Раненое сердце (СИ) - "полевка" (лучшие бесплатные книги .txt, .fb2) 📗

Ран облегченно вздохнул и положил трубку. Теперь осталось только добраться с Томом до края кампуса, и для этого надо было пройти по ночным улицам. Ран не сомневался в себе и в том, что в случае необходимости сдержит посторонних. Местные альфы для него не были реальными соперниками, и не потому, что он в самом деле сильнее (тот же Олаф был крупнее и мощнее), но Ран не боялся причинить боль другим, в отличие от большинства «рафинированных» альф, и в случае опасности бил бы на поражение, а не на предупреждение. Его так учили…

Ран быстро переоделся и, коротко помолившись, подошел к комнате Тома. За дверью раздался короткий призывный стон, у Рана все внутри в узел завязалось. На Сабахе услышать запах течки было нереально. Только как отголосок от другого альфы, когда тот возвращался из дома от своего супруга. В эмирате родителей отец раздавал омег в супруги своим побратимам как дар за особые услуги, вместе с ключами от домов, чтобы у тех были свои семьи и дети. Получить омегу было невозможной удачей и мечтой для каждого альфы. Хотя в эмирате отца были и приезжие омеги, но они были под жестким контролем полиции и старшего брата Рональда, который как коршун отслеживал перемещение каждого вне академгородка. Такие омеги подписывали отдельные от приезжих альф и бет соглашения, в которых подробно расписывалось, что им можно, а чего нельзя, и в случае, если омега нарушал условия соглашения, Рональд высылал его из города без всякого сожаления. Им запрещалось ходить в городе в шортах и майках с открытыми руками. Омеги должны были закрывать волосы головным убором, а еще им запрещалось улыбаться и пристально рассматривать любого альфу вне академгородка. Точно так же им запрещалось выходить с закрытой территории академгородка накануне течки, и в случае, если дежурные на входе альфы слышали гормональный призыв, омега был обязан вернуться на закрытую территорию без всяких возражений. Условия были достаточно жесткими, но тем не менее, поток желающих работать здесь омег не сокращался. Они соглашались на все, лишь бы попасть на Сабах. Ну, еще бы, ведь через три месяца омега получал в собственной крови устойчивые кристаллические образования шур-шура, которые омолаживали организм омеги на клеточном уровне. Любой омега вне зависимости от возраста через полгода молодел, и любые болезни пропадали, как туман под солнечными лучами. Ради такого омеги были согласны носить и паранджу, лишь бы опять стать молодыми и здоровыми. За год жизни на планете у омеги в крови собиралось достаточно кристаллических образований, которых хватало на несколько лет вне Сабаха. Но в любом случае, для альфы, рожденного на Сабахе, омеги были драгоценностью. Их берегли, о них мечтали, как о гарантии семьи и долгом семейном счастье. Конечно, можно было жениться на девушке или взять младшим мужем парня, но простые беты быстро старели по сравнению с продолжительностью жизни альфы, да и не было в них того неуловимого флера недостижимой ценности, как у омег. Когда Ран поступил в институт и прилетел на Землю без родителей, с ровесниками-альфами в качестве личной охраны, то пока он ходил кругами вокруг Лекси, его побратимы с головой окунулись в необычный мир, где омеги были просты и доступны, как беты, и заполучить секс с ними было просто. Стоило придерживаться определенных правил, и альфа получал желанного омежку на один раз или на достаточно долгий срок. Для многих первое посещение ночных клубов, когда омеги сами приставали и домогались красивых и щедрых альф, было сродни шоку. Но опьянение вседозволенностью быстро сошло на нет после выволочки старших альф, которые порой и отпускали «на волю» молодых, но всегда контролировали, чтобы молодой парень не заигрался и не вляпался в историю или подозрительную компанию. Все альфы из окружения Рана подчинялись Намиру, который числился старшим охранником поселения. Все по очереди дежурили на воротах поселения общины, и Намир знал про каждого: что и с кем, и скрываться от него было бесполезно. Только Ран жил не в общине, несмотря на зубовный скрежет и причитания Рафика. Но и Рана Намир легко контролировал, присматривая за ним на правах наставника и более опытного альфы. У Намира был доступ и в кампус, и в здание института, и, как подозревал Ран, Намир подкидывал ему в вещи маленькие маячки, а иначе, как бы он узнал, что подопечный оставил сумку в библиотеке? Но Ран не обижался за такой контроль и молчаливо соглашался с присмотром. На альф-наследников с Сабаха не раз нападали радикальные экстремисты, и все предосторожности были ради безопасности, а не ради тотального контроля. И сейчас стоило бы позвать Намира, а заодно и Энди, чтобы легче разрулить эту ситуацию, но Рану до судорог не хотелось подпускать кого-либо к Тому. Стоя сейчас у закрытой двери, он пытался понять, что с ним происходит. Запах течки возбуждал чисто физиологически, и это было естественно… хотя Ран не был «голоден» в плане секса. У него был на содержании красивый и ухоженный бета из эскорт-услуг. Именно бета, а не доступный омега. Ран не планировал серьезных отношений ни с кем, кроме Лекси, но ходить вечно неудовлетворенным было, по меньшей мере, глупо. И заводить отношения с кем-либо из общины Ран тоже не хотел. Рафик настоятельно пытался подсунуть к нему в руки своих бесконечных родственников, подбирая симпатичных мальчиков, которые смотрели на Рана, приоткрыв рты, и были заранее согласны на все. На планете, где девушки были редки и их берегли исключительно для брака, отношения среди парней не были чем-то из ряда вон выходящим. Все прекрасно понимали, что молодому парню хочется отношений, да и первый сексуальный опыт с бетой был практически нормой. Пока парень был холост, на подобное закрывали глаза, воспринимая это, как неизбежное зло, другое дело, для семейного человека, тогда «разлучника» могли на законных основаниях забить камнями. И при этом, первый камень должен был кинуть тот самый семейный мужчина, которого поймали за непотребством. Другое дело было с младшими мужьями, но на такое мало кто шел, поскольку «младший» ставился на социальной лестнице ниже жены, и его положение было весьма шатким. Ран уперся лбом в закрытую дверь и втянул странный запах омеги. Если отбросить феромоновую ловушку течки, запах сам по себе был достаточно привлекательным. Он, как костер в ночи, манил теплом и покоем. Хотелось протянуть озябшие руки и согреться в ласковом тепле, сердце сжималось в ожидании умиротворения и внутри все дрожало в предвкушении ласки. Если бы там был любой другой омега, но не Том, он бы спокойно открыл дверь и забрал омежку в свою комнату, чтобы провести вместе несколько пленительных дней, а потом дать денег и отправить как можно дальше, чтобы больше не думать и не вспоминать. Но за дверью был малыш Том. Маленький доверчивый птенчик со сломанными крылышками, уличный котенок, которого только-только отмыли и вывели клещей из ушей. Он только учится доверять людям и испуганно сжимается в комочек при любом резком звуке. С ним нельзя вести себя, как с другими омегами, он слишком хрупок для такого. Ран постучался головой о дверь и осторожно открыл ее. Том уже не спал и испуганно таращился на альфу, похоже, не осознавая, что происходит.

- Том, малыш, – Ран тихо зашел внутрь, – у тебя началась течка. Вставай, переодевайся, и я провожу тебя до… тише, тише, это я, Ран!

Альфа осторожно выставил вперед ладони, жестом пытаясь успокоить перепуганного омежку. Том забился в угол кровати и, не поднимая глаз, комкал у груди покрывало, пытаясь отгородиться и взглядом, и жестом. Рана будто ножом полоснули по душе, насколько профессионально ребенок прятался, как показательные выступления для жертв насилия – не поднимать взгляд, чтобы не спровоцировать нападение, не делать резких движений, не кричать, не сопротивляться, но в то же время обозначить неприятие. Многие альфы, которые шли на запах течки, порой ждали только сигнала к нападению, и многих слова отказа только заводили. Рану в тот момент, пожалуй, впервые было стыдно за то, что он альфа. Он сделал пару шагов назад и сел на пол, чтобы не доминировать в пространстве, вместе с этим он начал говорить тихо и размеренно, как с перепуганным жеребенком, который отбился от табуна и не знает, кому можно доверять.