Гладиатор (СИ) - Барк Сергей "bark" (читать книги полностью без сокращений бесплатно TXT) 📗
Мгновенно стушевавшись и пожалев о том, что вообще раскрыл рот, повар поспешил перевести разговор в другое, более безопасное русло.
- Как он себя чувствует, кстати?
Прищурившись, Прим ещё немного посверлил распустившегося раба взглядом и соблаговолил ответить:
- Нормально. Выпороли его, конечно, сильно, и палец сломан. Но через месяц будет как новенький.
К своему собственному недовольству, Прим взял на себя ответственность за пострадавшего бету. Ухаживал за спиной, поторапливал эскулапа с визитами, если тот забывал, хорошо кормил. Никто не осмеливался спрашивать о причинах странного поведения домоправителя, опасаясь ступать на неизвестную территорию. Все, что оставалось домашним, это тихонько шептаться за спиной и провожать долгим взглядом стройную фигурку, скрывающуюся на чердаке строго по расписанию.
Омега и сам понимал, как подозрительно выглядит, проявив неожиданную заботу о человеческом существе, тем более Сулле, которого ещё недавно презирал до глубины души. Вот только… только он оказался третьим человеком, уши которого слышали, чем пригрозил бете Офиару, если тот скажет хозяину о побеге хоть слово.
Естественно, Прим не собирался сообщать об услышанном, рассчитав, что надоедливый выскочка сам уберётся с дороги, и уже никто не запретит согревать постель хозяина как раньше.
Омега уже потирал руки, приводя себя в порядок с удвоенной силой, когда долгожданный день наконец настал. Течка закончилась, Офиару ушел к Курцию, а днем, захватив вещи, исчез.
Чтобы не попасться под горячую руку домоправитель придумал себе работу и отправился по давно ожидавшим поручениям, вернувшись под вечер, когда начинал накрапывать дождь.
К своему счастью, на пороге он встретил младшего супруга Его величества и поторопился прилепиться к тому пиявкой, разумно полагая, что рядом с ним будет безопасней.
И не прогадал…
Вынося миску с супом из кухни, Прим старался не обжечь пальцы и успеть донести еду горячей. Ноябрьский ветер холодил кожу, проникая в жилища и особенно на чердак, где отдыхал бета.
При мысли о Сулле ему стало гадко. Гадко от того, как хозяин поступил с верным рабом. Конечно, он мог сообщить генералу, но ведь не был обязан. В конце концов, он сам подарил их тупоголовому супругу! Так что винить было некого. А уж то, что только слепой не видел подавленного состояния белобрысого и кислой мины накрепко прилипшей к смазливой физиономии, снова говорит далеко не в пользу мужа.
Но так измываться над Суллой! Да, он, наверное, единственный, кому действительно не наплевать на этот чертов дом и эту бешеную обезьяну, что зовет себя генералом!
«Кретин! Урод! Амбал недобитый», – яростно корил Прим когда-то любимого альфу. Да он и близко не подойдет к ублюдку! Тоже мне красавец выискался… и сам виноват, что не оценил такого сногсшибательного омегу как он. Пусть теперь довольствуется этой грязной швалью голубых кровей!
Прошло немногим больше месяца, но чувство щемящей тоски и пустоты все прочнее занимало пространство вокруг Далата. Собственный дом казался пустым и безлюдным. Он уходил в тишине и в нее возвращался. Пустые комнаты, пустые улицы, пустой Рим. Все потеряло свое значение, оставив Далату только то, что он мог себе позволить в минуту жестокого сражения: разум и холодный расчет.
Находясь в лагерях и на форумах, в совете и на личных встречах, обсуждая тактику и бюджет провизии для легионеров, Далат постепенно превратился в машину, точно выполнявшую свои функции, держа в сознании несколько десятков параллелей подчиненных его контролю. Не было интереса, не было огня, не было волевой силы в его решениях, он просто отдавал нужные распоряжения, получал информацию и менял последовательность безразличных ему событий. Впервые Рим не имел для него никакого значения, придавая любому действию механический скрежет.
Перемена не осталась незамеченной.
Однако, каждый, кто пытался поговорить с генералом, натыкался на пустую стену, и когда раздраженный поведением друга Торциус, наконец, не выдержал:
- Ты что истукан каменный? Сколько это будет продолжаться?! – Далат ответил:
- Триста восемнадцать дней.
Император вздохнул, опустился на стул с подлокотниками.
- Возможно, меньше, если мне удастся отыскать его самому.
- Что докладывает разведка?
- Почти каждый день приходят сообщения о похожих омегах. Мои люди проверяют любую зацепку, каждого бродягу, но он будто сквозь землю провалился.
- Мы можем нажать на Курция, – нехотя предложил Тор.
Несмотря на все желание помочь другу, он не мог забывать о том что его собственный омега на сносях и через пару месяцев должен был разродиться, причем нелегкими родами. «Слишком молод, – сказал с недавних пор злополучный доктор, – а ребенок крупный.»
- Нет. Все останется так как есть. Ему нужно подумать. И… Я хочу ему доказать, что, сколько бы времени ни прошло, я не откажусь от него.
Тяжелый мрак окутывал особняк, когда Далат вернулся в холодный дом и прямиком направился к их с Офиару совместному ложу. Ему казалось, что это последнее место, все еще хранившее запах супруга. Он запретил менять простыни, и ночь за ночью напролет просто лежал не шевелясь, прокручивая в памяти счастливые моменты. Их было немного за очень короткую совместную жизнь, но это было единственное, что заставляло раз за разом возвращаться в родовой дом Спиционов.
Часами размышляя о своей семье и фамилии, Далат прекрасно понимал стремление человека увековечить собственную историю, сохранить род и передать наследникам гордость за собственную судьбу. Но разве не важно, кто пойдет по твоим стопам, кто будет рассказывать малышам о подвигах дедов? Если рядом не тот, кого выбрал ты, не тот единственный, предназначенный судьбой, то какой смысл переживать о какой-то фамилии?
Ведь защищая свою семью и вписывая себя кровью в пергамент времени, ты делаешь это из любви. Любви к людям, будь это твои собственные соплеменники, супруг или дети. А если любви нет, то нет и отваги. Нет храбрости, решимости и поступка. Такого поступка о котором с гордостью предстоит вспоминать будущим поколениям.
Разве это не дети твоей любви? Пусть ты и не увидишь их, но именно по этой искомой причине ты надеваешь латы, опускаешь шлем и крепко сжимая меч, выходишь на поле брани.
Ты защищаешь свою любовь. И если боги милостивы, она будет цвести сквозь века теми, кто с гордостью сохранит твое имя.
И Далат любил. Любил отечество, защищал Империю со всей страстью, так как учили деды… Однако только потеряв половину своей души, он понял, за что так яростно скрещивал клинки и рубил головы…
За тех, кто ждал дома, за мир и возможность проводить отпущенное время с одним-единственным существом, с тем, кто и был родиной, родными, Империей – всем.
Сражаясь так много лет, он наконец понял, что значит род. Род – это та любовь которой дышат рожденные тобой существа.
Так почему же эта мысль немыслимо долго скрывалась от Далата, оставляя лишь сухое громоздкое понятие – Род. Род без любви не имеет смысла, и фамилия превращается в пустой набор букв. Так зачем его сохранять? Оболочка без души не имеет смысла. Род Спиционов без Офиару не имеет для альфы никакого значения.
Далат остановился в проеме, разглядывая темный силуэт в собственной постели. Пламя свечей лоснилось по натертой маслом коже, подчеркивая привлекательность молодого тела. Плавные изгибы скрадывал полумрак, даря эфемерность, словно сам бог решил спуститься к потерявшему надежду воину. Светлые льняные волосы струились по заостренным плечам.
У Далата перехватило дыхание.
- Офиару?
====== Наваждение ======
- Офиару?
- Да, любимый, – отозвался такой дорогой сердцу голос.
Альфа не мог пошевелиться. Сердце глухо стучало в груди.
- Ты вернулся? – не веря себе, он сморгнул и сделал два решительных шага к ложу.
- Не вынес разлуки с тобой, дорогой.
