Мир твоими словами (СИ) - "Mia_Levis" (серия книг TXT, FB2) 📗
- Давай-ка я помогу тебе раздеться, - мальчишка сразу распахнул глаза, и в этот момент Андрей мог поклясться, что они поистине черные, без какого-либо коричневого оттенка. А спустя секунду Андрей понял, что так показалось из-за того, что зрачки мальчишки расширились от страха. Он покачал головой с такой энергией, что с волос во все стороны полетели капли жидкой грязи и комочки уже засохшей земли. - Ладно, я отвернусь, если ты смущаешься. Но помочь тебе смыть грязь с волос все равно придется.
Андрей развернулся, недоуменно нахмурившись. И чего так испугался парень? Как-будто он его сейчас насиловать будет, честное слово. За спиной раздавался шорох одежды, еще через минуту прозвучал тихий плеск воды, и, мысленно досчитав до десяти, Андрей обернулся.
- Не слишком горячо? - поинтересовался он, подходя ближе, и титаническими усилиями сдерживая усмешку, заметив, что мальчик покраснел, как благородная девица. На вопрос паренек уже привычно покачал головой, и Андрей добавил: - Давай-ка помоем голову, а потом уже домоешься под душем.
Андрей намочил ладони и начал мокрыми руками смывать основную массу, которая засохла и теперь была, как грязевая маска на затылке. Уже потом, когда Андрей наконец-то добрался до волос, он взял шампунь и несколькими энергичными движениями вспенил его.
- Дальше сам? Или помочь? - Мальчишка вновь замотал головой, и Андрей улыбнулся, вытер руки и добавил: - Полотенца здесь, одежда вон, на тумбочке, если что-то понадобится - постучи в дверь. Я подожду тебя в коридоре, - Андрей вышел, тихо прикрыв дверь, и опустился просто на пол, прислонив спину к стене. И зачем он взял на себя такую заботу? Ведь он не нянька и не благодетель. Там, на улице, под дождем, казалось, что все значительно проще, нужно только обогреть и накормить несчастного. Но сейчас, в теплоте собственной квартиры, Андрей осознал, что его решение было очень опрометчивым, ведь он не сможет завтра утром прогнать его, но и не сможет помочь. Андрей запустил пальцы в темные волосы и устало прикрыл глаза, пытаясь не думать о завтрашнем дне и надеясь, что все решится само по себе.
***
- Вкусно? - с опаской поинтересовался Андрей, наблюдая, с каким животным аппетитом мальчишка накинулся на вчерашнюю гречку. Тот закивал, на этот раз утвердительно, и Андрей улыбнулся, позволив себе немного понаблюдать за пареньком. Горячая ванна сделала его человеком, по крайней мере на щеках появился легкий румянец, и он уже не напоминал ходячего мертвеца. Волосы, все еще влажные, оказались по-настоящему необычными, почти золотыми, и в свете люстры переливались янтарным оттенком. Одежда Андрея на мальчишке висела бесформенным мешком, худые руки, покрытые синяками, казались еще тоньше в широких рукавах просторной футболки. Парень поднял взгляд на Андрея и тот наконец-то отвлекся, встал из-за стола, достал из комода блокнот и черную ручку и протянул их гостю, который наконец-то доел:
- Наелся? - Андрей дождался утвердительного кивка, а потом продолжил: - Напиши, пожалуйста, свое имя.
Парень взял ручку, на несколько секунд замер, что-то обдумывая, а потом быстро нацарапал совсем детским почерком “Женя”. Андрей не знал, правда это или нет, но теперь хотя бы мог хоть как-нибудь обращаться к своему гостю.
- Хорошо, Женя. Сколько тебе лет? - Женя вывел цифру “семнадцать”, и Андрей прекратил расспросы. Его еще многое интересовало, но он решил, что на сегодня стоит оставить Женю в покое. - Ясно, ладно, давай я сделаю тебе чай, а потом отведу в комнату. Поздно уже.
Андрей отошел к плите, а Женя положил голову на сложенные на столе руки и прикрыл глаза. Он чувствовал себя защищенным и счастливым. Тем особенным счастьем, которое не имеет ни начала, ни конца, а просто зажигается яркой искоркой под влиянием каких-то мелочей, столь неважных для большинства людей, но невероятно ценных для тех, чья жизнь переполнена лишений и страданий.
Когда Андрей обернулся к столу, Женя уже спал. Он улыбался, и Андрей не решился будить его, решив сегодня играть няньку до конца, и отнести его в комнату на руках.
========== Часть 4 ==========
Андрей бережно опустил Женю на кровать, накрыл одеялом, убрал с его лба золотистую прядь и медленно вышел в коридор, тихо прикрыв дверь. А потом он еще долго сидел на кухне, обхватив дымящуюся чашку с чаем ладонями, и думал о сегодняшнем дне, который начался так прозаично и закончился столь необычно, знакомством с этим странным немым мальчиком.
На столе все также лежал листок, на котором неровным почерком было выведено имя и возраст гостя Андрея. Все, что он знал. Имя и возраст. Достаточно ли этого для того, чтобы довериться человеку? Андрей мог с уверенностью сказать, что нет, но и просто прогнать Женю он не мог. Слишком светлым, слишком чистым казался этот паренек. Яркое пятно среди множества серых людей. В итоге, так и не решив ничего, Андрей направился в ванную, а потом в спальню, где провалился в тяжелый, неспокойный сон.
***
По стеклу струйками стекала дождевая вода. Женя сидел на подоконнике, склонив голову на колени, и невидящим взглядом наблюдал за тенями, пляшущими по углам. Настольная лампа светила настолько слабо, что света хватало лишь на то, чтобы разогнать темноту небольшого участка комнаты. Стол и лампа на нем стояли неподалеку от окна, именно поэтому Женя и сидел здесь, иногда вздрагивая, когда порыв ветра заставлял громко дребезжать оконное стекло и бесноваться черные тени, столь сильно пугающие Женю. Часы показывали уже второй час ночи, время, когда шестилетнему ребенку давно пора видеть красочные сны, но страх не позволял мальчику встать с подоконника и дойти до крошечной кровати, которая, как назло, стояла в самом темном углу. Поэтому он продолжал сидеть, дрожа в тонкой майке, иногда смотрел в окно, в надежде, что скоро вернется мама. И пусть она его отругает и ударит, а она обязательно это сделает, но ее присутствие хотя бы избавит Женю от холода страха, который так крепко объял его, заставляя сдерживать дыхание и зажмуриваться до белых пятен под веками.
Но минуты шли одна за другой, а мама не возвращалась, совершенно забыв, что у нее есть ребенок. Да, нежеланный и ненужный, но все же ее родная кровь. И когда небо совсем рядом в очередной раз прорезала ярко-синяя вспышка молнии, освещая комнату, Женя беззвучно заплакал, не в силах произнести ни слова, не имея возможности ни закричать, ни громко зарыдать, как того ему хотелось.
Женя резко распахнул глаза и сел на кровати. Несколько секунд он лишь недоуменно осматривался кругом, осознавая, что находится не в той комнате, которая ему только что снилась и где он жил до недавних пор. Но совсем скоро Женя вспомнил, где именно находится, и облегченно откинулся на подушки, устремив взгляд в темный потолок.
На улице, так же, как и в его сне, шел дождь, монотонно стуча по стеклу. Женя повернулся на бок, подложил руку под голову, и закрыл глаза, намереваясь снова заснуть. Ведь он уже не маленький мальчик, теперь он знает, что тени в углах никогда не причинят вреда. Слишком хорошо Женя осознал, что бояться нужно живых людей, а не монстров, скрывающихся в темноте. Это люди причиняют боль. Но очередная вспышка молнии и последовавший за этим раскат грома разбил все самообладание. Воспоминания настигли Женю слишком внезапно, не давая времени подготовиться и закрыться броней абсолютной апатии и фатализма, как он привык. Больше не было сил надеяться, не возникало желания помолиться Господу, не верилось, что мир прекрасен, просто люди не хотят этого замечать. Все, что испытывал сейчас Женя - страх. Бесконтрольная паника, от которой не спасали ни закрытые глаза, ни мысленные уговоры здравого рассудка. Напротив, чем сильнее Женя жмурился, тем больше картинок мелькало перед закрытыми веками, раня снова и снова, так же безумно больно, как и впервые. Он видел маму - злую или печальную. Она всегда либо кричала, либо плакала, и не было и дня, чтобы она не прокляла и жениного отца и самого Женю, которые отняли у нее лучшие годы, забрали молодость и красоту. Неизвестно, достигали ли ее проклятия бывшего мужа, но на голову ее сына они сыпались с завидным постоянством, наказывая его опять и опять за чьи-то чужие грехи. А еще он видел детей, с которыми так хотел играть когда-то, но для которых был лишь поводом для смеха. Удобная мишень, которая не может пожаловаться, не может ответить, а лишь улыбается блаженно и нелепо, как будто так и надо, как будто он заслужил. И каждую ночь, лежа в кровати, Женя думал, что завтра все будет иначе, ведь он прилежно молится Богу, и тот обязательно исполнит его просьбы: сделает маму счастливой, и ей больше не придется уходить по ночам, и подарит ему, Жене, друга, одного-единственного, который будет говорить о мире, о жизни, о себе, а Женя будет только слушать, радоваться успехам друга, оплакивать горести друга, жить жизнью друга.
