Песнь Любви (СИ) - "Eva Rouse" (читать книги онлайн .txt, .fb2) 📗
Они снова выбрали не меня… Решили взять другого ребёнка… Почему? Воспитатели говорят, что я очень смышлёный для своих лет и очень симпатичный мальчик ко всему прочему. Но если меня никто не берёт, значит со мной что-то не так. Я смотрю на содранные коленки, испачканные в пыли и соке травы ладони… Но ведь и другие дети такие! Они тоже лазают по деревьям и падают, значит, дело не в этом. Я обиженно заплакал, ежесекундно стирая никак не желающие стихать слёзы, злясь на себя за неспособность понять причин.
Она появилась неожиданно. Я просто открыл глаза и увидел её сидящей на корточках передо мной. Красивая, она казалась мне лесной богиней. Загорелая кожа и тёмные, полностью закрывающие спину волосы.
— Я вот свернула с дороги и заблудилась, но не плачу. А с тобой что? – у неё теплый взгляд.
— Ничего, — я быстро стираю слёзы и сажусь ровно, выпрямив спину.
— Хочешь, я покажу птицу, которую только что нарисовала? — предлагает она и протягивает альбом.
Там лежит много разных рисунков: людей, зданий, животных, пейзажей, мифических существ и каких-то непонятных фигур. На последнем красуется дятел.
— Если захочешь, я научу тебя рисовать. Но сначала проводи меня к детскому приюту. Ты ведь оттуда?
Я киваю, подтверждая.
— Хорошо, — улыбается она. — Меня зовут Лина.
— Лёша, — представляюсь и, спохватившись, добавляю. — Приятно с вами познакомиться.
Она беззлобно смеётся. Просто так, не стараясь меня обидеть, и я сам начинаю улыбаться в ответ.
Лина пробыла в приюте две недели, а затем уехала, забрав меня с собой.
Позднее, когда я подрос, то узнал, что она активно занималась благотворительностью, и большей частью за счет её средств существовал приют.
Я много раз спрашивал — почему она выбрала меня, но каждый раз получал один и тот же ответ: «Чтобы было кому показать мне дорогу, если я заблужусь. Это очень важно».
Я до сих пор не понимаю, что это значит. Может, если у тебя есть к кому возвращаться, то этот человек послужит ориентиром, и как бы далеко ты не ушёл, желание вернуться к нему выведет на нужную тропинку… А может, это был просто бред. Лина порой говорила совсем абсурдные вещи с серьезным лицом и чаще всего, когда не знала ответа или не хотела его озвучивать.
Рисунок был закончен. Совсем простой, почти набросок. При желании можно дополнить деталями, но и без них выглядит завершённым. На мобильном сработал будильник, и по комнате разнеслась мелодия, напоминая о делах ежедневных. Тим накрылся с головой одеялом и предпринял попытку спастись от раздражающего шума под подушкой.
— Вставай. Мне нужно на работу. У тебя полчаса на душ и завтрак, здесь ты не останешься.
— И карета превратилась в тыкву, — широко зевая, он вышел из комнаты.
Позавтракали, спустились вниз и разошлись. Без лишних слов, так, будто наши дорожки и вовсе не пересекались, не было странной встречи, жаркой ночи, а на моем столе не осталось портрета паренька, которому я дал имя.
========== Глава 2. Тут некоторые думают, что они существуют… ==========
Что не болит – не жизнь, что не проходит – не счастье.
(Андрич Иво)
Работа, работа, работа, встречи, переговоры, приказы, инструкции. Снег неустанно засыпал серым пеплом Москву, хороня улицы и разгоняя прохожих.
Я не скучал, квартира не выглядела пустой и одинокой, не встречала меня ненормальной Тишиной с большой буквы… и даже с маленькой. К тому же, с чего мне лезть на стену? Люди постоянно сталкиваются и нередко расходятся до того, как начнут играть хоть какую-то роль в жизни друг друга. Да и подпустить к себе настолько близко отважится не каждый. Слишком дорогая вещь доверие, хрупкая, чтобы ей разбрасываться. К тому же, я с восемнадцати живу один, то есть уже почти восемь лет и мне вполне комфортно. Если ты самодостаточная личность, то такой образ жизни не в тягость. Одиночество – это состояние души и неважно, какая толпа окружает твоё тело.
В общем: мылся, ел, спал, работал, иногда бросал взгляды на рисунок, на котором всё так же безмятежно отдыхал Тим. Обычные будни.
На третий день к четвергу погода разгулялась, дела неожиданно быстро закончились, и я возвращался домой в приподнятом настроении с двумя коробками пирожных в пакете. Ну, что я могу сказать… Обожаю сладкое!
Во дворе играли дети, видимо, уставшие за эти дни сидеть дома. Засмотревшись на них, я не заметил открывающейся двери подъезда, пока чуть не получил ей по лбу.
— Ой, это ты Алексей, извини, не узнала сразу, богатым будешь, — подмигнула мне миловидная старушка, она же соседка по лестничной клетке.
— Здравствуйте, Зинаида Петровна, — я попробовал обогнуть её с левого бока. Мечтать не вредно, меня дёрнули за рукав.
— Знаешь, — зашептала она. Я мысленно приготовился к порции сплетен. Старушка вообще была безвредной, немного одинокой разве что. Слышал, у неё трое внуков, одного даже видел, но приезжали они редко, и я периодически останавливался перекинуться с ней парой слов иногда даже добровольно или как сейчас. — Я в обед мусор выносила, значит. Выхожу, глядь, а он сидит! — всплеснула руками Зинаида Петровна, хлопая себя ими по ногам.
— Кто и где сидит? — я даже заинтересовался, к тому же ответа мне всё равно не избежать.
Домой хотелось всё больше. Как и эклеров в верхней коробке…
— Я решила, это бродяга в подъезд забрался, дай, думаю, милицией постращаю – шугану, стало быть. Подхожу, глядь, парень самый обычный, точно не бомж. Под дверью у тебя, значит, сидит. Я у него спросила, кто таков будет, сказал, что брат твой двоюродный, в гости зашёл. Я его предупредила, чтобы вечером приходил, ты ведь Алексей всегда поздно возвращаешься. А сейчас в магазин вышла, а он всё сидит, часов пять уже к ряду — не меньше.
Я удивился. Не мог же он… Тогда кто? Не брат ведь в самом деле… Но человеку им представившемуся повезло, что в этом доме никто не знает о моём детдомовском прошлом, иначе точно милицию бы вызвали. Я уже поднимался к лифтам, когда услышал последнюю фразу Зинаиды Петровны.
— Тоже мне брат выискался, не похож…
Это, и правда, был он. Сидел на полу, подтянув к себе колени и уткнувшись в них лицом. Отчего-то стало радостно, что на нём надета куртка. На голову он накинул капюшон, руки спрятал в рукава. В подъезде всё-таки было холодно. Я грубо пнул кроссовок.
— Ты мешаешь открыть дверь.
Тим вздрогнул, поднял голову и посмотрел на меня. Его щёки покрывал неестественный румянец, а глаза лихорадочно блестели. Он выглядел таким заморенным и уставшим, что у меня сжалось сердце, а ещё этот взгляд… Словно он не мог на мне его сфокусировать, хоть и пытался. Румянец… И тогда до меня дошло. Я выругался сквозь зубы и рывком поднял Тима с пола.
— Идиота кусок. Тупиковая ветвь развития, доходился в своей жилеточке, — затолкнул его в квартиру.
В прихожей, пока я снимал куртку и разувался, он плавно оседал на пол, сползая по стеночке и тяжело дыша через рот.
— А чтоб тебя и меня за одно, — я потащил его на диван и начал раздевать. За плечами обнаружился незамеченный мной ранее рюкзак. Он что, ко мне переехать собрался? Тим приподнялся, помогая стащить с себя джинсы вместе с бельём, и потерял сознание. Или уснул, обессилев. Надеюсь, что второе… Но я думал о худшем и прикидывал, что делать с трупом в случае чего. И если вызывать ментов, то как объяснить парня, откинувшегося на моём диване, имя которого мне неизвестно? Вечно мне всякая хрень лезет в голову. Тим горел.
Я намочил полотенце и обтёр его, помогая телу избавиться от лишнего тепла. Нашёл в записной книжке нужный номер и стал тыкать на кнопки мобильного, попутно заваривая чай.
— Здравствуйте, Дмитрий, мне нужны ваши врачебные навыки.
— Какие симптомы? – спросил он. Вот за что уважаю этого человека, так за профессионализм. Сразу переходит к делу.
