Женское обаяние - Буренина Кира (читать книги онлайн бесплатно серию книг .TXT) 📗

Кира Буренина

Женское обаяние

Четыре дня мы мотались по Свердловской области — из города в город, с завода на завод, по главным и проселочным дорогам, и именно в то время, когда там сбежали два опасных рецидивиста, о чем нас неизменно предупреждали представители уральских предприятий. Мои подопечные немецкие бизнесмены, прилетевшие из Гамбурга на переговоры, неизменно ежились при этом предупреждении, но прерывать поездку не собирались. Они скрупулезно выполнили все пункты своей программы, закончившейся неизменными шашлыками в зимнем лесу, помывкой в русской бане и разучиванием русских песен. В день отлета — то ли из-за нелетной погоды, то ли из-за неготовности самолета — мы проторчали в аэропорту три часа и прилетели в Москву в одиннадцать вечера. Встречающий нас водитель фирмы Паша нерадостно тащил к стоянке тяжелые чемоданы немцев, а они понуро брели за ним по грязному асфальту к грязному микроавтобусу фирмы.

Еще час — и я дома. После долгого прощания, слов благодарности и взаимного уверения в уважении мои немцы остались в гостинице «Ренессанс» (Паша завтра должен отвезти их к утреннему субботнему рейсу в Гамбург), а я прикатила домой. Как же хорошо! Час я лежала в пенной ванне, стараясь» забыть чужие номера гостиниц, немилосердную тряску по уральским дорогам, ранние вставания и поздние отходы ко сну. Потом я вкусно поужинала — не беда, что часы показывали половину первого, — со вздохом облегчения легла в свою мягкую свежую постель и посмотрела чудную мелодраму с Ширли Мак-Лейн и Николасом Пейджем о телохранителе и супруге экс-президента. В половине второго я уже решила отключиться, но на московском канале я обнаружила нечто новое. «Минуты доверия» — сияло синим нимбом над ведущей и ее гостями. Толстый усатый дядька, похожий на Тараса Бульбу, со знанием дела говорил о женских проблемах. Побежали титры: «Психотерапевт Налеев Михаил Моисеевич». Я поудобнее устроилась в подушках, открыла банку чипсов «Принглз» и стала слушать. Через три минуты чипсы застряли у меня в горле.

— Дело в том, — доверительно вещал психотерапевт, — что после тридцати шансы у женщины на счастье практически сведены к нулю. Всего пять процентов женщин после тридцати могут выйти замуж, у них сужается круг общения, все сводится к простому «дом — работа». Они разучиваются кокетничать, от них перестают исходить такие особые женские токи, этакие флюиды притяжения. И это придумал не я — все ученые от Гренландии до Австралии доказали, что пик женского обаяния приходится на возраст от двадцати пяти до двадцати восьми лет. — В устах доктора эта фраза прозвучала как смертный приговор. Ведущая передачи изменилась в лице.

— Кто хочет высказаться на эту тему, просим звонить в студию, — спекшимся голосом объявила ведущая, и на экране высветились номера телефонов студии.

«Какой наглец!» Во мне все закипело, я отбросила банку с чипсами и схватила мобильный телефон. Пока я набирала номер, трубка тряслась у меня в руках, и я еле попадала на нужные клавиши. Удивительно, но я дозвонилась и мой звонок переключили прямо в студию.

— Добрый вечер. — Мой профессионально поставленный голос заполнил все уголки студии. — Правильно ли я поняла господина Налеева, что после двадцати восьми женщине ничем, кроме нотариуса, интересоваться не надо?

— Почему нотариуса? — Усы психотерапевта зашевелились.

— Да, почему? — вторила ему ведущая.

— Потому что вы не оставляете ей никакой надежды. Ей, бедняжке, только и надо составить завещание и не ждать от жизни больше никаких приключений! Вы вообще осознаете, — я снова бросилась в атаку, — что сейчас делаете? Вы же врач, и ваш принцип «не навреди!».

— Но у женщины после тридцати есть, как правило, семья, работа, уже, к сожалению, престарелые родители, хобби, в конце концов! — Доктор взял себя в руки и говорил спокойным, умиротворяющим тоном.

— Представьтесь нам, пожалуйста, — перехватила инициативу ведущая, — сколько вам лет, какая у вас профессия?

— Меня зовут Лариса, мне тридцать три, я переводчица...

— Ага, вы были замужем, но очень короткое время, а теперь живете одна? — осведомился психотерапевт.

— Ну и что? — опешила я от такой прозорливости.

— Вы, несомненно, профессионал, по роду своей деятельности должны быть в хорошей психической форме, но можете ли вы припомнить, как давно вами искренне восхищались, говорили от сердца комплименты, влюблялись наконец? — продолжил сеанс ясновидения Налеев.

Я подавленно молчала.

— Вот видите, вы являетесь живым подтверждением моих слов. Тридцать лет для женщины — серьезный рубеж. Во времена Пушкина тридцатилетних женщин называли старухами... Конечно, в наш век границы собственно старости отодвинулись намного дальше... — разливался соловьем врач.

— Да, Америки не открыл, ляпнул расхожее утверждение, притом весьма и весьма спорное! — констатировала я, и сидящие в студии вздрогнули. Оказывается, я все еще была в эфире. — Что вы скажете о Долиной, Пугачевой, которые живут с молодыми мужьями? Ведь не все мужчины альфонсы, прилетевшие на свет славы своих жен.

— Да, — хитро улыбнулся врач, — но названные вами героини неоднократно проходили курсы омоложения, липосакции и еще бог знает чего, потому что природа исчерпала свои ресурсы и одной силой ума и славы им молодых мужчин все равно не удержать.

— Удивительная самоуверенность! — выдохнула я. — Но ведь вы сейчас произносите нужные слова, как из роли, которую вам предстоит сегодня отыграть. Через час в роли просто мужчины вы будете смотреть на женщин совсем другими глазами — и на двадцатилетних, и на тридцатилетних, не так ли? Сами-то вы женаты?

— Хм, — доктор разгладил усы, — уже нет. — Налеев многозначительно взглянул на ведущую передачи: — Я вижу, наше время истекло, да?

Ведущая сглотнула слюну:

— Осталось еще три минуты.

— Алло, Лариса, за эти три минуты я предлагаю вам пари!

— Пари?! — Я чуть не подавилась чипсом.

— Да. Я назначаю вам свидание послезавтра, администратор передачи назовет адрес ресторана. Если вы .своим неземным обаянием сумеете меня увлечь, то я отрекусь от своих сегодняшних слов через неделю, прямо в эфире.

— А что будет, если я проиграю? — Решимости у меня заметно поубавилось. — Я об этом также оповещу наших телезрителей.

Передача закончилась, пошла заставка, я отключила мобильный телефон и задумалась. «Вот ведь кашу заварила, — подумала я, — виданное ли дело, обаять психотерапевта. А что, если он в самом деле прав?»

Я плохо спала ночь, а утром, едва дождавшись десяти, побежала в салон красоты. Там подрабатывала маникюршей Алка, моя приятельница. Когда-то она окончила Суриковское училище, писала картины, потом куда-то пропала и вынырнула уже здесь, в элитарном салоне красоты, мастером по дизайну ногтей. А ногти расписывает она — загляденье. Я верю, что был на Руси Левша, который блоху подковал. Картины, которые пишет Алка на ногтях, надо долго и придирчиво рассматривать сквозь лупу, только тогда можно обнаружить удивительные детали.

Пока она создавала очередной шедевр, я своим особым переводческим голосом успела познакомить сидящих и стоящих рядом мастеров и клиенток салона с концепцией Налеева. Разгорелась дискуссия, в которой особенно негодовали клиентки бальзаковского возраста. Они обещали поднять связи и выйти на руководство канала; кто-то имел выход на кризисный центр, в котором якобы работал психотерапевт; другие помнили его выступления на одной радиостанции и обещали найти его там. Короче, Налееву была объявлена война. Окажись он в ту самую минуту в салоне, ему бы не поздоровилось.

— Ну а ты что нервничаешь? — заканчивая последний натюрморт на ногте мизинца, тихо спросила Алка. — Ты что, всерьез ему поверила? Плюнь!

— Дело не только в этом, — я с удовольствием рассматривала изумительную миниатюру, — все обстоит гораздо хуже.

И я рассказала Алке о пари и назначенном свидании.