Я останусь верен тебе (СИ) - "Cnyazhna" (онлайн книга без TXT) 📗
Запоздало ударил по телу адреналин. Руки слабо обхватили плечи неизвестного человека, а лицо уткнулось в грудь, бездарно пытаясь спрятаться от ужасной реальности за теплым махровым шарфом.
- Я!.. - вырывались из горла какие-то обрывки предложений. - Я... он... больше не хочет… быть со мной…
Человек напротив замолчал, оборвав грубую брань на полуслове. Его теплые руки приобняли, горячее дыхание обжигало промерзший лоб...
Почему огни горят, чтобы потухнуть утром?
Ответ оказался до глупого прост. Они горят, чтобы дарить свет сейчас. А еще, чтобы зажигать новые огни...
_______________
*...И автор снова просит отзывов...*
Почему со мной не ты?
(Примечание автора: я сделала эту главу небольшой, потому что знаю - героя этого большинство читателей... кхм... недолюбливают. Надеюсь, после прочтения вы будете о нем лучшего мнения.
P.S. это первая глава в моей жизни, при написании которой я плакала...)
_________________
Заговори, чтоб я тебя увидел. /Сократ/
Руки тряслись. Из-за этого сигарета, зажатая меж двух пальцев, подрагивала, и серый пепел с ее кончика падал на белый махровый ковер под ногами. Николас сопел в кровати где-то за спиной. Девятнадцатилетний мальчишка всегда засыпал после секса...
Джон встал с постели, кидая окурок на пол. Ведь до пепельницы нужно было сделать целых четыре шага. Прислуга все равно уберет.
Он остановился на пару секунд, словно в нерешительности, а затем сделал два шага вперед, к небольшому комоду. Изящными узорами на красном дереве он стоял у стены, приковывая к себе взгляды. Джон остановился напротив него. Нет, не для того, чтобы одеться. Чтобы вновь сжать в руках шесть фотографий.
Шесть фотографий...
Шесть фотографий, на которых был заснят его Рауль... нет. Его бывший Рауль. Сквозь густые ночные сумерки в ярко желтом свете фар на фотографии выделялась его изящная фигура... обнимающая незнакомого Джону человека лет сорока-сорока пяти. На второй фотографии лицо его бывшего омеги было особенно разборчиво видно. На третьей оно вновь прижималось лицом к незнакомцу в ярко-красном шарфе. На четвертой... на четвертой Рауль смотрел на этого человека. На пятой они вместе шли к машине у обочины. На шестой... А на шестой было сложно что-то разобрать - эти двое сидели на заднем сиденье машины и тонированные стекла закрывали Джону ту ужасную картину, которая, вероятно, разыгрывалась там...
Так вот на кого ты променял меня, Рауль. На какого-то престарелого идиота. На какую-то сволочь, которая, возможно, и любить тебя не любит. А просто...
Руки сжались в кулаки, изминая фотографии в ладонях.
Тогда, когда ты валялся на коленях перед ним... когда ты, сквозь слезы, выкрикивал его имя, когда схватил рукою за штанину, в смешной попытке остановить... Тогда он почти поверил тебе, зеленоглазой скотине! Он даже на мгновение перестал чувствовать этот острый запах, что исходил от тебя. Острый запах перца в букете весенней сирени... однозначная, тупая вонь измены.
Он почти поверил тебе, Рауль, в тот момент. И... в когда-то даже готов был плюнуть на гордость и броситься к тебе, обнять, с силой впиться тебе в губы, прижать к себе, как маленького ребенка... этот бездумный поток охоты почти победил. Чувства завладели им, словно безвольной куклой, умоляя склониться, обнять... и простить тебя. За все.
И он бы поступил так.
Если бы рядом не стоял Николас. Николас... грязная сучка. Шестерка, абсолютно все докладывающая его родителям.
Чего скрывать? - ему было сложно сделать выбор вновь. Ведь однажды он уже ошибся, выбрав Рауля... а теперь боялся повторить ошибку.
И ушел.
А несколько дней назад в очередной раз убедился, что сделал правильный выбор. Фотограф, нанятый им, заснял Рауля с этим человеком...
Измятые клочки фотографий, пролетев по воздуху несколько секунд, с приглушенным хрустом коснулись пола... Он сделал правильный выбор! Да... Скорее всего... наверное...
...Да ни черта!!! Если он, как тупо утверждает его гордость, поступил правильно, тогда почему на душе так херово?!
Чертов Рауль... Почему ты не хочешь уходить из его мыслей?! Почему ты постоянно разговариваешь с ним во снах... таких счастливых лишь оттого, что там ты вместе с ним?!. Почему, почему?! Почему ему так плохо без тебя, паршивый омега с изумрудными глазами?!!
Из горла вырвался тихий рык, плавно перетекающий в тоскливый скулеж. Вот и сегодня ночью... он, словно волк, воет на луну, ища за этим белым диском в черном небе твои глаза - такие родные...
Рауль!!
Почему не ты спишь здесь, с ним?!! Почему не твоя фигура сейчас лежит на этих перинах, почему не ты улыбаешься ему ночами, почему не твое томное дыхание он слышит, когда дотрагивается до обнаженного тела человека, с которым занимается любовью?!
Почему, Рауль?!
Это ты, ты, черт подери, должен быть здесь, на месте этого глупого идиота в его комнате!!.
Почему же, Рауль?.. Почему ты отказался от него?..
А за окном светит луна. Такая холодная... мертвая...
Помнишь, Рауль, как мы вместе с тобой смотрели на нее ночами? Помнишь, как светились радостью наши лица?.. И Луна казалась живой оттого, что была символом нашего единства, нашей веры друг в друга и нашей безумной преданности друг другу...
Рауль... я ненавижу тебя, Рауль. Ненавижу.
Но люблю.
Как жаль... что наша Луна умерла... Что ты убил ее своей изменой.
Обрывки измятых фотографий синими клочками валялись на полу, постоянно привлекая к себе жгучее ненавистью внимание...
* * *
- Ты действительно думаешь, что это было хорошей идеей? - Майкл задумчиво провел рукою по переплетам книг в длинном, на полстены, шкафу.
Кабинет был погружен в полумрак, и лишь тусклые светильники дарили находящимся внутри людям едва различимый свет. Фирменная мебель со вкусом расставлена по просторному помещению. Окна плотно прикрыты тяжелыми шторами.
- Конечно, - откликнулся с другого конца кабинета старший отец Джона. - Во-первых, у него не останется сомнений, что его маленький мальчик ему изменил...
- Кажется, он и до этого так думал.
- В нем читалось сомнение, - пожал плечами Альфред. - А сейчас, вдоволь наглядевшись на этот компромат, он окончательно поверит в измену своего невинного омежки.
- Ты подлый интриган, мой дорогой.
В кабинете раздался приглушенный смех Альфреда.
Да, он долго ждал, пока подвернется подобный случай. Когда запах несостоявшегося омеги его сына изменится, и в семье этих двоих пойдет первый разлад. Дальше придумать все было просто: вернуть Джона и уверить его в том, что ему изменили. Заставить выждать некоторое время. А затем, дождавшись, когда нервы бедного брошенного омеги не сдадут и тот не попытается покончить с собой... Нельзя было дать омеге умереть: Джон бы мог заподозрить что-то. Поэтому Альфред поступил умнее. В последний момент омегу спасает незнакомец, и, пока идет их близкий контакт, фотограф делает парочку снимков этих двоих. А далее практически без редакции приносит их Джону. Наивный сынишка окончательно разочаровывается в "своем" омеге. А "таинственный спаситель" тем временем отговаривает омегу от жизни в этом городе. И увозит его куда-нибудь подальше...
