Голос сердца - Стил Даниэла (хорошие книги бесплатные полностью .txt) 📗

Даниэла Стил

Голос сердца

Глава 1

Тишину кабинета нарушало стаккато старой пишущей машинки. В углу, где работал Билл Тигпен, висело облачко голубоватого дыма. На столе пластиковые чашки с кофе в опасной близости к краю стола, полные пепельницы. Сдвинутые на темя очки, напряженное лицо, голубые глаза, вчитывающиеся в текст. Скорее, скорее… Взгляд через плечо на неумолимо тикающие настенные часы… Билл печатал, словно понукаемый таящимися где-то рядом демонами. Его седеющие каштановые волосы были в беспорядке, доброе, исполненное благородства лицо гладко выбрито. Он не был красивым мужчиной в прямом смысле этого слова, но производил впечатление человека сильного, привлекательного, достойного внимательного взгляда, человека, с которым хочется общаться. Но, конечно, не сейчас, когда он стонал, вновь и вновь поглядывая на часы, и заставлял свои пальцы еще быстрее бить по клавишам машинки. Наконец наступила тишина. Быстро сделав несколько исправлений ручкой, он вскочил и сгреб то, над чем работал на протяжении семи часов, с пяти утра. Скоро час дня… скоро эфир… Он пулей пролетел по кабинету, рывком распахнул дверь, пронесся мимо стола секретарши, словно бегун на олимпийской дистанции, стремглав промчался по холлу, стараясь не наталкиваться на людей, не обращая внимания на удивленные взгляды и Дружеские приветствия, затем постучал в дверь и, когда она слегка приоткрылась, просунул пачку листов с только что внесенными исправлениями.

Это была знакомая процедура. Она происходила раз, два, иногда три или четыре раза в месяц, когда Билл решал, что ему не нравится, как развивается сюжет его детища — самого популярного дневного телесериала. Как только Билла посещали сомнения, он задумывался, потом писал один-два отрывка, переворачивал все с ног на голову и тогда был счастлив. Агент называл Билла самой беспокойной мамашей на телевидении, но при этом, конечно, понимал, что никто из сценаристов не может с ним тягаться. Билл Тигпен обладал безотказным чутьем на такие сюжетные повороты, которые поддерживали интерес к его сериалу. Оно пока ни разу не подводило.

«Ради жизни стоит жить» неизменно был популярнейшим дневным сериалом американского телевидения. В свое время Вильям Тигпен взялся за него ради заработка, когда, будучи молодым драматургом, бедствовал в Нью-Йорке. Сначала родилась концепция, потом сценарий первой серии. В тот момент у Билла был промежуток в работе над пьесами, которые он писал для третьеразрядных театров. Тогда он был пуристом — ставил театр превыше всего. Был женат, жил в Сохо и чуть ли не голодал. Его жена, Лесли, танцевала на сценах Бродвея, однако, забеременев их первенцем, тоже потеряла работу. Поначалу Билл посмеивался над иронией судьбы, которая заставила его взяться за «мыльные оперы». Но по мере того как он сражался со сценарием, шутки уступали место одержимости. Он обязан был это одолеть… ради Лесли… ради их ребенка. И, по правде говоря, эта работа ему нравилась. Даже очень. Да и телекомпания была довольна тем, что он сочинил. Они пришли в полный восторг. Малыш, Адам, и телесериал родились почти одновременно. Первый оказался замечательным девятифунтовым мальчуганом с голубыми, как у отца, глазами и ореолом золотистых кудряшек на головке. Второй прошел пробным показом в летние месяцы, сразу набрав высокий рейтинг и вызвав своим исчезновением в сентябре бурю недовольства зрителей. Через два месяца «Ради жизни стоит жить» вернулся на экраны, а перед Биллом Тигпеном открывалась перспектива стать создателем самого популярного дневного телесериала всех времен. Потом наступила пора серьезного выбора.

Написанные им первоначальные эпизоды так понравились актерам и режиссеру, что карьера драматурга вскоре была забыта. Его животворным эликсиром стало телевидение.

Биллу предложили за сюжет уйму денег. Он мог бы спокойно жить на проценты и писать дома пьесы. Но к тому времени сериал стал для него вторым ребенком, он не мог бы заставить себя бросить его, а тем более продать. Все придуманное Билл представлял себе реально и придавал большое значение затронутым темам. Он словно беседовал со зрителем о жизни, разочарованиях, гневе, печали, победах, восторгах, любви, красоте, делился самым сокровенным. Сериал нес людям надежду, свет — такова была идея главной сюжетной линии, положительными были и главные герои. Конечно, в нем присутствовали и отрицательные персонажи, но в конце концов побеждали не они. Детище Билла обладало некой принципиальной цельностью, чем и снискало себе множество верных почитателей, оно отражало суть своего творца — его жизнелюбие, порядочность, доверчивость, доброту, наивность, интеллигентность, склонность к творчеству. И Билл любил свой сериал почти так же, как любил Адама и Лесли.

В те первые дни работы на телевидении он испытывал постоянное раздвоение: ему хотелось быть с семьей и в то же время присматривать за сериалом, дабы быть уверенным, что тот на правильном пути и не искажается по прихоти редактора или режиссера. Билл никому не доверял и сам все контролировал: он расхаживал по павильону, волнуясь, как бы чего не случилось, присутствовал почти на всех трансляциях, без конца давал советы и к тому же успевал еще писать новые куски.

К концу первого года стало ясно, что Билл Тигпен никогда не вернется на Бродвей. Он был заворожен, пойман в ловушку, безумно влюблен в телевидение и собственный сериал. Билл даже перестал извиняться перед театральными друзьями и открыто признавал, что любит свое новое дело. В один из вечеров после многочасовой работы над новыми сюжетами, персонажами и идеями к предстоящему сезону он объявил Лесли, что ничем другим заниматься не желает.

Билл не мог расстаться со своими героями, актерами, хитросплетениями сюжета, лавиной трагедий, переживаний и проблем. Трансляции происходили пять дней в неделю, но даже когда у Билла в самом деле не было повода присутствовать в павильоне, сериал все равно заменял ему и пищу, и воду, и воздух, и сон. В группе были авторы, которые расписывали сценарий по дням, но Билл постоянно контролировал их работу. Он имел на это право, потому что был специалистом в своем деле, и никто из телевизионщиков не возражал. Он был великолепным профессионалом. Билл инстинктивно угадывал, что сработает, а что нет, что заинтригует зрителей, какие персонажи им понравятся, а какие они возненавидят.

Когда через два года у Билла родился второй сын, Томми, «Ради жизни стоит жить» завоевал два приза критики и «Эммии». Именно после получения первого «Эмми» телекомпания предложила перенести съемки сериала в Калифорнию. Руководству компании это показалось более разумным в творческом и организационном плане.

Билла эта новость обрадовала, чего нельзя было сказать о его жене Лесли. Она собиралась вновь начать работать, но уже не в качестве танцовщицы кордебалета на Бродвее. Пока Билл день и ночь писал о кровосмешении, беременности юных девочек и внебрачных любовных связях, она посещала балетные классы и теперь намеревалась преподавать балет в Джулиардской школе.

— Что ты сказала? — с изумлением уставился на жену Билл, когда воскресным утром они сидели за завтраком. Все у них складывалось хорошо, он прекрасно зарабатывал, ребята были замечательные — лучше не придумаешь. Так было до того утра.

— Я не могу, Билл. Я не еду.

Она кротко посмотрела на него. Такими же добрыми были ее большие карие глаза, когда он впервые познакомился с ней у театра. Лесли тогда было двадцать лет. Она была доброй, порядочной и скромной. Душевная, с выразительными глазами, застенчивая и тонко чувствующая юмор. В те первые годы они много смеялись и до поздней ночи разговаривали в арендованной мрачной и холодной квартире. Лишь совсем недавно Билл приобрел новые, прекрасные и очень дорогие апартаменты в Сохо. Он даже велел установить балетный станок, чтобы Лесли могла упражняться дома. И вдруг она говорит, что все кончено.