Грусть тебе к лицу (СИ) - "F-fiona" (бесплатные полные книги txt) 📗
- Уяснил?
И я знаю, что он не отпустит, пока я не отвечу так, как хочет он.
Отрезок №7. Арест
То, чего не можешь заполучить, всегда кажется лучше того, что имеешь.
В этом и состоит романтика и идиотизм человеческой жизни.
Мои мольбы были услышаны, и я получил один день отдыха. Валялся на диване и смотрел телевизор. Делать не хотелось ничего, а уж тем более - заниматься творчеством. Ближе к обеду я выбрался из дома - пообедал в Макдональдсе, прошёлся по парку. Было солнечно и это бесило. Я люблю больше дождь, сырость и серость. Я купил бутылку пива и сел в парке, наблюдая за случайными прохожими. Минут двадцать мне никто не мешал. А потом подошли менты. Я мысленно застонал.
- Так, что тут у нас? – спросил один у другого. Молодые ребята.
- Распитие спиртных напитков в общественном месте.
- Почему нарушаете, гражданин?
Молча встаю и выкидываю бутылку в мусорный бак.
- Нет, - лыбится тот, что пониже. – Так дело не пойдёт.
- Пройдёмте в участок. Если не хотите как-нибудь решить вопрос иначе…
- Я не собираюсь вам ещё и денег отстёгивать, - резко сказал я. Хватит того, что меня имеют на работе, поиметь этим двум придуркам я себя не дам.
- Да ладно? – мерзко ухмыляется один.
- Пройдёмте, - поддерживает другой.
Они берут меня под руки. Я вырываюсь:
- Отпустили, быстро!
- Глянь, Вить, звезда, блять!
Этот самый Витя ловко заламывает мне руки и тащит вперёд.
- Уёбки! – ругаюсь я, за что и получаю кулаком по носу. Класс. А завтра презентация. Блять… Меня убьют.
***
Позвонить, как и ожидалось, мне не дали. Я тупо сидел в обезьяннике. Дело близилось к вечеру, затем и вовсе к ночи. За всё время мне даже не дали воды. Хорошо ещё, что никого кроме меня не было.
К полуночи заявились менты. Тот самый Витя помахал через решётку моим сотовым. Я вздохнул:
- Ребят, ну не будьте быдлом, дайте позвонить.
- Сто баксов.
Прекрасно помню, что у меня в карманах было около трёх сотен рублей.
- Я позвоню, и друг привезёт.
Представители закона переглянулись. Витя нехотя протянул мне телефон. Я быстро нашёл номер Руслана. Выслушал длинные гудки, поматерился. Блять. Придётся звонить моему ненавистному врагу.
- Да, - Влад будто бы и не спал. А может он и не спал. Кто его разберёт, когда он спать ложится.
- Я это… в отделении, у ментов.
Что у него не отнимешь, так это сообразительности. Он задал лишь один вопрос, прежде чем бросить трубку:
- Номер отделения?
Я вздохнул. И чего мне дома не сиделось? Витёк с интересом посмотрел на меня:
- Привезёт?
- Конечно.
Сажусь на лавку.
- Ребят, куртку бы отдали, холодно.
Но они не отдали. Заржали и ушли. Появились через двадцать минут, открыли дверь, чуть ли не поклонились мне. Я, понуро опустив голову, вышел в коридор. Влад стоял, скрестив руки на груди. Поманил меня пальцем, приподнял голову, осмотрел здоровенный синяк.
- Браво.
Он указал мне на дверь, а сам остался что-то решать с ментами. У входа стоял чёрный мерседес с водителем за рулём. Я тихонечко проскользнул мимо и что есть мочи побежал. Дыхалка у меня ни к чёрту, через пару минут я стал задыхаться, плюнул на это занятие, пересчитал деньги и поймал частника. Дома я был минут через десять, и чёрный мерседес уже стоял возле подъезда. Я помаялся в кустах, но устыдившись собственного страха, вышел на свет и смело прошествовал к подъезду.
Влад курил возле машины, усмехнулся, когда я поравнялся:
- Чего не подождал? Я бы подвёз.
- Хотелось подышать воздухом.
- Подышал?
Безумно хотелось ответить, что рядом с ним воздух отравленный, в радиусе трёх километров, не меньше, но я прикусил язык.
Парень протянул мне мой сотовый и куртку. Быстро беру их и мечтаю, наконец, избавиться от общества ненавистного мне человека.
- Единственное, что ты сделал правильно – позвонил мне. Завтра в восемь утра за тобой приедет машина, сначала дашь небольшое интервью, потом презентация. Будешь милым и прилежно отвечающим на все вопросы, список которых у тебя давно в почтовом ящике. Понял?
Киваю. Что тут непонятного?
- Свободен, - Влад откидывает сигарету и садится в машину.
Ненавижу его.
Отрезок №8. Ради такого стоит жить
Ад, должно быть, клевое место, раз малые, что придумали религию,
так хотели, чтобы туда, кроме них, никто не попал.
Всё прошло хорошо. И интервью, и презентация. Синяк удалось загримировать так, что никто ничего и не понял. Я стал мега-крутой сенсацией. Мои песни крутили по радио, клип по всем музыкальным программам. На мой сайт (я, кстати, не знал, что он у меня есть) приходили тысячи сообщений от поклонников. Кто-то видел в моих строчках скрытый смысл, кто-то говорил, что они банальны и не интересны, но и те и другие слушали мои песни, покупали мой альбом, за обложку которого мне даже присудили какую-то премию. Снимок был очень качественный и живой. Кадр был сделан после первого удара Влада. Боль, обида, недоумение: всё это читалось в моих глазах, наполненных слезами. Смотреть на фото я не мог, меня точило что-то изнутри, но ведь меня и не заставляли.
Мустафа и его свита делали всё очень чётко. Везде было проплачено, не было и дня, чтобы обо мне где-нибудь не говорили. Реклама была сумасшедшей. Если раньше я радовался популярности, то теперь просто не мог выйти на улицу. И это всего за пару недель. Я и не знал, что так можно. Так быстро, так профессионально.
Апогеем всего стало моё выступление на очередной музыкальной премии. Я шёл сразу за единственными рок-н-рольщиками в нашей стране. Мандраж, охвативший меня, когда я вышел на сцену и увидел эти несколько тысяч человек, сковал меня. С трудом сделав пару шагов к микрофону, я вцепился в него, как в спасательный круг. Когда заиграла музыка, я думал, что не смогу выдавить из себя и слова, но неожиданно страх куда-то исчез. Остался я и наэлектризованная толпа. Жаждущая, жадная. Я запел. Тихо, немного жалобно, но от всего сердца. Это была песня про смерть. О том, что нам не избежать её, как ни старайся. Зачем тогда всё это? Этим вопросом я и задавался. Слова были простые, переделанные под широкую публику, не было моих «дилемм», «аллегорий», поэтому я немного путался, но пел, старательно выводя окончания, как учили. Когда я закончил, в зале стояла оглушающая тишина. Это было страшно. Огромный, живой монстр. Толпа могла меня уничтожить. А могла и вознести до небес, что она и сделала. От криков заложило уши, от визга чуть не лопнули барабанные перепонки, а грохот аплодисментов напоминал раскаты грома.
