Белыми нитками (СИ) - "Motoharu" (серия книг .txt) 📗
Домой я пришёл совсем разбитым, обычная порция таблеток помогла справиться со стрессом, а телевизор притупил остальные чувства. Я уже медленно соскальзывал в поверхностный сон, когда в дверь позвонили. Я знал, что это был Костя. Два раз и один раз, контрольный, звякнул колокольчик. За что?
- Диман, пошли сыгранём разок, - предложил он, лучезарно улыбаясь и покрутил на указательном пальце рыжий, немного пыльный мяч, потом глянул на меня и серьёзнее добавил: - Заболел, что ли? Бледный, как покойник.
- Голова болит, очень, - промямлил я, прислонившись виском к косяку двери.
- Что-то она у тебя часто болит, - покачал он головой и опять улыбнулся. – Можем просто пройтись. Нельзя целый день сидеть взаперти, тут не только голова заболит. Ну, идёшь?
Я посомневался ровно две секунды и согласно кивнул. Я был без ума от Кости, и не мог пренебречь ни одной возможностью побыть с ним, пока у меня есть это право.
- А почему у тебя никогда никого дома не бывает? – спросил Костя, когда мы, уставшие от игры, сидели на залитой солнцем площадке прямо на асфальте и смотрели на первоклашек, гоняющих мяч после нас.
- Мама часто уезжает в командировки.
- Везёт, - протянул Костя и, достав сигареты, закурил. Я смотрел на это крепкие узловатые пальцы, точным выверенным движением подносящие зажигалку к сигарете и до дрожи хотел коснуться их, даже скулы свело от желания, и картинка перед глазами подёрнулась туманом. А потом Костя опять заговорил, и туман рассеялся. Я вновь был далеко от него, а он от меня. – Есть куда девчонок приглашать.
Я почувствовал, как внутри всё сжалось от тоски и унижения. Вспомнился Серёжа, и его похожие слова, только про мальчиков.
- А ты куда приглашаешь? – севшим голосом спросил я и тут же закашлялся, отвлекая его от своего явного волнения.
Костя пожал плечами.
- Иногда к Акимовым вожу на дачу, иногда у девчонки дома встречаемся, иногда в подъезде перепихнёмся, тоже свои плюсы есть, - Костя подмигнул мне, так что я вмиг покраснел и стушевался. – А у тебя девчонка-то есть?
Я помотал головой, не в силах ответить, боялся, что голос вновь подведёт.
- А была?
Я опустил голову и опять помотал ею. Костя тихо засмеялся, потрепал меня по голове, подбодрил.
- Извини. Я забыл, что не все такие озабоченные, как я. Не могу без секса. Очень люблю это дело. Но ты не переживай. Ты умный, симпатичный, девчонки на таких быстро клюют. Главное, задаться целью, - Костя приобнял меня за плечи. В нос ударил яркий горячий запах его тела. Перед глазами вновь всё поплыло. Я замер, почти перестал дышать, даже моргнуть не мог от страха. Так, не двигаясь, мы сидели около минуты, а потом Костя меня отпустил, затушил окурок и поднялся на ноги.
- Да мне некогда о девчонках думать, - пробубнил я себе под нос, но Костя этого уже не слышал.
- Так, мелочь, разойдись, - крикнул он первоклашкам. – Взрослые поиграть хотят.
Малыши испуганно бросились врассыпную, освобождая территорию. Как хорошо я их понимал в эту минуту, я бы тоже хотел убежать от себя, от Кости, от своего нового чувства. Любовь… жжётся, болит, тянет, пугает. За что?
Я не спал всю ночь, бродил из угла в угол, строил планы своего поведения завтра в раздевалке. Нужно немного опоздать, раздеться, когда все уже будут в душе, потом ещё потормозить, быстренько помыться и выйти в бассейн. А если Костя будет меня ждать у входа в спортивный корпус? Тогда мы окажемся с ним вдвоём в раздевалке. Я закусил палец и с силой вырвал заусенец. Потекла кровь. Я чувствовал солёный вкус во рту, но не обращал внимания. Было страшно. Минуты утекали как песок сквозь пальцы. На улице светало. Я вышел на балкон и в отчаянии встречал рассвет. Красиво. Сегодня Костя всё поймёт. Непременно поймёт, моё тело меня предаст, оно расскажет ему всё. Не бабки, не сплетники, не кто-то другой, чужой, далёкий, а моё собственное несовершенное тело. Я смотрел в зеркало на свою грудь, бёдра, спину. Неяркие синяки, оставленные жестокими пальцами, покрывали бледную кожу то тут, то там. Особенно заметные пятна были на внутренней стороне бёдер и на ягодицах. Я не мог ненавидеть Серёжу за то, что он оставил свои следы на мне, я сам выбрал его, осознанно. Но… хотелось, хотелось усидеть на двух стульях. А это всегда невозможно.
Щёки щипало от слёз, когда я замазывал синяки маминым тональным кремом. Ничтожный, жалкий человек. Я должен был рассказать Косте всё сам, с самого начала, а теперь уже поздно, я повёлся, решил, что смогу скрывать правду вечно. Мы стали почти друзьями, и я не хотел его терять, я боялся его потерять, я знал, что больше не смогу подняться, если его потеряю. Уже сегодня…
Костя не ждал меня около спортивного корпуса. Я почувствовал себя чуть легче. Оставалось послонятся минут десять и идти. Все должны были уже переодеться за это время. Я смотрел на висевшие над парадным входом электронные часы и старался ни о чём не думать, просто ждал, разглядывая входивших и выходивших из корпуса людей. Всю ночь думал, хватит уже. Утром, когда я прекратил паниковать и взглянул на проблему трезво, в душе затеплилась надежда, что Костя ничего не поймёт, а если я приду нервный и убитый, то пристального внимания не избежать, а допускать этого было никак нельзя.
- Васильев! Что же опаздываешь?! – поймала меня на лестнице Мария Григорьевна, наша учительница по физкультуре, когда я уже бежал в раздевалку. – Все уже переоделись давно.
- Простите, так получилось, - смущённо улыбнулся я и облегчённо выдохнул. Неужели, неужели всё получится?! Распахнув дверь пустой раздевалки, я опасливо вошёл внутрь, из душа слышался звук льющейся воды и приглушённые голоса. Я узнал их. Это были Синицын и Рябов, не Костя. Значит, он уже у бассейна. Сердце радостно запрыгало в груди. Мне дали ещё время. Быстро раздевшись, я вошёл в душ, как и получилось по моим расчётам, там никого уже не было к этому времени. Наскоро сполоснувшись, я надел плавки и шапочку, повозившись со сланцами, пальцы никак не хотели слушаться, тело била истерическая дрожь, но я знал, что это ненадолго, скоро всё пройдёт, нужно просто успокоиться и перестать так безобразно радоваться. В бассейне шумели собравшиеся болельщики, где-то около самого выхода из душа маячил тренер, я видел его тень на стене, слышал голос. Я был готов к победе, ради того, что всё так удачно сложилось сегодня. Я знал, что силы не подведут меня. Я слишком торопился, в голове внезапно вспыхнули слова Марии Григорьевны, на самом первом занятии ещё она говорила: «В бассейне нельзя бегать даже в сланцах. Пол очень скользкий». Я вспомнил это ровно за секунду до того, как почувствовал, что пол неумолимо ускользает от меня куда-то назад, стремительно накрывая собой. Острая тонкая игла пронзила висок, кажется, я успел вскрикнуть.
Я ослеп и оглох. Где-то рядом скользили тени, опасные, пугающие, нависали надо мной. Хотелось кричать от страха, но рот был неподвижен, и я вообще не знал, был ли у меня рот. Маленькие острые иголочки жалили меня всюду, я плыл в красном жидком тумане, потом что-то резко громыхнуло, я подумал, что сейчас разорвусь от боли, и резко открыл глаза. Костя. Суровый норманнский завоеватель смотрел мне прямо в глаза, сжав губы.
- Васильев! – высовываясь из-за широкой спины Кости, заверещала Мария Григорьевна, - Очнулся наконец-то. Ну слава богу!
Я опять закрыл глаза, не в силах смотреть на свет и на Костю. Разбился… нелепо всё получилось. Было и стыдно, и больно, и хотелось плакать от обиды. В голове словно работали отбойные молотки, внутри всё сжималось. Но я тут же очнулся, чувствуя, как меня трясут за плечи.
- Димка, не засыпай. Сейчас скорая приедет, - в голосе Кости были растерянность и сожаление. Обо мне? Я с силой зажмурился, пытаясь угомонить молотки, но они только сильнее заколотили по моим бедным мозгам. Мутило со страшной силой, потолок раскачивался, нависал, грозился обрушиться вовсе, и периодически я не понимал, что рядом со мной кто-то находится.
