Я захватываю замок - Баканов Владимир Игоревич (бесплатная регистрация книга .TXT) 📗

Солнце село, поднялся ветер; в густеющих сумерках древние развалины казались мне уже не сказочными, а страшными. Отец, радостный и взволнованный, все говорил, говорил… А Роуз вдруг обронила:

— Наверное, в такой же башне жила старуха Демдайк из «Ланкаширских ведьм».

Сестра как-то зачитывала мне самые жуткие отрывки из этой книги — так напугала, что даже родители вмешались.

И тут снизу донесся странный, почти отчаянный зов матери. Схватив Роуз за руку, я воскликнула:

— Бежим! Маме страшно!

Да, я себя убеждала, что мчусь на помощь матери, хотя мне просто-напросто хотелось удрать подальше от зловещей насыпи с башней.

Отец сказал, что пойдем вместе. Перебравшись через валы, мы с сестрой взялись за руки и припустили вниз по склону, быстрее и быстрее — я даже подумала, не упадем ли?.. До самого замка страх не оставлял меня ни на секунду. Но мне нравилось. Да весь тот вечер был одновременно ужасным и прекрасным!

Мама сидела на пороге парадной двери, покачивая спящего Томаса.

— Правда, великолепно?! — вскричал отец. — Я куплю его! Пусть даже придется продать последнюю рубашку!

— Если таков мой крест, — отозвалась мама, — Господь даст мне сил его нести.

Отец, как ни странно, только расхохотался. До сих пор не пойму, шутила она или нет… Ее образ почти стерся из моего сознания. Вспоминаются слова, а звук голоса — нет. Помню согнутую фигурку на ступенях дома, помню затылок над спинкой автомобильного кресла, коричневый твидовый костюм, мягкую фетровую шляпу… Лицо не помню. Совсем. Лишь фотография встает перед глазами.

Мы с мамой ушли в машину, а отец бродил по развалинам, пока окончательно не стемнело. Заметив его силуэт на крепостной стене у ворот, я чуть не ахнула: неужели и я там стояла? Даже в сумерках мне удалось рассмотреть золотистый цвет его волос и величественный профиль. Отец был худощав, но широкоплеч — словом, всегда выглядел внушительно.

От избытка эмоций обратно в Кингз-Крипт он мчал на бешеной скорости; меня, Роуз и Томаса непрерывно подбрасывало. Мама заметила, что на узкой дороге так гнать опасно. Отец сбросил газ до минимума, и автомобиль пополз, словно черепаха. Мы с сестрой захохотали.

— Джеймс, всему есть мера, Томасу пора в постель.

Брат внезапно открыл глаза и, приподнявшись, пробормотал:

— Боже мой, ну конечно, пора!

Теперь смеялись все, даже мать.

На следующий день, наведя справки, отец отправился в Скоутни-Холл. Продать замок мистер Коттон не пожелал, но согласился на аренду в сорок лет.

— В доме можно делать все, что угодно! — с улыбкой объявил отец. — По мнению почтенного джентльмена, портить там нечего — куда уж хуже.

И отец постарался! Дом заметно похорошел: его побелили; в гостиной из-под восьми слоев обоев извлекли на свет божий первоначальную деревянную отделку; убрали самые страшные камины, подвесные потолки и перегородки в кухне. В планах значилось многое — подведение отопления, электричество, — но отец еще до начала ремонта истратил столько денег на антикварную мебель, что на остальном, по настоянию матери, решили экономить. Недостающее надеялись приобрести позже. Например, когда отец напишет новую книгу.

Переехали мы весной. Особенно меня впечатлила отремонтированная гостиная. Все в ней дышало свежестью: шторы с цветочным узором, сияющая старинная мебель, белая обшивка (испорченное дерево пришлось покрасить). Большой кувшин с молодыми зелеными листьями бука меня буквально заворожил. Я сидела на полу, не сводя с него глаз, а Роуз играла на старом мамином рояле пьесу «Водяной лилии». Тут вошел радостный отец и, весело объявив, что нас ждет сюрприз, широко распахнул створки окна. В наполненном водой рву тихо плавали два лебедя. Перегнувшись через подоконник, мы начали бросать птицам хлеб; в комнату хлынул весенний прохладный воздух, легкий ветерок осторожно покачивал буковые листья.

Я вышла в сад. Кругом зеленела подстриженная трава и аккуратные клумбы. Первые лакфиоли пахли просто необыкновенно!

Отец расставлял книги в комнатке над воротами.

— Ну, разве не чудесный у нас дом? — крикнул он мне из окна.

Чудесный, согласилась я. И по-прежнему так считаю. Хотя после зимовки тут Северный полюс покажется тропиками.

До чего удивительна память! Закрывая глаза, я вижу три разных замка: один — в закатном свете, каким он предстал нам в первый вечер; другой — свежий и чистый, каким он был, когда мы переехали; и третий — замок нынешний…

Последняя картина очень печальна. Великолепная мебель исчезла. В столовой остался лишь ковер. Не скажу, что нам ее не хватает: как раз эту комнату мы осматривали в день «знакомства» первой. Да и от кухни она далековато. В гостиной еще стоят кресла и рояль — хвала Небесам, никто его не купит, уж больно он старый и громоздкий. Прелестные шторы выцвели. В общем, вид у залов запущенный. Каждую весну мы старательно все намываем-вычищаем, чтобы освежить дом хоть чуть-чуть. Ну, хотя бы буковые листья всегда под рукой…

Обеднели мы лет пять назад; после смерти матери на плаву нас держали, видимо, оставленные ею деньги. Разумеется, тогда меня финансовые дела не интересовали. Я не сомневалась, что отец рано или поздно начнет зарабатывать: он ведь гений, а гениев торопить нельзя! Это нам внушила мама.

Так что же происходит? Чем отец занимается?

Вчера я упомянула, будто он дни напролет сидит над детективами. Глупость, конечно! Мисс Марси редко приносит больше двух книг в неделю (хотя время от времени он действительно перечитывает одно и то же; странно, правда?). Детективами отец не ограничивается. Все ценные книги мы продали (как же я по ним скучаю!), но осталась куча других — например, старая энциклопедия «Британника» (неполная). Читает он ее, переходя по перекрестным ссылкам, для него это вроде игры. Еще отец много думает: стучу иногда к нему в караульню, стучу — нет ответа; вхожу — а он сидит, неподвижно глядя в пространство. В хорошую погоду отец часто подолгу гуляет, только последние несколько месяцев почти не выходил. С лондонскими друзьями отношения давно разорваны. Здесь он подружился лишь с викарием. Вот кто чудеснейший человек! Неженат, за домом следит пожилая экономка.

Хотя, если подумать, минувшей зимой отец и викария избегал.

Из-за отцовской нелюдимости познакомиться с местными жителями нам толком не удалось — да знакомиться и не с кем. Деревня симпатичная, совсем крошечная: церковь, дом викария, небольшая школа, гостиница, магазин (по совместительству почта) и горстка домиков. Впрочем, много людей приходит из близлежащих селений и ферм на службы в церковь.

Название у деревни самое неподходящее — Год-сенд [3]. Так исказили древнее название Годис-Енд, данное в честь норманнского рыцаря Этьена де Годиса, основателя замка Вильмотт. Наш замок, над которым построен дом, тоже носит имя Годсенд, но его возвели уже потомки де Годиса.

Откуда взялось название Вильмотт, неизвестно. Оно относится не только к башне, но и к насыпи. «Виль» [4]наводит на мысли о французском языке. Однако викарий уверен, что речь о Виле, финикийском боге солнца: насыпь буквально создана для ритуальных костров в праздник летнего солнцестояния. Норманны, по его мнению, потом просто ею воспользовались. Отец в теорию с богом не верит, так как финикийцы поклонялись не солнцу, а звездам.

Только мне все равно: на такой прекрасной насыпи одно удовольствие поклоняться что солнцу, что звездам. Я и сама провожу там священные обряды.

Хотела скопировать в дневник доклад о замках, который готовила для школьного исторического общества, но он невероятно длинный, да еще написан витиевато (как в школе стерпели это занудство?). Придется упростить и укоротить.

ЗАМКИ

В ранненорманнский период основу укреплений составляли рвы, насыпи и палисады, за которыми располагались деревянные жилища. Иногда к ним примыкал искусственный земляной холм (мотт) — для наблюдения. Затем появились огромные квадратные башни из