Вопросы цены и стоимости (СИ) - Абзалова Виктория Николаевна (лучшие книги .txt) 📗
Повисшее после его пылких слов молчание можно было резать ножом.
- Ты ошибаешься… - выдавил наконец сквозь зубы Ожье.
Айсен резко выдохнул, распрямляясь, и сухо уронил:
- Простите, кажется, я действительно ошибся!
Молодой человек круто развернулся к двери, но его окликнули:
- Айсен… У меня есть дом в тихом местечке… Он достаточно большой, чтобы все могли устроиться с удобством. Там тихо, есть сад, река опять же… И только проверенные люди. Когда Равиля можно будет перевезти… там… ему будет гораздо лучше, а потом будет где гулять…
Взглянув на обернувшегося юношу, Грие осекся: впервые он видел, чтобы небесной кротости и чистоты синие глаза бывшего мальчика-раба - пылали яростью! Айсен глубоко и ровно вздохнул, слегка склонив голову:
- Благодарю, мэтр! Я думаю, мы обойдемся, а семья Равиля тоже не нуждается в подаяниях!
***
О неудачном окончании беседы с Грие, как впрочем, и о самом визите, - Айсен не стал рассказывать даже Фейрану: не столько не хотел, сколько не мог пока облечь всю овладевшую им бурю чувств в слова…
Правда, нужно отдать должное, что они ему совсем не понадобились! Мужчина не мог не заметить, что что-то произошло и гложет его ясное солнце: в тот вечер их близость словно горчила, а в ласках сквозило едва ли не отчаяние. Задушив на корню все импульсивные порывы, растущие из старых страхов, только и ждущих, чтобы им ненароком дали воли, Фейран не стал давить и выспрашивать у него, дотошно требуя объяснений, взамен наполняя каждое свое прикосновение исступленной пронзительной нежностью к возлюбленному.
Он бережно собирал губами каждый его прерывистый вздох, а Айсен, наверное, даже в самые их первые ночи не отдавался так, - до конца, безусловно и безвозвратно… Как в омут! И когда мужчина устало обвил руками спину и плечи партнера, привлекая его к себе - то ощутил, что молодой человек с легким утомленным вздохом прижался в ответ еще теснее и с облегчением опустил голову ему на плечо. Фейран улыбнулся про себя, сжимая объятия крепче: какие бы тени не отравили сегодня ранимую душу его светлого ангела, они справились и с этим! Мало ли что способна преподнести судьба, но смысл его жизни по-прежнему ровно бьется спокойным ритмом сердца заснувшего подле него любимого…
Любовь - самая странная, самая непредсказуемая и самая приятная из всех болезней! - он все еще улыбался, перебирая пальцами спутавшиеся темные прядки, щекотавшие кожу в такт дыханию.
- Чудо мое, ненаглядное! - почти беззвучно вырвалось мужчины, не подозревавшего, что Айсен не спит и слышит его. - Господи, спасибо Тебе за него!
Молодой человек до боли прикусил губу, мысленно поправляя и дополняя своего возлюбленного: за тебя сейчас - спасибо, за нас, и за такие мгновения… Встреча с Грие затронула его куда глубже, чем хотелось бы не только из-за Равиля, разбудив вроде бы давно канувшие в небытие воспоминания, которые бередить не стоило вовсе!
Оба мужчины долго еще не спали, думая примерно об одном и том же: если чуткая нежность и любовь оказались способны отбросить от них подло просочившуюся вновь во внезапно открывшуюся лазейку и, казалось бы, верно забытую боль, то у Равиля подобной опоры не было, а первый тревожный звоночек уже прозвучал.
Маленькими, неуверенными шажками, но юноша в самом деле поправлялся физически, - даже если речь шла всего лишь о том, что он заговорил вполне внятно, и просыпался теперь чаще. Было даже решено познакомить его с Давидом: поддержка семьи - единственное, что есть сейчас у Равиля, и знание, что эта семья не заключается в одной только Хедве, но есть другие люди, которые действительно его ждут, любят и готовы принять, - могло бы очень помочь мальчику на пути к желанию жить и обретению себя!
Все произошло спонтанно, и уж конечно никто не готовился специально к визиту Давида, который и так заходил каждый день, принципиально взяв на себя их обеспечение всем необходимым, и в довершении неожиданно нашел для себя неисчерпаемый источник бесед в лице лекаря - о медицине мусульманского Востока, в том числе книгах и медикаментах, которые при должных усилиях могли обернуться немалой выгодой и влиянием… Само собой относительно Равиля речь не шла об официальной церемонии или торжественном принятии в семью так долго разлученного с ней юноши, тем более что Давид в принципе не был старшим по прямой линии, а его несчастный брат попросту еще не набрался сил достаточно, чтобы хотя бы самостоятельно сесть. Это было самое обычное утро, и все, что требовалось сделать, это поменять постельное белье и сорочку больному.
Влажная губка в руках еврейки с размеренной медлительностью скользила по выступающим ребрам, осторожными и бережными движениями постепенно спускаясь по провалившемуся животу с выпирающими косточками таза к ногам юноши. Хедва негромко, успокаивающе проговаривала все свои действия до жеста, и Равиль лежал спокойно, чуть прикрыв глаза, даже когда пришлось согнуть колени и слегка раздвинуть бедра, разрешая дотрагиваться до себя в паху, или повернуться, позволяя обтереть выступающие позвонки на спине и опавшие ягодицы… Неотступно ухаживающая за ним женщина - пока оставалась единственной, чьи касания больной юноша переносил без содрогания.
Хедва споро скатала старую простыню, заменив новой, сияюще чистой, поддержала, помогая перевернуться на другой бок, и убрала несвежее белье совсем, поправив чистое с другой стороны. Она ловко натянула на мальчика рубашку, аккуратно продев вначале поврежденные руки, затем голову, и постепенно расправив до самого низа, чтобы не было складок. Заканчивая, женщина разгладила ладонью воротничок сорочки и узкой лентой собрала отросшие волосы племянника в хвост… Равиль не протестовал, послушно отзываясь направляющим его рукам и о чем-то напряженно размышляя.
- Это сделал я?… - внезапно раздался тихий и неуверенный вопрос. Юноша сосредоточенно рассматривал багровые с синевой рубцы, выступавшие из-под сбившихся рукавов.
Хедва замерла, до хруста сжимая гребень: о, если бы можно было солгать!!!
Ложь во спасение не такое уж зло. Если бы можно было что-то придумать и как-то обойти обстоятельства появления этих ран на руках ее мальчика, действительно навсегда стерев из его памяти страдания - она бы не колебалась!
Но увы, найти оправдания, которые могли бы заслонить собой жуткую правду и оградить от нее Равиля хоть как-то - было невозможно.
- Да.
Она ощутила, что Равиль содрогнулся всем телом, но следующий вопрос был еще мучительнее для обоих:
- Почему?
Не сразу найдя в себе силы заговорить, Хедва тяжело поднялась, пересев так, чтобы юноша мог видеть ее не напрягаясь, и вздохнула, ласково беря его руки в свои.
- Тебе было очень плохо… - медленно произнесла женщина, с горечью вглядываясь в требовательно и ожидающе распахнутые навстречу серые глаза. - Очень больно и страшно. Тебя оболгали и обманом убедили во лжи, угрозами заставили отказаться от семьи, заставили поверить, что ты совсем один и нет никого, кто бы тебя любил и помог… Что нечего ждать, и только боль и унижения могут быть впереди.
Равиль напряженно хмурился, пытаясь осознать ее слова, и Хедва не стала искать отговорок, хотя для подробностей о своем прошлом - юноша пока не окреп, да и поправится достаточно еще не скоро.
- Да, - прямо и честно ответила она на невысказанный вопрос, - в твоей жизни было много страданий и горя! Куда больше, чем стоило бы помнить. И никто не вправе упрекнуть тебя в малодушной слабости потому лишь, что это решение в какой-то момент показалось единственно верным, чтобы уйти от мучений! Но я прошу тебя, вспомни и то, что у тебя есть друзья, которые не оставили в беде и спасли: мы не знали где тебя искать, приехали только днем позже и опоздали, если бы не они…
Голос женщины пресекся, но глубоко вздохнув, она справилась с собой, тем более что чувствовала, как ломко подрагивают в ее руках руки юноши, а допускать нового припадка было нельзя.
