Богом данный (СИ) - Шайлина Ирина (книги полностью бесплатно .TXT) 📗

Богом данный

Ирка Шайлина

Глава 1. Лиза

Тем злополучным вечером я увидела его впервые. Я занималась тем, что неторопливо размазывала грязь по полу. Стены серые, пол серый, затоптанный, а швабра ярко-салатовая, и это мне нравилось, хотя её я тоже ненавидела. Хотя, в тот период своей жизни я ненавидела всех, особенно этих мужчин. Мне казалось, что они специально игнорируют коврик у дверей и топают своими грязными ботинками оставляя на полу осеннюю грязь. Им нравилось унижать меня, Лизу Муромскую, девочку, что играла на трех музыкальных инструментах, а в обеденный перерыв читала Шекспира. Они хотели меня сломать, и порой мне казалось, что у них получается.

Так вот, вернусь к нему. Я старалась не поднимать глаз от пола, мне так было легче. Шваброй вперёд, назад, сунуть в ведро, отжать и снова. Но в этот раз на движении вперёд моя салатовая подружка по несчастью уткнулась в лакированные ботинки. Они буквально сверкали, и вдвойне удивительно, почему же от таких блистательно чистых ботинок грязные следы? У меня в зобу дыхание сперло. Да, я ничто. Я значу для них меньше, чем тот же коврик. Но… сколько можно?

— Там есть коврик, — сказала я выпрямившись. — Возле двери.

И потом только подняла на него глаза. Медленно, очень медленно, боясь его гнева и одновременно ликуя — я дала хоть какой-то отпор! Дорогие ботинки, брюки идеально выглажены, галстук… Галстук повязан небрежно, и мне ужасно хочется его перевязать — это я могу мастерски, но желание глупое. Наконец добираюсь до лица, голову приходится задрать, так как мужчина гораздо выше меня. И смотрю в его глаза. Они абсолютно непроницаемы, по таким не понять, что у человека на уме. Он может с равным успехом рассмеяться или просто заехать мне по лицу, мне хочется сжаться в предчувствии этого удара.

— Богдан Львович, — влез сопровождающий мужчину парень. Наверняка — охрана. — Я…

— Не стоит, — остановил он парня, хотя тот явно горел желанием поставить меня на место. — Девушка права.

И… вернулся назад, тщательно вытер ноги о коврик. Растерянный телохранитель сделал тоже самое. Мимо меня прошли молча, а я, не понимая, зачем мне это, за ними следом, швабра салатовая волочится по полу. Дверь в кабинет закрывалась медленно и я успела уловить обрывок разговора.

— Это что за чудо со шваброй? — спросил тот, что Богдан Львович.

— Это городская сумасшедшая, — засмеялся Виктор.

Дверь закрылась, я остановилась перед ней. Так и есть — сумасшедшая. Нормальная бы сюда не попала, нормальная обходила бы это место за сотни метров, как минимум. А я — здесь. Я искреннее ненавижу каждый сантиметр этого здания, которое практически стало мне тюрьмой. Тогда, несколько месяцев назад, когда меня притащили сюда и истерзанную, причём не столько физически, сколько надорванную душевно, бросили на пол перед Виктором, он сказал:

— Отмыть и на панель.

И забыл про меня, зачем я ему нужна? А я… я не хотела, я не могла. Мама бы в гробу перевернулась, попади я на панель. Хотя, она бы и за смерть Василька… не думай, Лиза, не думай о том, чего не можешь изменить.

— Нет, — твёрдо сказала я прямо с пола. — Я просто повешусь и все.

— Думаешь, мне тебя жалко? — хмыкнул Виктор снова обратив на меня внимание.

— Думаю, вам дороги ваши деньги…

Он засмеялся. Он вообще любил смеяться, этот человек, который так легко ломал чужие судьбы.

— И что ты можешь, кроме как трахаться?

— Я могу играть на фортепиано. На скрипке. Ещё виолончель, но немного хуже.

Теперь засмеялись все. Наверное забавно смеяться вот так, когда ты сильный, когда вас много, а жертва всего лишь сломанная девочка. Я нашла в себе силы и встала.

— Я могу мыть пол, — сказала я. — У вас тут очень грязно…

Мне и правда выдали швабру, ведро, показали где набрать воду. И я водила туда сюда по полу и не понимала — зачем ему это нужно? Долг, который мне в наследство Василек оставил был таким несметным, таким огромным, что шваброй его не отработать. Но… он ждал. Наверное того, что я сломаюсь, других вариантов у меня не было.

Грязный коридор никуда не делся, но он был пуст. Иногда мне даже казалось, что если я уйду, то этого никто даже не заметит, но проверять боялась, слишком свежи воспоминания. Сейчас же я осторожно поставила швабру у стеночки и прошла в кабинет, который выходил окнами на парковку. Окно было приоткрыто, холодно, я сразу же его закрыла. Прижалась носом к стеклу — запотело от моего дыхания.

— Ну же, — попросила я, сама не зная, чего.

Хотя нет, знала. Я хотела видеть, как он уходит, этот Богдан Львович. Он никак не вписывался в уже устоявшееся течение моей дерьмовой жизни. Как элемент пазла, который приблудился из другого набора и портит всю картину. Протерла стекло рукавом и снова вгляделась, на улице тем временем начал накрапывать дождь, я с тоской подумала о том, сколько ещё грязи мне натащат.

А потом я увидела его. Телохранитель нёс над ним зонт. У машины, это был чёрный автомобиль класса люкс с наглухо затонированными окнами он остановился и закурил. И посмотрел. Просто на здание, а казалось — на меня. Я успокоила себя тем, что он не мог найти взглядом меня среди десятков тёмных окон. Точно не мог. Дверца автомобиля хлопнула, я вздохнула и вернулась к своей верной подружке — салатовый швабре.

— Эй, барышня-крестьянка, — окликнул меня Стас.

Стас — порождение этого места. Такое же больное и злобное, как оно само. Я ненавидела его, пожалуй, больше всех, хотя и пыталась убедить себя, что он недостоин моей ненависти, но получалось плохо. Пожалуй, больше всего меня поразило то, что он читал Пушкина и прозвище мне подобрал удивительно верно.

— Что?

Один господь знает, как я не хотела отвечать, я мечтала просто сделать вид, что не вижу его, пройти мимо, а лучше — ударить. Сильно, наотмашь. А по факту ударить меня мог он, поэтому я ненавидела его, но всегда отвечала.

— Ты правда Черкеса отправила ноги вытирать?

В моей голове пощелкивая закрутились шестерёнки. Я многое узнала в этой обители зла, даже того, чего лучше и не знать. Поэтому вспомнила сразу — Черкесов Богдан. Черкес. Тот, чьё имя лучше не упоминать, а если упоминать, то шёпотом. Конкурент нашего босса, а порой и партнёр, в зависимости от ситуации. И даже наши ребята, а это те ещё отморозки, признавали, что он страшный человек

— Тебя это не касается, — ответила я, как можно спокойнее.

Главное — не показывать ему, как я его боюсь. Хотя, он наверное и так это отлично знает…

— Он от тебя мокрого места не оставит, — посмеиваясь сообщил мне Стас. — Он твою швабру тебе засунет в…

— Не все такие уроды, как ты, — выкрикнула я.

Воистину, сегодня в меня вселился бес. Наверное, я буду долго жалеть о том, что сделала в этот день, буду пожинать плоды. Но… сейчас осознание этого меня не остановило. Я ударила его. Получилось не так сильно, как в мечтах, но очень даже звонко. Я поняла, что случилось — я устала бояться. Наверное, я готова к тому, что они меня растопчут. Ударила его, а у него лицо такое удивленное, я глаза сразу закрыла, чтобы не видеть его ярости… Скулу обожгло болью, такой, что слезы выступили, а он схватил меня за волосы…

— Стас!

Мучитель замер, я тоже, и глаза открыла. Щека у Стаса горит красным, в глазах бешенство, но остановился. Он здесь всего лишь чуть более никто, чем я. Никто облеченное малой властью, достаточной лишь для того, чтобы мучить меня.

— Отпусти, — сказал Виктор. — Не трогай её больше…

Пальцы разжались, выпуская мои волосы, я не сумела удержать равновесие и упала на мокрый пол. С тоской посмотрела по сторонам — ведро опрокинули, измучаюсь собирать воду…

— Иди к себе, — теперь он ко мне обращался.

— Я?

Не удивительно, что я не поверила. Обычно я страдаю до последнего посетителя, меня мучают из принципа. Виктор кивнул и повернулся к Стасу.