равнодушной к ее наряду.

– Хм, на самом деле Агнес – дипломированный физиотерапевт. И это Моцарт.

– Мне наплевать! Хоть чудо-конь Чемпион, который играет на казý сама знаешь чем. Скажи ей, чтобы прекратила. Она в этом доме не одна. Пусть проявит хоть каплю уважения к другим жильцам!

Дин Мартин зарычал на меня, явно соглашаясь с хозяйкой. Я не смогла с ходу сформулировать ответ, поскольку отвлеклась, пытаясь понять, какой его глаз смотрит прямо на меня, а какой – в сторону.

– Миссис Де Витт, я все передам. – Я пустила в ход свою профессиональную улыбку.

– Что значит «все передам»? Не нужно ничего передавать! Заставь ее прекратить шуметь! Она сводит меня с ума своей проклятой пианолой. В любое время дня и ночи. Когда-то это был тихий дом.

– Но ваша собака тоже ла…

– Правда, та, другая, была не намного лучше. Жалкая женщина. Вечно со своими крякающими подругами, кря, кря, кря в коридоре, а их неприлично большие автомобили забивали улицу. Фу! Я ничуть не удивлена, что он решил поменять ее с доплатой.