Путь в Запретный мир. Возврата нет (СИ) - "Solveig Ericson" (лучшие книги .txt) 📗
- Что Вы, как я могу?!
Метаморфозу смыло невидимой волной. Тело Брэндиана тут же подверглось цепкому осмотру. Он был выше Каэля, шире в плечах, худощав, но с более выраженным рельефом мышц на руках, плечах и спине.
- Да, ты - истинный сэмэ. Дурак тот будет, кто примет тебя за уке, - темный взгляд короля задержался в паху волка. - Ступай и помирись со своим уке, иначе для него найдутся другие сэмэ, способные держать непослушных мальчишек в узде.
Каэль чувствовал, что звереет, но сильная рука - твою мать, бесцеремонно лапавшая его бедра, грозя вонзить когти, - не давала высказать своё "фи" по этому поводу.
Когда за ними закрылась дверь, тигр яростно зашипел:
- Уке?! Что за фигня? У меня что - на лбу написано, что я раздвигаю ноги?
- А ты хочешь быть сэмэ? - насмешливо спросил волк, усевшись на кровать, подогнув под себя одну ногу.
- Нет, я никем не хочу быть! - голубые глаза горели яростью.
- Врешь, - тихое, но твердое слово, заставило тигра покраснеть. Тяжелый взгляд горячо прошелся по его обнаженному телу.
- Зачем ты выдал меня? - откашлявшись, решил сменить тему Каэль.
- Я - единственный шанс выбраться из этого места. Пока всё их внимание сосредоточенно на тебе, меня не принимают в расчет. Кстати, где твои заколки?
- Под матрасом в моей комнате, - ответил Каэль, пропустив шип по поводу "заколок".
- Почему ты вышел без них? - строго спросил волк.
- Да, как-то не думал, что они понадобятся, что бы сделать десять шагов до твоей комнаты.
- В следующий раз думай, - сухо заметил Брэндиан и в ту же секунду добавил, маняще улыбаясь, - спешил на свидание ко мне?
- Еще чего! Шел надрать тебе задницу за то, что выдал меня! - возмутился тигр, скрестив руки на груди.
Волк рассмеялся, закинув голову и открывая сильную шею с надувшейся жилкой. Каэль облизнулся, но быстро спрятал глаза за длинными ресницами.
- Я спать хочу, устал, - зачем-то сообщил рыжий юноша.
Брэндиан откинул одеяла и кивнул на черные простыни, а увидев нахмуренную физиономию Каэля, ухмыльнулся и сказал:
- Я не буду выполнять сегодня обязанности сэмэ.
- Придурок, - огрызнулся тигр и заполз под одеяло с другой стороны.
Матрас прогнулся - это волк устроился на своей половине и задул свечу. Комната погрузилась во тьму.
***
Он снова был тринадцатилетним подростком...
Снова боль, холод и отчаяние. Спрятаться, чтобы его не видели, чтобы он сам не видел... Мокрое лицо, остывающая от слез кожа... Кровь сочится струйками на пол, где он свернулся, уткнувшись носом в коленки, раны горят огнем, а в груди растет давление, сильнее и сильнее, оно до боли давит на ребра, пока не прорывается истошным криком:
- РЕНЬЯРА!!!!
Сильные руки хватают его, прижимают к горячей, широкой груди, гладят, успокаивают. Это не она, не сестра, но в этих объятиях спокойно, уютно, можно забыться и расслабиться...
Чужие губы прикасаются к виску, мягко проводят по коже. Лицо само тянется к ним, как подсолнух к солнцу. Горячие, обжигающие, они сминают нежный рот, забирая боль, даря радость. Затем поцелуй прерывается, тихий шепот успокаивает:
- Спи: я рядом, никто тебя не обидит.
Глаза слипаются, сон накатывает приливной волной под размеренные удары чужого сердца под ухом.
***
Он проснулся в кромешной темноте в мужских объятиях. Уже знакомая ситуация...
Но в этот раз не хотелось вырываться, ругаться, обвинять. Было тепло: тело расслабилось, чужое плечо оказалось лучшей подушкой. Горячая ладонь согревала обнаженное плечо, дыхание грело макушку. Уютно.
Каэль сделал глубокий вдох и почувствовал, как хвойный аромат вперемешку со свежим запахом горного снега затапливает его с головой. Хорошо... Юноша слегка пошевелился, уткнувшись носом в мягкую кожу и прижавшись крепче к стройному, сильному телу. Рука с открытой ладонью сама скользнула по мускулистой груди на ребра, а потом под спину, обнимая. В горле зарокотало урчание.
Ладонь на плече шевельнулась, огладила его округлость, стала перебирать волосы. Каэль забыл, как дышать, потрескивающий: "мурк", - прекратился.
- Почему замолчал, трещотка? - хриплый от сна голос раздался над головой.
Тигр поднял голову и встретился взглядом с двумя мерцающими желтыми кольцами с оттенком красного в середине. В темноте у волков всегда так с глазами - словно тлеющие угли. Каэль знал, что его собственные глаза сейчас светят зеленью и совсем не голубые.
- Я тебя разбудил? - спросил он извиняющимся голосом.
- Нет, я проснулся раньше.
Молчание. Ладонь скользнула в рыжую гриву, массируя кончиками пальцев затылок. Тигр прикрыл глаза от удовольствия, тихое урчание завибрировало в горле. Еще чуть-чуть и он сможет, он уйдет, только полежит немного, погреется...
Рука мягко, но настойчиво надавила на затылок, а потом жаркое дыхание обволокло лицо, губы.
Судорожный вдох - тигр лежит под сильным телом, уперевшись руками в твердую гладкую грудь, чувствуя, бешеный стук сердца волка.
- Брэнди...
Чужые губы не дали договорить, хулигански налетев на его - мягкие и нежные. Брэндиан не целовал его, а поглощал, вырывая тихие стоны один за другим. Волк сходил с ума - у Каэля был такой аппетитный рот: полный, красивый, припухлый. Его губы хотелось облизывать, посасывать, как вкуснейшую конфету; прикусить, чтобы узнать, какова она на вкус внутри. И Брэндиан не отказывал себе в этом удовольствии.
Руки Каэля уже давно не отталкивали, а притягивали, вцепившись в спину и волосы на затылке. Волк оторвался от губ, прошелся по подбородку и скользнул к шее, жадно впиваясь губами и вылизывая нежную кожу языком. Тигр мурчал, и вибрация в горле была так сильна, что губы Брэндиана занемели и зачесались. Улыбаясь из-за необычных ощущений, он спустился к груди и потерся о сосок губами. Стройное тело в его руках выгнулось со стоном и опало на черные простыни. У мужчины заныли ладони от желания прикасаться, гладить, сжимать тело Каэля. Но мешала простыня. Потянув ткань вниз, Брэндиан стал спускаться поцелуями вниз, покусывая кожу и дразня языком.
Каэль растекся тягучей нугой по постели от ощущений горячего рта скользящего по его телу, которое перестало подчиняться мозгу: оно выгибалось навстречу, дрожало, покрывалось мурашками. Оно жаждало... Но когда гладкая ткань оказалась опасно низко на бедрах, в голове внезапно прояснилось:
