Ловец застывших мгновений (СИ) - Кононова Ксения "MidnightLady" (читаемые книги читать .txt) 📗
Не знаю ответов. Не могу принять правильных решений. Не в состоянии перебороть себя. И вместе с этим мечтаю лишь об одном. Спрятаться в Тео. Еще хотя бы раз. Увидеть свое отражение в кофейном золоте его глаз. Там, где покой. Там, где тепло. Там, где чувствую себя живым и целым. Где чувствую себя Артуром. Вернуть чувство иллюзорной защиты и безопасности от себя же самого и распинающих мою душу страхов. Запутался и с каждым днем запутываюсь еще больше. Легче не становится. Ответов так и не появляется. Может, потому что их нет? Или потому что я боюсь их найти? Не готов.
Ночь проглатывает в своих объятиях. Вновь уступаю. Становлюсь Энджелом. Вести бой с самим собой изнуряющее и болезненное занятие. Победителя не будет в любом случае, а проигравшим все равно буду я.
Так и не сдвинувшись в своих самокопаниях ни на йоту, добираюсь до дома. Меня встречает мой рыжий кусочек солнца. Воспоминание о лете. Моем лете. Трется о ноги. Мурлычет. Будто интересуется, куда пропала его подружка. Понимаю, что мне тоже не хватает ее присутствия. Привык? Кэти. Сестра. Сознание постепенно угасает. Слишком тяжело и сложно думать обо всех переменах, происходящих во мне в последнее время.
Не спеша собираюсь. Меня ждет клиент. Нет. Решительно поправляю сам себя. Он ждет не меня. Он ждет Энджела. Почти научился отделять его от себя настоящего. Смог бы рассказать правду Тео? Может, это и есть выход? Рассказать о себе все и увидеть в его глазах отвращение вместо обожания и брезгливость вместо нежности. Ложь. Я соткан изо лжи и порочности, а это невозможно любить. Даже Тео.
Незаметно для меня самого начались ежедневные паломничества в госпиталь. На шестой день Кэтрин сняли швы, и она почти свободно начала передвигаться по палате и коридору. Выздоравливала она быстро и с каждым своим визитом я начал замечать, что Кэти стала чаще улыбаться и выглядеть более жизнерадостной. Очевидных причин этим ее метаморфозам я найти не могу, возможно, все дело в том, что я как и обещал, прихожу ее навещать. Либо она рада, что у нее пока отпала необходимость продолжать ее сумасшедшее путешествие и этому есть достаточно веская причина.
— Доброе утро, Кэти, — я как всегда вхожу в ее палату без стука и натыкаюсь в пороге на Саманту. Невысокая худенькая медсестра с большими голубыми глазами и светло-русыми волосами, собранными в невысокий хвостик на затылке, утыкается мне в плечо.
Слегка неловко пытается разминуться и после нескольких неудачных попыток смущенно улыбается.
— Прошу прощения.
Киваю в ответ, показывая, что все в порядке и делаю шаг в сторону, пропуская ее к выходу. Кэтрин уже не спит. Сидит, опираясь спиной на подушки. Но сегодня на ее лице застыла неподдельная грусть. Подхожу ближе и уже почти привычно обмениваемся поцелуем в щеку.
— Как дела, симулянтка?
Она все-таки улыбается мне.
— Доктор Коул сказала, что если все будет хорошо, через несколько дней меня выпишут.
Новость достаточно оптимистичная, но в интонации Кэтрин отчетливо звучат печальные нотки. Улавливаю какое-то напряжение. Не успеваю ответить. Среагировать.
— Ты был прав, Энджи, — тяжело вздыхает, — ничего из моей затеи не получилось. Да и тебе столько проблем доставила. Похоже, придется вернуться домой.
Теперь понятно, что отравляет ее мысли. Она не хочет возвращаться туда, где до нее по большому счету никому нет никакого дела.
— В любом случае об этом еще рано говорить, — спокойно произношу, присаживаясь в ее ногах. — Чтобы полностью восстановиться, тебе нужен еще минимум месяц и наблюдение врача, так что ни о каких переездах не может быть и речи.
Кэтрин открывает рот, но я не даю ей возразить.
— Ни в одну, ни в другую сторону. Твои открытки никуда не денутся и у тебя еще масса времени впереди, чтобы объездить весь мир. А домой, если захочешь, сможешь вернуться в любой момент. Но только когда поправишься.
— Энджи… — замолкает. Не договаривает до конца. В глазах застывает нерешительность. Отводит взгляд к окну.
Кэти не может продолжить свое путешествие. Не хочет возвращаться домой. По-моему, выбор очевиден. Остаться у меня. Или…нет? Вдруг понимаю, что для нее ничего не поменялось, и я до сих пор лишь случайный знакомый, в котором она неожиданно для себя нашла поддержку и для которого не хочет быть обузой. Не собираюсь выяснять, правдива ли моя догадка. Уже немного изучив Кэти, знаю, это заставит ее нервничать и воинственно отнекиваться.
— Значит так, — она удивленно поворачивает голову ко мне, застигнутая врасплох моим решительным тоном, — ты останешься у меня, пока полностью не поправишься. А потом, когда я буду уверен, что с тобой все в порядке, у тебя будет возможность принять свое самостоятельное решение. До тех пор не хочу слышать ни слова о машинах, поездах, автобусах и самолетах.
— О мотоциклах? — поддевает, но вижу, как слегка расслабляется и в ее глазах застывает искренняя благодарность. На миг хочется рассказать Кэти, о том, что по какому-то Вселенскому невероятному совпадению я оказался ее биологическим братом. Что на самом деле, я хочу, чтобы она осталась со мной не из жалости, и не из-за каких-то других причин, а потому что мне нравится ее присутствие. Потому что хочется почувствовать, что такое подобие семьи, которой у меня никогда не было. Но что-то удерживает меня. Возможно, ей это знание и не нужно вовсе. Она сбежала как раз от семьи, нужна ли ей другая? Странная. В моем лице.
Отрицательно качаю головой.
— Велосипеды и лошадей тоже можешь занести в черный список.
Непроизвольно улыбается.
— Опять придется не спать до рассвета и кормить твоего кота, потому что ты забываешь?
— Таково мое условие и цена моего гостеприимства, — согласно киваю.
Кэти смиренно вздыхает, будто ее ждет рабство, но я лишь улыбаюсь, позволяя ей играть эту роль, чтобы не ранить вновь самолюбие. Вскоре ей приносят лекарства, и она послушно опустошает небольшие пластиковые прозрачные стаканчики, запивая их содержимое водой из бутылки. Запрокидывает голову. Поперхнувшись, кашляет. Корчит смешные рожицы. Наблюдаю с улыбкой. Теперь смотрю на нее немного по-другому. Сестра… Тепло рядом с ней.
Еще какое-то время сижу с Кэтрин. Переговариваемся о мелочах. Жалуется на ужасную вынужденную диету и отвратительную еду. Мечтает о Макдональдсе и огромной порции картошки фри с французской горчицей. Ребенок. Улыбаюсь и обещаю, что мы сходим туда непременно, когда она перестанет попадать под машины. Когда поднимаюсь, чтобы уйти, Кэти как всегда желает мне удачи, и я склоняюсь над ней, касаясь лба легким поцелуем.
— Энджи… — вдруг произносит она.
— Да, Кэти.
— Знаешь, почему я тогда выбрала тебя?
Понимаю, что она имеет в виду.
— Потому что я красивый гей? — делаю предположение, вопросительно приподнимая бровь.
— И поэтому тоже, — смеется, — а еще ты чем-то напомнил мне папу.
Вероятно, на моем лице проскальзывает то полнейшее замешательство, которое на миг сковывает всего меня внутри, потому, что она торопится объяснить свои слова.
— Ну, то есть, мне так показалось. Наверное, поэтому мне с тобой так легко. И ты мне нравишься. Очень. Это глупость, да?
Нет. Это, как оказалось, далеко не глупость. Рассказать? Враз немею, не в состоянии выдавить из себя ни слова. Несколько секунд смотрю на нее, и вопрос срывается с языка сам собой. Покалывает кожу от напряжения.
— Каким он был, Кэти?
Зачем мне это? Я не имею ни малейшего желания знать о человеке, который возможно был моим биологическим отцом. Но слова прозвучали. Запустили механизм. Отрицать поздно.
— Я не очень хорошо его помню, — после нескольких секунд раздумий, произносит Кэтрин. — Его звали Фредерик Чериш. Помню только его теплые руки и как он любил подбрасывать меня в воздух. Смеялся. А мама ругалась, что я уже большая и тяжелая для таких забав. У меня где-то была его фотография. Если хочешь, я потом тебе покажу.
Кэти замолкает, поглаживая ладонью простынь.
