Раненое сердце (СИ) - "полевка" (лучшие бесплатные книги .txt, .fb2) 📗

- Таких девушек даже распутницами не считают, – Мурат пожал плечами, – ну разве можно противиться очарованию такого красавца? Ведь если смотреть на них со стороны, то каждый образчик тестостеронового мужества. Сильный и гибкий хищник, белозубый и улыбчивый. Ни один бета не может соперничать с ним. А когда все это великолепие да верхом на горячем жеребце, то прямо слышишь, как за деревянными балконами разбиваются девичьи сердца.

- А родители не против? – Альби удивленно почесал нос, у него в голове просто рвался шаблон альфы – аскета-монаха.

- Проще сделать вид, что не видишь, – Мурат пожал плечами, – пожалуешься эмиру, тот, конечно, покричит на альфу и даже, возможно, выпорет кнутом на правиле, но потом появятся побратимы альфы и найдут столько причин прицепиться, что тут или самому бежать из города, или спину подставлять под палки. Нет безгрешных людей… а альфа никогда силой не возьмёт, ему не надо, на него только что не охотятся. Ведь в случае чего, он и денег даст, а если родится ребенок, то даст ему свое имя и будет содержать и ребенка, и мать. И даже если девушку потом выдадут замуж, будет присматривать за своим ребенком. Девочку будет баловать до брака, да и потом будет приглядывать за ее мужем, а сыну даст калым за невесту.

- Но почему не брак? – Альби недовольно морщился, – я не понимаю, это ведь проще.

- По молодости бывает, – Айдан философски пожал плечами, – но жизнь альфы это казарма и разъезды. И потом, не забывай, что он и в семьдесят молод и горяч, а женщина похожа на сморщенный финик. Ты думаешь, это легко смотреть, как любимый человек стареет и умирает? Или женщине в возрасте видеть, как на твоего красивого мужа облизываются молодые соседки? Не осуждай их, в молодости хочется любви и приключений, это потом хочется стабильности и уверенности в будущем.

Омеги принялись вспоминать различные истории, поэтому дальнейшая дорога пролетела достаточно быстро. От интересного разговора Альби отвлекли те самые тряпичные домики. Но в этот раз их было очень много, установленных в порядке и явно выраженных улицах. Это был тот самый временный городок и те самые суперпрочные палатки, что выдерживали даже пыльную бурю. Люди выходили из палаток и уступали дорогу, а потом бежали следом. Всем было интересно, кто приехал и что случилось. Альби с интересом крутил головой по сторонам, увидел и навесы со столами, унюхал запах какой-то еды в больших полевых кухнях и просто казанах, подвешенных над кострами. Хотелось остановить омеговозку и проверить, что там варят и как именно идет раздача еды, но потом он вспомнил обидные слова мужа про длинный нос и опять недовольно надулся. Ничего он не любопытный! Это его люди и он должен о них позаботиться! Показались стены города. Одна опорная башня ворот оказалась разрушенной и, похоже, рабочие увозили куда-то ее остатки, а за воротами стояли стопки новых камней. Фатим сразу объяснил, что сюда установят ворота, которые уже сняли в ад Сам, а они несколько больше, чем те, что висели тут раньше, и поэтому надо построить новую башню, да и сами городские стены начали облицовывать новым камнем, чтобы скрыть, что стены достраивают в высоту. Стоило заехать внутрь города и сразу стало видно, что часть домов была разрушена от слова совсем. На достаточно большой территории лежал мелко раздробленный камень и стояли цветные флажки на маленьких колышках, вбитых в это крошево. Фатим опять стал объяснять, что красные флажки – это границы улиц, а флажки других цветов – обозначение границ зданий. Гостиниц, караван-сараев, которые всегда строили возле ворот, а еще, обозначенное место для нового базара и кварталов ремесленников. Разговор опять сместился к теме, как прокормить такое количество людей. Временный лагерь переселенцев начинался у этих ворот и шел по наружному контуру стен, мимо двух ворот, и заканчивался почти на обратной стороне города. Парники ставили на свободных местах, там, где впоследствии будут сажать деревья, но люди ели быстрее, чем все росло, да и алчные торгаши Торговой федерации сразу взвинчивали цены, видя такой спрос. Теодор Кантарини уверил, что Торговой федерации прищемят хвост, они и так слишком уж пользуются тем, что являются независимыми торговцами, но и на них найдется управа. Да и, в конце концов, теперь, когда договор о сотрудничестве заключен, они смогут поставлять продукты мимо их носа, проведя все это как благотворительную помощь, и те ничего не смогут сделать, поскольку продукты будут не покупать, а дарить. Альби тихо вздохнул, вот было у него предчувствие, что им еще не раз придется столкнуться с этой организацией. Омеговозка тем временем шуршала дальше, мимо домов, которые еще стояли и которые уже разбирали на кирпичи для стен и щебень для улиц. Омег довезли до белоснежной мечети, она теперь еще больше выделялась среди всеобщего разгрома мрамором белоснежных стен и целыми куполами мечети. Это еще больше стало похоже на чудо. Из мечети вышел мулла, и омеги поспешили зайти в прохладу здания, чтобы помолиться в тишине. Хотя о тишине следовало сразу же забыть, потому что за омеговозкой бежали женщины и дети, всем было интересно, кто же приехал. А когда люди увидели белые одежды Ошая, толпа радостно закричала и заулюлюкала, а альфы бросились на перехват, чтобы избежать столпотворения и хаоса. Альби с Теодором тоже зашли на женскую половину, и пока взрослые омеги молились, тихо разговаривали у входа. Теодор в очередной раз переживал, все ли хорошо в семье Альби и не нужна ли ему моральная или физическая помощь, уж очень сильно давит Айдан, может, Теодору стоит как Ошае что-либо сделать, чтобы уменьшить доминирование одного конкретного омеги.

- Вы напрасно переживаете, – Альби взял Теодора за руку и бережно сжал, – Айдан для меня, как для вас Мадлен. Они старше и мудрее, они опираются на свой жизненный опыт и стоят на страже интересов семьи. Поверьте, Айдан такой настойчивый не ради своих капризов, а исключительно, чтобы облегчить мне ношу. Я не все знаю и порой теряюсь, все эти законы и обычаи внове для меня и надо прожить достаточно долго среди этих людей, чтобы улавливать многие нюансы поведения, а Айдан живет здесь с рождения, он соль этой земли и этого народа. Я доверился ему давно, и он ни разу не давал даже повода усомниться в правильности его решений.

Теодор в очередной раз успокоился, и когда омеги вышли из мечети, все сразу забрались в омеговозку, где слуги подвязали занавеси стен, чтобы омег видели жители, да и сами омеги могли все видеть без преград. После этого омег повезли вверх по дороге и завезли за еще одни стены внутреннего дворца. Если план строительства города был утвержден давно, то планировка дворцовой территории не была определена до последних дней. Теперь в проект надо было вписать санаторий для омег, намного больший, чем планировалось сначала, и сделать большее количество лечебных корпусов. А это значило новый план строительства. Омеговозка с трудом проезжала по узким улочкам дворцовых переходов. А омеги с любопытством и печалью разглядывали с высоты своего транспорта поверженные колонны и следы кострищ на некогда безупречном мраморе внутренних дворов. Ощущения были очень тягостные, и все с радостью выдохнули, когда омеговозка наконец выбралась за крепостные стены внутренних укреплений. Сразу на улицах появились женщины, да и некоторые мужчины, услышав, что в город приехал Ошая, побросали свои дела и теперь кричали «Ошая, Ошая» и тянули к омеговозке руки за благословением от муджаддида. Слуги стали кидать в толпу конфеты и золотые монеты, а альфы оттеснять толпу, чтобы обеспечить проезд для омеговозки. Альби даже пожалел о своем приказе поднять ткань стенок. Теперь все видели, где сидит Ошая, и люди едва не штурмовали дорогу, пытаясь добраться до нового святого. Люди просили благословения, и Теодор сдался и попросил место, где бы он мог спеть для людей. Альфы сообщили людям, что Ошая будет петь с крепостной стены, и все люди бросились вперед омеговозки, чтобы успеть занять лучшие места. Вскоре омеговозка доехала до привратной башни и омеги стали подниматься по лестнице без перил. Айдан сразу стал рассказывать, что лестница, построенная против часовой стрелки, позволяет защитникам башни свободно размахивать мечом, в то время как нападавшим движение ограничивает стена. Альби бывал только на стенах, которые были между внутренним двором дворца и городом, и теперь сравнивал их с городскими стенами, которые защищали сам эмират. Укрепления были более мощные и высокие и давали хороший обзор на палаточный город и на пустыню. Теодор хотел встать в проеме, откуда ночные сторожа осматривали пустыню, но вперед него скользнул воин в песочной форме и сел на самом краю, страхуя Теодора от падения. Люди заволновались, когда увидели чужого воина, который сидел, свесив ноги и рассматривая толпу, но стоило за его спиной появится фигуре в белом, как все люди опять стали скандировать Ошая, позабыв обо всех тревогах. Ошая поднял руку, призывая к тишине, и когда наконец стало тихо, снял край шейлы с лица и запел. Теодор пел что-то на итальянском языке, Альби не понимал ни слова, и даже не пытался прислушиваться, чтобы вычленить слова, он просто наслаждался звуком красивого голоса, который лился, как сильная река, унося с собой все тревоги, и оставляя тихую радость на душе. Вскоре песня подошла к концу и Теодор взял особо высокую ноту в конце, потянувшись, казалось, через каждое сердце прямо к свету. Стоило ему замолчать, как вдруг в пустыне начали бить сильные струи воды прямо из песка, высокие, как фонтаны. Это было так неожиданно, что Альби сам едва не вывалился в щель между зубцов для лучников в попытке рассмотреть, что происходит. Толпа ломанулась туда, крича, что Ошая благословил город и пустыню вокруг нее. А Теодор недовольно развернулся к растерянным людям, замершим вокруг него.