Долгожданный подарок (СИ) - "eva-satis" (книги полностью .txt) 📗
В лесах варейхов такие летуны, увы, не прижились, потому как на лету очень просто можно вмазаться в дерево. Зато у них есть свои секреты быстрых перемещений: особые, полые внутри деревья, выполняющие роль тех же переходов. У перевертышей тоже что-то похожее, но внутри гор, в просторных пещерах, что у поверхности. Подобные переходы есть и на территории людских земель, но о них известно только перворожденным, обычные люди просто их не видят. Вакшасы и прочие путешествующие в людских землях ими практически не пользуются, слишком опасаясь, что подобная новость вызовет новый виток зависти, и путешествуют верхом.
Как ни крути, люди так и не прижились окончательно в этом мире. Только полукровки, маги могут видеть мир полностью и пользоваться всеми благами Аррахи, теми же переходами. Старшие расы не заостряют на этом внимание, живут по принципу «меньше знаешь – крепче спишь». Многие развитые государства, где значительно перемешана кровь, и чистокровных людей почти не осталось, и наладившие за прошедшие годы тесные связи с домами перворожденных, в том числе и кровные, используют по максимуму все возможности и дары мира. Закрытые же княжества, вроде тех, что участвовали в достопамятном заговоре и противились появлению у себя смесков, значительно обделены. Вроде, помнят и чтут традиции старого мира, но при этом не хотят видеть, насколько абсурдно соблюдение здесь этих самых древних ритуалов и обрядов. Однако они продолжают упорно цепляться за прошлое и категорически не видят пути вперед, постоянно оглядываются назад, не замечая, что там ничего нет. Они сами покинули старый мир, новый же принять не хотят. Так и живут, мучат себя и других, играют жертву. Более того, некоторые видят смысл жизни именно в этой игре, постоянно ожидают, когда же их, таких обделенных, бедных и несчастных, начнут жалеть. Вот только остальной мир про них просто забыл… Слишком много радости в жизни, чтобы жалеть убогих.
В общем, как ни крути, а так и выходит, что в людских землях остается много мест, куда можно добраться только верхом. Так что на лошади мне все же пришлось научиться держаться.
Совершенно глупо, да, но мне было просто страшно усесться на спину этой животинки. Ничего не мог с собой поделать. Вот по маковкам высоченных деревьев скакать, перепрыгивать-перелетать с одного на другое – это вам завсегда пожалуйста, легко и непринужденно. А тут, вроде, и не так высоко, но мне все казалось, что я теряю контроль, и эта живая гора меня не слушает, делает, что хочет. Лошадки-то у моих медведей им под стать. Была в моем старом мире порода такая – тяжеловозы, так вот их коняшки на этих самых тяжеловозов похожи, разве что еще крупнее и мощнее.
Но ежедневные занятия сделали свое дело, я переборол свой страх, стал легко на них забираться, даже подружился с одной кобылкой, Крилой. Она старая, спокойная, и батя прав, лучше меня знает, как меня лучше до места доставить.
У Виля вообще никаких проблем с верховой ездой не возникло, сразу на этих чудищ залез, в первую же весну с рыжим громилой-конем договорился. И именно с его помощью я научился достаточно уверенно держаться в седле, не боясь свалиться. Правда, на длительный переход долго не решался, дальше, чем до озера, мы не катались.
Но за лето пообвык, перестал Крилы шарахаться.
Так что нынче осенью, когда отец предложил мне и Виллару поехать с ним и Терреном до пограничного поселка, я даже не раздумывал, с радостью согласился. Отец ездил туда дважды в год, в середине осени, как сейчас, и начале весны, в основном, чтобы доставить готовую мебель, изготовленную не по заказу, а просто для души, и забрать деньги за уже проданное. Его всегда ждали, потому как то, что выходило из-под его рук, высоко ценилось, и не только у перевертышей. За готовыми заказами перевертыши сами к нему приезжали, прочее же отец вез сам.
Раньше меня или младших братьев с собой не брал, потому как мелкими считались.
А теперь я, вроде как, большой, и мне торжественно позволили присоединиться к поездке.
Сказать, что я был счастлив – значит ничего не сказать! За все эти годы я сам никуда дальше, чем на полдня пути от дома не отходил, чтобы к ночи вернуться. С родными еще – гулять на праздниках.
Я знал, что Праздничный Луг находится внутри земель перевертышей, и до него три дня добираться. Однако даже не мог предположить, что ежели бы попёрся на праздник своим ходом, я бы и за месяц не дошел, потому как на праздники ведун пути проводит. И дальше бы оставался в неведении, если бы Виль случайно не обмолвился об этом, когда мне о способах путешествий в мире рассказывал. А я-то, наивная душа, честно считал, что до Праздничного Луга рукой подать, и до границы – и того ближе! На деле же - до поселений на границе месяца три обычным ходом или же неделю по переходам, тем самым, что в горах. Вот на них мне было очень интересно посмотреть!! Вроде, так давно живу со своими медведями, и Виллар мне многое рассказал о мире, а все равно находятся какие-то вещи, о которых я не знал! Хотя, по правде, близнецы о таком тоже не знают, потому как малы еще. Вот вырастут, и им все расскажут, покажут, как пользоваться.
Так мы и ехали на границу большой компанией.
Отец нагрузил две телеги с разобранной мебелью и поделками из дерева, шли мы неспешно. Да и спешить некуда было. Торговля на границе идет круглый год, разве что ассортимент меняется в зависимости от сезона. Все знают, что Наррав-мастер осенью и весной прибудет, и кому была надобность в его мебели и прочих поделках, специально приезжали, ждали, гадали, что же придумает чудесник. И резные поделки Террена тоже ждали, они у него получаются теперь просто великолепные, уж если изголовье кровати цветами вырежет – так они как живые получаются.
Первый переход нас ждал только через три дня пути на юг, но к концу первого я уже был готов на все, лишь бы слезть со злосчастной кобылы. Задницу и ноги просто не чувствовал. Не знаю, как бы я ночевку перенес, но меня буквально спас Виль, с лошадки стащил, к себе прижал, рукой по попе провел, боль убрал. Увы и ах, у меня лечить совершенно не получается. Вроде, и вода моя стихия, и лекарство у меня должно получаться на раз, вот только никак не выходит. Ликъяс, когда убедился самолично, что лекаря из меня не выйдет, усмехнулся, что наконец-то нашлось хоть что-то, что умнице Флеррану не удается.
К концу третьего дня я уже ничего не хотел. Даже золотая осень в горах, искрящиеся капли на камнях у маленьких водопадиков – ничего не радовало, хотелось упасть и не вставать.
Виль не брал меня к себе в седло, рядом ехал. Подбадривал, говорил, какой я у него молодец, шутил, что совсем скоро моя попа примет форму седла, и мои мучения прекратятся. Я же изо всех сил старался и стойко терпел, ведь не могло же это долго продолжаться, и с нетерпением ждал, когда же моя попа с седлом породнится уже!
Сам переход я даже не заметил, так, всем скопом въехали в пещеру, большую настолько, что даже спешиваться не пришлось, поместились вместе со всеми телегами, а через пару мгновений, как последняя телега въехала внутрь, стены словно слегка поплыли и замерли новым узором. А мы перенеслись на две недели пути к границе.
Дальше продолжили путь на лошадях. Как и обещал мое солнце, через несколько дней я смог насладиться поездкой и осенью. Многострадальное седалище перестало ныть и скулить, зудеть вечерами, я окончательно освоился в седле, и путешествие стало приносить удовольствие. Виль ехал рядом, довольно сверкал глазами и улыбался. Ему тоже в радость было выбраться из дома, все же, практически все пять лет на одном месте просидел. То-то ему не терпится в путь отправиться! Засиделся он в четырех стенах, как, впрочем, и я…
Осенний лес радовал глаза яркими красками: красный, рыжий, золотой, багряный, коричневый, желтый были повсюду - и под ногами, и над головой. В высоком ясном небе неторопливо проплывали кучевые облака, иногда принимая в свои объятия солнышки. Изредка из пооблетевших придорожных кустов выпархивали потревоженные нами птицы, громко крича на нарушителей спокойствия. Эти кричалки еще долго шумели нам вслед, возмущаясь и стрекоча наперебой.
