Юноша из восточного гарема-2 (СИ) - "F-fiona" (читать книги онлайн полные версии TXT) 📗
***
Лукас кладёт мне в рот кусочки самой вкусной еды. Чтобы их пережевать я прилагаю неимоверные усилия. Состояние странное. Будто бы я уже умер. Мыслей нет. Я ничего не хочу. Просто лежу. Разговоры друга не занимают. Несчастный врач пришёл с коллегами. Как они не бились – не понимали, что за недуг меня точит.
Ильдар был в ярости, Джафар в бессильной злости, выливавшейся на всех. Его репутация была подорвана. Он уверился, что я сам сделал что-то с собой. Обыскал комнату, разорвал постельное бельё, переворошил все вещи.
Абида я больше не видел.
Странно, но меня не пугает будущее. Грустно только. Жизнь моя была интересной, полной приключений, но этого ли я хотел? Я бы многое поменял. Улыбаясь, я представляю Хакима. Как же я люблю его. Невозможно так любить. Я ослеплён этой любовью. Всё ему прощаю… И пусть. Снова бы прощал. Хаким лучший, даже сейчас, когда не ищет меня.
***
Горячие слёзы текут по щекам. Просто текут. Не понимаю отчего. Лукас спит рядом, когда я шмыгаю, он подскакивает, включает свет:
- Ты весь в крови, - ужас в его голосе даже трогает меня.
Преданный Лукас, он не отходит от меня ни на шаг. Он бежит за полотенцем, протирает моё лицо. Значит, это не слёзы. Как хорошо. А то мужчины не плачут.
***
Джафар пришёл ночью. Бесцеремонно выгнал Лукаса, сел рядом, взял мою руку в свои.
- Хватит, я отпущу тебя, только прекрати. Ильдар даст тебе денег, не будет удерживать. Перестань, Лёш.
- Я не могу, я ничего не делаю, - чёрт, как же трудно говорить. Почему меня не пугает моё состояние так, как оно пугает всех остальных?
- Лёша… Клянёшься?
- Да.
Он сжимает мою руку и шепчет:
- Я не хотел… Чтобы было так.
***
Организм отказывается принимать пищу. Моё тело сотрясают судорога, а затем содержимое желудка выталкивается обратно. Лукас, наверное, задолбался убирать, но он упорно кормит меня с ложечки. Он тоже чувствует себя виноватым.
- Скажи, - едва шевелю губами я, - почему ты ещё здесь?
Джафар сказал, что Лукаса никто больше не удерживает.
- Куда мне идти? – его руки растирают мои ноги, чтобы кровь хоть немного циркулировала в них. – Азиз не примет меня. Скорей всего, он знает о том, что я был у Ильдара. Азиз не поверит, что меня никто и пальцем не тронул. Как и твой Хаким.
- Идиоты, - позволяю себе слабую усмешку, которая забирает все мои силы.
***
Врачи оставили свои попытки выяснить, что со мной. Ильдар, по слухам, уехал. Джафар не появлялся. Он распоряжался, чтобы мне предоставляли всё необходимое, но много ли мне было надо? Я похудел, руки стали тонкими, почти прозрачными. Дышалось с трудом, сердце кололо. Эта боль отрезвляла. Я рад, что чувствовал её.
***
Я понял, что конец уже близко. Каждый вдох стал мучительным. Приходил я в себя лишь на пару часов в сутки, остальное время спал. Лукас смотрел на меня с болью, наверное, я хреново выглядел. От него больше не было слышно слов ободрения, он уже и сам не верил. Последней точкой стали волосы.
Вчера Лукас решил расчесать их. Стоило провести щёткой по ним, как пугающе большой клок остался на зубчиках. Друг замер и разревелся. А я лишь вздохнул.
Знание, что сегодня особый день пришло ко мне с утра. Я не удивился шуму, крикам, побледневшему Лукасу и Хакиму, который ворвался в комнату в сопровождении штурмовой группы и кинулся ко мне. Тянусь к нему руками и чувствую такое необходимое тепло.
- Господи, малыш, что они сделали с тобой?
Надо же, вспомнил Бога. Кто-то же был атеистом?
- Я убью его! – кричит Хаким, вид у него такой, будто он боится меня коснуться, чтобы я не рассыпался.
- Не нужно, просто забери меня отсюда.
Он кивает, поднимает меня на руки и уносит из этого дома, ставшего для меня кошмаром. Перед глазами мелькают размытые краски. Мне уже не страшно, Хаким рядом, это главное. В машине не выпускает меня, прижимает к себе, покрывает поцелуями лицо, шею. Едем долго, когда вдалеке виднеется город, я спрашиваю что дальше.
- В больницу, тебе помогут.
- Не нужно, - опускаю глаза. – Пожалуйста.
С удивлением он кивает, наверное, он решил, что я хочу провести последние минуты в приятной обстановке. В его таких любимых мной глазах боль. Ничего, пусть помучается. Я больше не тот мальчик, которому можно дурить голову.
Хаким остановился в «Марриотте», ещё бы он выбрал что-то меньшее классностью. Он вносит меня на руках в номер и усаживает в кресло, утыкается лицом в мои колени. Я глажу его густые волосы и чувствую, как внутри всё переворачивается. Самое трудное.
- Ты искал меня?
- Конечно, я ни на секунду не поверил, что ты сам мог уйти…
Это хорошо. Радует. Прошу негромко:
- Хаким, посмотри на меня.
Он выполняет просьбу. Никогда не видел его таким расстроенным, в отчаянии, я бы сказал.
- Я не спал с Ильдаром. Он не успел. Ты веришь мне?
- Да, - помедлив, не понимая.
- А ты, любимый, ничего не хочешь рассказать?
По его лицу пробегает тень. Он не тушуется, сразу понимает, что мне известно про его связь с Ясоном.
- Это было ошибкой. Прости, Лёша. Я действительно жалею об этом.
Молчу. Даю ему шанс.
- Я был зол на тебя, это случилось сразу после… - запнулся. Подбирает слова. – После того, как ты исчез.
- Понятно.
Он не понимает мою улыбку. Его глаза расширяются, когда я встаю, потягиваюсь. Чёрт возьми, как же тяжело было лежать в одном положении столько времени и строить из себя умирающего. Голова немного кружится, пошатывает, но в целом ничего. Направляюсь к бару и беру апельсиновый сок.
- Лёш, что происходит? – с расстановкой, неспешно. Конечно, кого бы не удивило превращение из умирающего во вполне себе здорового молодого человека. Правда, отощавшего.
Делаю пару глотков и улыбаюсь:
- А что происходит?
Хаким встает, смотрит на меня с интересом:
- Тебе неожиданно стало лучше?
- Конечно, это всё сила твоей любви, - откровенно издеваюсь.
Ловлю злую усмешку. Кажется, я разбудил зверя в его душе.
- У тебя три минуты, чтобы всё рассказать.
- А потом что? Вернёшь меня Ильдару?
Он долго смотрит на меня. Понимает:
- Ты обижен из-за Ясона.
- Какая проницательность, - фыркаю я и опускаюсь на кровать, так как ноги отказываются служить. Как бы я не переборщил.
- Лёш, я извинился, - он медленно подходит. Этакая пантера перед прыжком.
- Считаешь, этого достаточно?
- Я заглажу свою вину, - обещает он как-то нехорошо, пожалуй, слишком убедительно, замирая в шаге от меня. – Так тебе не нужна больница?
- Только одно лекарство, - невинно улыбаюсь. – Противоядие от одного очень редко встречающегося цветочка, растущего в саду Ильдара.
Чего-то подобного Хаким ожидал. Секунду переваривал услышанное, затем замахнулся. От пощечины у меня искры из глаз посыпались.
- Лучше бы тебя все шейхи отымели, чем доводить себя до такого состояния! – он хватает меня за руку и тянет к зеркалу.
Блин, ну перестарался, но это и его вина тоже – где его носило целый месяц? На прежнего Лёшку этот парень был не похож. Неестественно бледный, с чёрными кругами под глазами, заострившимися чертами лица, волосами, торчащими во все стороны, словно пакля. Юноша из восточного гарема, блин.
- Хочу сесть, - не своим голосом произношу я, и Хаким пугается, относит меня на кровать.
- Лёшка, ты такой дурачок…
- Не могу, когда меня принуждают, - хватаю его руку и зажмуриваюсь. – Хаким, достань мне лекарство. Уже пора бы...
- Конечно, сейчас, малыш.
Легкое прикосновение его губ к виску, и он уходит.
***
Про это растение мне рассказывал Петрович, страстью которого были яды. Яд – это не обязательно смерть. Чаще всего они парализуют, замедляют работу внутренних органов. Когда я увидел в саду Ильдара смутно знакомый цветок, то долго не мог поверить в удачу. Абид, уверившись, что я уснул, оставил меня одного. Спеша, я срывал плотные зелёные листья. В ванной я приготовил что-то вроде настойки (превратив листья в кашицу и залив спиртом, стоявшим здесь для дезинфекции мелких порезов, наверное) и залил в бутылочку из-под какого-то травного тоника. Даже когда подозрительный Джафар проверял всё – не догадался. Самым трудным было принимать яд, ведь Лукас не отходил ни на шаг. Но достаточно было и половинки колпачка. Слабость, вялость, замедление всех важных процессов организма. Я боялся превысить дозу, поэтому приходилось и притворяться. Хорошо, что от яда клонило в сон, иначе бы я не выдержал. От еды приходилось отказываться сознательно.
